Буря кристаллов (СИ)

— У кого-то армейский передатчик, — бросил Здвински.
То, что открылось их глазам, стало для Ларского первой в его жизни масштабной картиной человеческой трагедии. Бесконечно огромный плот, слепленный из всего подряд: транспортных платформ, авиеток, скутеров, флоотиров, с людьми, кишащим внутри под силовыми куполами и захлестываемыми обезумевшей стихией. Агломерация, о которой говорил Берг. Опущенные на океан для экономии энергии и маскировки разномастные машины выглядели уродливо и ненадежно. Темная вода пыталась намотать вокруг них злобный кокон и поглотить. Ларский бы не хотел оказаться посреди моря в крошечном пузыре, даже закрывшись от реальности иллюзией пространства.
Сигнал спасения подавал один из двух полицейских челноков сопровождения 'плота'. Когда установили перекрестную связь, Ларский не смог поверить тому, что услышал.
Ресифи уничтожен. Капсулы с условно погибшими у берега.
Позже они подлетели к сожженному городу. Вода шипела по когда-то бесчисленным каналам, превратившимся в узкие изуродованные сосуды. Плыла плотным паром над океаном, что нес с собой запахи гари и смерти. Ресифи не существовало, лишь бугры оплывавшего от жара камня. Как подтаявшее мороженное, только черное. С наполнителем из домов и парков, мостов и человеческих жизней. Это мертвое место успело отдать души в небеса. Невозможно поверить, что еще днем здесь высился живой город.
Прибрежные волны захлестывали берег, то выбрасывая на сушу уродливые обломки, то затягивая их в океан. Капсулы с условно погибшими бесчисленным количеством личинок разнесло вдоль побережья. Роботы спасатели ковырялись в оплывшей массе города, выковыривали позвоночники, головы, фрагменты тел и запаивали останки во временные хранилища. Возможно, кому-то удастся вернуть жизнь. Отправленные в воду капсулы ждали своих собирателей.
Их авиетка и армейский челнок не единственные собирали этот страшный урожай. Всасывали в силовой кокон под брюхом личинку за личинкой. Нужно вывезти в надежное место тех, кто еще может дождаться спасения. Ларский и его команда не видели ни врага, ни сражения, но оказались на кладбище войны.
Он уже с трудом соображал, когда глубокой ночью полетели в сторону океана, волоча следом тысячи условных трупов. Луна светила сквозь черноту страшным багровым светом. Где-то высоко полыхало фиолетовыми росчерками небо. Над океаном по-прежнему тянулся низкий надрывный гул. Авиетка неслась за раздувшимся орудиями армейским челноком. Ларский перебирал глухие каналы связи, надеясь понять только одно — где же прошел или идет бой, где чертовы защитники могущественной Земли? Он хотел бы видеть лицо врага, его гигантские жерлы кристаллических орудий. И пушки отчаянно сражающихся землян. Но ничего не было, только прихваченная с побережья смерть. И страх, растекающийся по венам.
То, что случилось с Рио-де-Жанейро, он узнал уже на подводной базе. Более того, его, едва передвигающего ноги, и Здвински сразу загнали в зал совещаний. Там Берг и еще трое свободных офицеров смотрели на этот ад. Ларскому даже не хотелось уточнять, что именно ему показывали: реконструкцию или реальную запись. Любой ответ вел к новым вопросам, над которыми он был не в состоянии думать.
Находясь в зале, Ларский смотрел на побережье с птичьего полета. Видел и чувствовал, как земля содрогнулась от гулкого, разрубающего горы удара. Как взлетела вверх земная кора, высвобождая из нутра планеты бешеную энергию. После ударной волны плоть осела, оставляя призрачный туман. И это было начало. Туман превратился в молочно-матовый скальпель, в тонкое прозрачное стекло, в свечение, в котором огнем распадался мир. Гигантский призрачный фронт плыл и сжигал все на своем пути. Стихия неминуемой безжалостной смерти.
— Энергетический выброс будто от гигантского лазерного генератора, — ледяным голосом прокомментировал Берг — Эти твари способны превращаться в систему линз и ею же двигать огневой фронт.
