Буря кристаллов (СИ)

Из-под ног Ларского вынырнула группа репарантов и исчезла в кубе. Никто не обращал внимание на его появление. Как бывает с боссом, без которого все прекрасно обходятся. Ну и бог с ними, это дает возможность не париться с иерархией. Сайскутер все-таки мешал. В casual штанах свободного прямого покроя все равно не хотелось дополнительного стеснения. Он подкинул дубинку аппарата вправо и вверх. И ее втянуло в стационарную секцию оборудования.
Ларский вошел в куб и оказался в десяти метрах от уходящего вниз оврага. Все вокруг влажно, зелено и неподвижно. Под ногой податливо хрустнула ветка, уже основательно подгнившая в этом лиственном настиле. Иллюзия прогулки по лесу. Копия неизменна, и стоит сойти с места, как за спиной все восстановится так, словно человека здесь и не было. Можно даже бегать и ломать все вокруг в приступе гнева.
Он осмотрелся. Обзор закрывали листья чуть подросших деревцев, землю маскировал вальяжный папоротник. Спуск в овраг на своих двоих займет какое-то время: с этой стороны не просматривалось тропок. Взгляд притягивал фрагмент поселения ужей, очень искусственный с виду. Красиво лежащие стволы деревьев пестрил ровный мох и ажурный узор нор. Ларский начал спуск. По ходу движения все внимательно осматривал. Тварь добралась до животного и отправилась дальше. Если она прорыла землю, криминалисты быстро обнаружат ход в метровом куске откопированной почвы.
Раз-два — три-четыре-пять, я иду искать. Кто не спрятался, я не виноват. Если бы Ларский мог легко как в детстве находить нужное. Если бы сумел найти Лизу. Бросил бы все и улетел. Наверное. Хочется обнять жену перед тем, как наступит ад.
"Гибель человечества за несколько дней," — сказал Марра.
Что-то царапнуло шею. Обломанная сухая ветка. Трудно представить, как тварь перемещается. Ларский остановился, вытащил из кармана бублик интеркома и развернул проекцию последних изученных файлов. После душа успел разобрался с материалом по гибели экспедиции Макгрея. И сейчас пытался представить, как нечто кристаллическое, смявшее хорошо снаряженную экспедицию, повело бы себя здесь, в этом влажном перелеске.
Записи Макгрея… Астероиды, серые каменюки космоса, в мгновения ока превратились в жала, сияющие в звездном свете, подобно драгоценным камням. То, что они называют инопланетной тварью, может оказаться запрограммированным кем-то оружием. Способным трансформироваться под задачу. Кто только ставит эту задачу? Или уже поставил раз и навсегда.
Еще в каюте Ларкий успел запустить сопоставление предполагаемого убийцы инсектоида противника Макгрея. Орфорт тоже включил в обработку. Хотя сведения, полученные от изоморфов, вызывали очень условное доверие. Но, как ни крути, именно из-за них ситуация на Земле была определена как нетипичная и угрожающая безопасности. Из-за этого по стандартному протоколу реагирования стартовала эвакуация. Сначала "на всякий случай", а потом "только успеть бы". Так и вышло, что сообщение с Орфорта спасло на Земле немало жизней.
ЦКЗ проглотил данные и переварил. На голопроекции бублика высветился результат. Ларский переступил с ноги на ногу, огляделся, но удобного пня не увидел. Поэтому распаковал файл на ходу, чувствуя, как его сознание балансирует между нетерпением и острым нежеланием узнать новое про врага.
Агрессивные образования после столкновения с Макгреем были определены как способные к трансформации минералы. А вот это интересно…. Степень идентичности прорывавшегося к Земле агрессора и убийцы варана искин ЦКЗ оценивал как семидесятипроцентную. А вот идентичность орфортовского "дождя" и диверсанта — уже восемьдесят три. Это более чем странно.
