Семь звезд (СИ)

За окном раздавался шум ветра, о борт плескалась вода. Дэлл так и не могла заставить себя сделать хоть шаг. Ни навстречу, ни… в сторону.
— Макс. Прости. — Прошептала она. — Я все равно не буду с тобой спать. В том смысле, в котором ты хочешь. Но… можем просто поспать. Просто побыть вдвоем, как друзья. Знаю, как ты к этому относишься, но все равно.
— Дура. — В очередной раз с хриплой усмешкой сказал Грегораст и раздраженно покачал головой. — Ненавижу тебя. И хочу поцеловать. Снова.
  
— Если ты сейчас не остановишься, дружбы не будет. — Аронст сжала кулаки. — Я просто уйду, и больше не подойду к тебе. Прошу. Не надо.
Он замер. Злостно сжал зубы, сквозь тьму уставившись на испуганный женский силуэт. Терпеть стояк уже становилось больно, но последние слова здорово осадили. Да, можно на них наплевать. Можно схватить её сейчас за голые ягодицы, притянуть к себе, и заставить ощутить свой член влажным стыком половых губ. Тереться, заставить стонать, а потом… сделать это. Повалить на кровать, развести в стороны ноги, и просто сделать. Расслабиться, оторваться. Несколько раз кончить, возможно даже в разные отверстия. Во все, которые посмеют попасться на глаза.
Но. Что если она в самом деле после этого больше к нему не подойдет? Что если замкнется в себе, станет избегать? Шоу не будет. Ничего не будет. И, почему-то, сейчас было нервенно об этом думать. Макс, сжав кулаки, твердил себе, что нужно слушать нужды шоу. Нужды… его персональной сцены. Но нервозность вызывал сам факт угрозы отдаления, как бы злостно не было это признавать. 
— Значит, поспим вместе? — С кривой усмешкой спросил он. — Будешь лежать у меня на груди, или на руке?
— Спина к спине. — Тут же ответила Дэлл, уставившись на пол. — Не надо чересчур интимно.
— Да уж. — Грегораст вновь хрипло усмехнулся и отошел на шаг назад. Во взгляде все еще мешались импульсивная злость, фантомная ревность. Похоть. Желание прижать. — Ложись. Отворачивайся. Но я сам отворачиваться не буду. Знай.
Она покосилась на тяжелое одеяло. Идти к лежакам у бассейна все-таки не хотелось, особенно если вспомнить, что мажоры, скорее всего, все еще там. Да, всю ночь придется слушать стуки собственного сердца, но это лучше, чем там. И с ним, в целом, лучше, чем одной. Несмотря на его похоть. 
* * *
— А ты великолепный актер, Макс. — Бубнил Генрих, раз за разом пересматривая куски новой серии. — Как ты ей… любовь, и все прочее. Люблю, ненавижу, дружба. Народ пищит от восторга, про вас с Миннесотой уже фанфики пишут. Вышло прям… прям заебись.
— Да. Еще бы. — Тот как-то скупо ухмыльнулся себе под нос, хотя взгляд был каким-то странным. Отчужденным. В какой-то момент даже стал нервным. — Моя задача — устроить шоу. И ваша тоже. — Бледные пальцы неустанно постукивали по поверхности стола перед монитором.
— Ну, вчера все прошло гладко, она легко поверила, что мы все рехнулись, разом. — Парень тяжело закатил глаза. — Забавный план был, все равно, я даже не думал, что так круто выйдет в итоге. Жаль не дошло до секса. Она спит у тебя, да? Что у нас сегодня?
— Плаваем в океане. — Грегораст вздохнул. — Миннесотка тонет, я её спасаю. Потом ночь «любви», где я опять буду как несчастный герой, а она — влюбленная дева Мария. Влюбленная не в меня. — Он закатил глаза. — Которая хочет спать только с объектом своих чувств, как в сказках.
Последние слова парень говорил с нескрываемой иронией. Его невероятно раздражал тот факт, что она в самом деле о ком-то грезила, даже после всего. Бесил до оскомины. До нервной тошноты. И заставить её на себя посмотреть пока что не получалось.
Правда, теперь это было основной целью. Всю ночь девушка отодвигалась от него все дальше, а он придвигал ближе, с раздражением вспоминая, что на них смотрят камеры. Теперь их наличие даже раздражало, но что уж теперь. Теперь, если он поведет себя как рыцарь, эта серия взорвала бы зрителям головы. И… она взорвала. Хотя оставался легкий осадок, чувство, словно, может, этого того не стоило. Возьми он свое силой ночью — сейчас было бы несравненно лучше и легче.