Они били по Земле, как ножом по тесту, а обратный импульс превращали в выжигающую все энергию. Ничего фантастического, только невероятная мощь. Именно она докатилась до Колумбии и ломала горы под ногами. Но объяснение не принесло облегчения. То, что он видел, душило в кольцах ужаса все надежды защититься и нанести ответный удар.
 
На пути убийственного фронта разворачивался прибрежный город. Современный Рио был похож на огромный, открытый морю древний Колизей. Город окружали искусственно раздвинутые скалы. Величественные, кое-где покрытые зеленью пики доставали до заледеневших в синеве облаков. Сразу за стеной гор тянулись вверх флоотиры и поднимались островерхие башни неоготиров, постепенно спускаясь уступами к центральной чаше города. Там плелись изящные улочки с невысокими разноцветными домами, где на памяти Ларского гуляла оживленная молодежь. Горделивый город на глазах превращался в потерявший форму и обезумевший муравейник. Руины муравейника. Он содрогался, растрескивался от адского землетрясения, рвался вверх хаосом авиеток и скутеров. Когда скалы, а затем флоотиры бьющегося в судорогах Рио погрузились в призрачную дымку и стали распадаться в белом огне, Никита развернулся и вышел. Никто его не остановил.
Закрывая глаза в собственной каюте, Ларский видел спекшийся камень, пепел и нескончаемые капсулы смерти в ревущих волнах. Если бы они не полетели в Колумбию, а включились бы в эвакуацию, возможно, на погруженных в воду платформах людей было бы чуть больше и чуть меньше условно погибших или просто погибших. А так — они даже диверсанта не сумели добыть. Корунды ссыпались в разлом и исчезли.
Ларский усмехнулся в темноте. Весь этот день он только и делал, что ошибался. Упустил Лизу, упустил тварь, не спас ничьей задницы, позволил убедить себя в том, что города будут полностью эвакуированы, что всех защитит армия. А еще он, идиот из прокуратуры, потратил время людей, которые могли бы сделать что-то действительно полезное, на бесплодную охоту.
Дверь каюты мигнула светом, показывая, что за ней кто-то есть, и этот кто-то хочет войти. Ларский приподнял и повернул голову. Нелегкая притащила к нему сержанта, которого не хотелось ни видеть, ни слышать.
— Пустить, — прошептал он и с трудом сел.
Сержант вошел и тут же привалился к стене.
— Проходи, — предложил Никита без особого энтузиазма.
Тот помотал головой и продолжал стоять в странной позе с неловко подвернутой рукой. Выражение лица не разглядеть: черная морда на фоне темной перегородки. Как мертвец, пришедший по живую душу. Молчание затягивалось, липло к стенам, и чувство вины Никиты странным образом трансформировалось в раздражение.
— Зачем пришел?
Тот неопределенно тряхнул головой, но ничего не ответил.
— Хочешь сказать, мы зря потратили вчерашний день? Так я и без тебя это знаю. Поэтому отвали и оставь меня в покое.
Текст неуместный для разговора генерал-майора с сержантом. В пределы. Ларскому всегда было плевать на условности, а сейчас тем более. Осталось только рухнуть мордой в подушку и не обращать на гостя внимания.
— Никита Сергеевич, вы понимаете, почему погибли два города и столько людей?
Голос звучал тихо, настаивал на правде, и Ларский сразу сник, теряя желчную ярость.
— Не понимаю, не знаю. Хотел бы понять.
Ларский отправлял запросы. Долбил Марру, загоняя пакет за пакетом в пустоту канала. Тот не реагировал. Похоже, дела шли хуже некуда.
— Я думаю, — коп помолчал, видимо, взвешивая слова, но потом решился, — Искусственный разум Земли облажался. Военные облажались. Регламенты не сработали, прогнозы оказались неверными. Поэтому никто не ждал врага у Латинской Америки.
Жестко. Если ЦКЗ так облажался, то это конец. Он находился в состоянии постоянного мониторинга данных, обработки информации и принятии решения в каждой точке. Составлял и анализировал прогностические модели, а потом модели моделей, пересчитывал пути, способы и типологии эвакуации. ЦКЗ предлагал лучшее из возможного.
Вот только кормили компьютерную систему люди, они направляли потоки данных в меру своего понимания происходящего. Что могло стать причиной сбоя? Случайное искажение информации или чья-то злая воля? Ларский горько усмехнулся.