Отдельный батальон (СИ)

Но пробовать нужно. Взял Иван Яковлевич немного денег, немного цацок и купил билет до Владивостока.
Город встретил дождём и вообще мерзкой погодой, почти осень какая-то. Прохладно, слякотно. А ещё грязно. Добрался до Отделения ОГПУ во Владивостоке по улице Ленинской Брехт на извозчике, тот остановился и молча кнутом ткнул, ни тебе: «пожалуйте, барин», ни, «кто тут временные – слазь». Молча ткнул кнутом и пять рублей стребовал, пятерню показав. Брехт вышел, прошёл по улице туда-сюда. Почти напротив находилось здание, в котором устроился Владивостокский окружной комитета ВКП (б). Шмидт посоветовал обратиться к заместителю председателя ОГПУ и одновременно начальнику ИНО ОГПУ Михаилу Абрамовичу Трилиссеру. Иностранный отдел – это разведка и лагеря не по его профилю, но величина крупная, и если захочет помочь, то поможет. С деньгами и цацками посоветовал не лезть. Другой человек. Прибереги мол, хрень эту, раз она у тебя есть, для начальника лагеря и его заместителя или для обеих. Главное, на них выйти. А чем брать этого Трилиссера? А хрен его знат. Keine Ahnung.
Михаил Абрамович Трилиссер, он же Меер Абрамович Трилиссер встретил Брехта за столом и сухо указал всей ладонью, прямо как Ленин, на стул напротив. Немножко похож на актёра Панкратова-Чёрного в молодости. Усики бы гитлеровские ещё в нормальные превратить. Расстреляют без всяких сомнений, всех спецов сталинские помощники расстреляют, там будут и причастные, и непричастные. Зачем это делалось? Никто точного ответа не знает. «Головокружение от успехов» – так Сталин назовёт провал коллективизации. А здесь, наверное, просто гонка, либо ты вперёд кого сдашь, либо тебя сдадут. А ещё желание выслужиться, жадность, «хотца» переехать в квартиру начальника, заиметь в любовницы его дочь, которая на тебя презрительно смотрела. Много всего намешано, пусть другие разбираются.
– Слушаю вас, товарищ комбат.
  
Глава 7
 
Событие восемнадцатое
Как приятно, когда после пьянки просыпаешься и видишь – все разрушено, погромлено… гора немытой посуды…, но дом не твой.
Брехт достал удостоверение и протянул главному разведчику Приморья. Трилиссер взял красную корочку и внимательно со всех сторон изучил. Читать там особо было нечего. Разве, что «командир отдельного разведывательного батальона». На этом в принципе и решил Брехт построить беседу, мол, я тоже разведчик. Так Михаил Абрамович и сказал:
– Тоже, значит разведчик. Целый батальон разведчиков. Это хорошо, – только сказал всё это начальник ИНО на немецком языке.
– Auch das bedeutet Scout. Ein ganzes Pfadfinderbataillon. Das ist gut.
– Bisher nur Pläne und Träume. Hier, ich bin gekommen, um Hilfe zu bitten, – так себе был немецкий у главного разведчика, явно не родной и с примесью идиша. (Пока только планы и мечты. Вот, пришёл просить помощи.).
– Hier?! – огляделся даже. (Здесь?!)
– Михаил Абрамович, мне, правда, нужна ваша помощь, даже помощи, и одну вы легко можете оказать, а вот про вторую я даже заикаться побаиваюсь, – честно выдал Иван Яковлевич.
– Подожди, комбат. Ты мне для начала расскажи, как ты в двадцать пять лет комбатом стал и командиром разведывательного батальона, да ещё какого-то отдельного? Я о таких даже и не слышал, – Меер Абрамович Трилиссер встал из-за стола и вышел в приёмную, – Чайку нам организуй, – послышалось оттуда, и в этот раз Трилиссер сел не за свой стол, а устроился напротив Брехта на скрипнувший даже под тщедушным разведчиком стул венский.
Иван Яковлевич выдал всю историю, начиная со спасения Вице президента КВЖД Кузнецова, потом спасение Ваньки, и закончил разгромом банды «Голодного Тигра», и встречей с Блюхером. Кое-что подретушировал, не упомянул про Куй, просто дочь Пака и вообще умолчал о жизни до поезда.
 