Существующую разницу ЦКЗ определял как функциональные отличия, что для Ларского казалось бессмыслицей. Они отличаются по функциям? Значит, одна тварь предназначена для одной цели, другие — для другой. Так можно характеризовать оружие, но не разумную форму жизни. Но нет, ЦКЗ выявлял мышление: высокоразвитое, негуманоидное, цельно-фрагментарное, ориентированное на уничтожение. В этой модели функцией Ларский назвал бы пресловутую нацеленность на уничтожение. Она наблюдается во всех анализируемых случаях. Тогда откуда процентный разбег функциональных различий? Бред какой-то. С другой стороны, ЦКЗ вполне может и ошибаться, тем более при нехватке данных, что уже бывало не раз…. Сейчас все его выводы имеют природу математической модели, а значит, не могут быть объяснены доступными для человеческого понимания категориями.
 
Ларский смял проекцию и стал быстро спускаться в ущелье. В стороне сквозь листву увидел вереницу роботов, ритмично размахивающих манипуляторами. Криминалисты прочесывают здесь каждый миллиметр, пока он предается размышлениям. Ладно, каждому свое. Было бы им что сообщить, уже бы связались.
Вот оно отвратительное месиво, в которое было превращено разумное животное. В ноздри ударил тяжелый кровавый запах, закручивая, поднимая к горлу тошноту. Взорванное изнутри тело сохранило форму. Будто кто-то слепил мясную скульптуру, перемешав ее с фрагментами кожи и костей. Длинная морда и еще более длинный хвост. На кончике отрезанного змеиного языка явственно зеленела краска. Ларский облизнул губы, каково это рисовать языком?
Ящер был не просто художником, а учителем живописания. Хорошо, что Варан не спустился вниз со своими учениками, а занимался собственной картиной. Рисовал, когда напали. Возможно, факт рисования важен, ведь рисунок тоже уничтожен. Кто пострадал первым, картина или художник? Изломанные ноги низкого деревянного мольберта выглядели жалко и беспомощно. Полотно изрезано и перемешано с кусками папоротника и усами травы. Ларский медленно опустился на корточки и, уперев локти в колени, вытянул руки. Находясь чуть выше, он смотрел на место убийства, пытался ухватить тайну расправы, извращенную логику инопланетного разума. Сквозь мешанину листвы просвечивали желто-зеленые краски рисунка. Вероятно, это был пейзаж или натюрморт. Тварь явно имела страсть не только к уничтожению животных, но и предметов: рисунок, книга, ограждение. Может быть, она делала это и раньше, но теперь следов не найти…
— Генерал-майор, извините, что отвлекаю.
Главный инженер, Филиппе Солгадо, спроецировал себя рядом. В полный рост и в уважительной позе.
— Ну отвлекайте, — буркнул Ларский.
Все-таки криминалисты слишком привыкли к безоглядному использованию технических приблуд. Мог бы просто позвонить, даже штаб экономит энергию и обходится без голограмм. А этот пижонит и играет в почтение.
— У нас почти готова реконструкция преступления.
— Почти или готова?
— Почти. Еще полчаса, и мы вам ее покажем.
— Делайте, позже я посмотрю.
— Хорошо, — закивал тот.
Вот ведь действительно пижон, еще не сделал, но отрапортовал, что сделает. Хотя, возможно, хотел порадовать начальство, тупо и подавленно рассматривающее гору мяса. Де не волнуйтесь, вот-вот сможете взглянуть на полную реконструкцию и прямо в глаза своему врагу.
Реконструкция — это факт, от которого не отмахнешься. Прокрученная перед глазами картинка придает плоть истории и определенность пониманию событий. Она давит на мозг, насилуя его и заставляя безоговорочно верить увиденному. Но иногда верить глазам не стоит, правда остается между строк. Ларский предпочитал прогуливать свою интуицию, до того как мозг пропечатают непреложными фактами и очевидными интерпретациями. Следы, которые мы видим внутренним взором, рассказывают собственные истории. Не столь определенные как реконструкция, но иногда наполненные куда больше смыслом.
— Что хорошего в следах, которые оставляет на человеке время?
Лиза говорила холодно, когда Никита просил отказаться от сохранения вечной молодости. Он долгие годы не сдавался, спорил, пытался убедить.
— Время — это не отмеренные минуты и секунды, Лиза. Это же события, которые нас связывают. Морщинки, от того, что ты смеялась, тень складки у губ, короткий шрам на руке. Все это было с тобой.