— Слушай, по ходу все выгорит. — Задумчиво пробубнил Готье и откинулся на кровати широкой каюты. — Охуенно. Отец, наконец, завалит и отъебется от нас. Ива своему бате тоже долги выплатит. Слушай. — Внезапно парень оживился. — А тебе самому… зачем вся эта дичь понадобилась? На тебя, вроде, никто не давит. Твой батя вообще откинулся три месяца назад, как основательно вступишь в наследство — вообще король мира. Делай что душа пожелает. Тебя никто не прессует, в отличии от нас.
Макс заметно напрягся, услышав этот вопрос. Прищурился, стиснул зубы, поджал губы, но тут же выдавил из себя вежливую улыбку.
— Да. Теперь… моему бизнесу требуется реорганизация. Люди больше не смотрят ТВ, мой отец отказывался это признавать, в итоге мы невменяемо отстали от конкурентов. К счастью теперь все в моих руках. — Он брезгливо зажмурился. — Каналы, радио, новостные инфосегменты… все это быстро уходит в прошлое. Сейчас люди платят деньги Нетфликсу, чтобы хорошо провести время, а могли бы платить мне. Должны платить мне.
— А. Ну. Понятно. — Генрих вежливо улыбнулся.
Он еще с этим не столкнулся. Его отец был живее всех живых, и сам принимал все решения, при этом основательно наседая на своих сыновей. Те должны были либо подчиниться, либо попрощаться с автомобилями, деньгами, кутежом. Близнецов невероятно бесил такой расклад, но никто из них не мог адекватно сепарироваться от семьи в двадцать один год. Слишком уж велика была власть денег этой семьи. Однако, жажда сепарации никуда не делась. Простой заработок от участия в шоу казался золотой возможностью на какое-то время забыть лицо ненавистного отца.
У всех у них были причины делать то, что они делали. Тереза очень хотела угодить подруге, Иве, и у нее попросту не хватило бы смелости отказать Максу в просьбе содействовать. Измученное вторыми ролями эго Стэна хотело славы и признания, ведь друзья редко когда воспринимали его по-настоящему всерьез. А общаться с теми, кто воспринимал, парень не хотел. Они все будут беднее и менее влиятельны, чем он. «Пачкаться» о таких просто не хотелось.
* * *
Она стеклянными глазами смотрела в окно. Ушел, а Дэлл совсем не выспалась. Чувствовала себя разбитой, потому что полночи ощущала скольжение чужих рук по своей талии, тяжелое дыхание в ухо. Одеяло давило, солнечный свет резал глаза.
Все-таки сдержался. С одной стороны, от этого было легче, а с другой… она бы соврала, если б сказала, что не хотела продолжения. Что не хотела этих поцелуев, скольжения губ по бледной шее, болезненных синяков. Соврала бы, если б сказала, что не хотела снова увидеть его голым. Отказать, поставить границы, защитить честь… стоило огромных волевых трудов. А недопитый коктейль так и стоял на прикроватной тумбе.
Аронст медленно поднялась, глядя на босые ноги. Который день она не могла связаться с близкими, выхода в сеть, почему-то, не было. Даже если интернет появлялся, то какой-то очень избирательный. Мессенджеры не ставились, страницы постоянно висли, видео не загружались.
«Вернусь на берег — отнесу свой старый телефон в ремонт, хватит этого» — пробубнила девушка себе под нос и медленно поднялась.
Должно быть, купальник высох. Можно его надеть, выйти, начать опрашивать персонал яхты, в надежде найти ключ. Набравшись сил, Дэлл поднялась и потянулась. Все же, под утро она заснула и на ногах сейчас ощущала себя менее разбитой, нежели лёжа.
  
Между ног ощущалась слабая влага. Аронст нахмурилась, опустила руки и стала ощупывать ягодицы, растирать по внутренней стороне бедра светлую жидкость. «Вот же» — она тихо застонала и стыдливо зажмурилась. Утром, сквозь сон ощущалось какое-то странное объятие. Что-то горячее между теплой кожей, но этого было недостаточно, чтобы проснуться.
Он ухмылялся. Поджимал губы, резко, бесстыдно лапал, а ей казалось, что это сон. Казалось в особенности, когда она раскрыла глаза и увидела перед собой пустую пафосную каюту. «Давящий, рехнутый пошляк» — цедила Дэлл себе под нос, хотя лицо заливалось краской. Почему-то хотелось сделать вид, что она ничего не заметила. Что… сон был крепким, и никто никакие границы не нарушал.