– Сказка целая, – сделал вывод главный разведчик, дослушав рассказ и допив очень, и очень хороший китайский жасминовый чай. Есть у разведки контакты с вероятным противником.
– Вот шрам, – показал Брехт на едва начавший зарастать волосами рубец над ухом.
– Да, нет, Иван Яковлевич, я не сомневаюсь в правдивости вашего рассказа, – Брехт замер, сейчас ведь спросит, а откуда ты, товарищ Брехт, вообще нарисовался, и кем тебе тот самый Брехт приходится.
– Видел я в Москве твоего родственника. Похож ты на него. Даже перекинулся с ним парочкой слов. На конгрессе Интернационала вместе были. Или не родственник? Да, нет, видны общие черты. Челюсть похожа и брови особенно. Только он брюнет и уши у тебя явно от матери.
– Наверное, – нейтрально попытался увильнуть Иван Яковлевич и прижал ладонями уши к голове.
– Вот, теперь вылитый, – обрадовался Трилиссер, – ладно, история замечательная и да, разведчики должны помогать друг другу. Так что, правильно зашёл. Излагай просьбы. Начни с простой. Ещё чайку?
– Давайте сначала просьбы, а то отвлекут ещё, – Брехт с сожалением отодвинул стакан, в промозглом утре Владивостока жасминовый горячий чай был прямо в жилу.
– Излагай.
– Чуть позже, когда сформируем обе разведроты, думаю, через месяц, может быть, пришлите учителей по искусству маскировки. Как границу скрытно переходить, как маскироваться в разных ландшафтах. Лес. Степь, горная местность. Как водные преграды преодолевать.
– Хорошо. Не в смысле хорошо, пошлём, а хорошо, что понимаешь, чему разведчиков учить надо. Попытаюсь помочь. Есть у меня один пластун из казаков. Ранили, в руку. В кость попали. Сохнет теперь. Нам уже в обузу, а вот тебе Яковлевич точно сгодится. Ужом везде проберётся. Родился разведчиком.
– Спасибо, я его тогда и на довольствие сразу возьму, какое у него звание?
– Хорунжий, – засмеялся Трилиссер.
– Это ведь офицер, как подпоручик. То есть, лейтенант. А что с документами? – присвоить офицерский чин инвалиду? Опять Блюхер?
– Нет, Иван Яковлевич, я понимаю, что не просто, тем более царский офицер. Не нужно его в комвзводы. Два треугольника – «Помощник командира взвода» вполне достаточно будет. Комнатой, надеюсь, обеспечишь, он тут женился недавно во второй раз. Первая умерла родами жена и ребёнок вскоре представился. Долго не женился, да вот надумал на старости. Оторвал молодуху. Кореянка, как и твоя.
– Постараюсь. Михаил Абрамович, вот тут и подошли вплотную ко второй просьбе. Это жильё для батальона. Хотелось бы построить капитальные крепкие казармы на фундаменте бетонном и дома для офицеров из шлакоблоков, но проблема с цементом. У нас прямо под боком цементный завод, но там нам цемент не дают, все распределено, да и план они не выполняют. Я с директором говорил. Он жалуется на отсутствие инженеров и специалистов. Обещал, что если я ему помогу наладить производство, то весь сверхплановый цемент мне.
Меер заржал. Эдак весело, потом прошёл снова в приёмную и дал команду ещё по стакану чаю сварганить.
– Прямо еврей! Не наш ты, товарищ Брехт, человек. Капиталист. Шучу. Коммунист должен поставленную задачу выполнить любыми средствами. Рад, что у разведчиков будет такой командир. Только объясни мне дураку, я-то здесь с какого боку? Своих разведчиков тебе отправить производство цемента налаживать… – вдруг остановился и посерьёзнел.
– Да, – кивнул Иван Яковлевич, – заключённые.
– Хм. Далеко пойдёшь, если не остановят. Заключённые. Спецы? Инженеры бывшие. Список есть?
– Человек десять. Электрики, механики, теплотехники, строители. Это для себя уже. Да, Михаил Абрамович, у меня мысль есть, сделать очень большое и мощное противотанковое ружьё. Может, там какой спец по оружию случайно камень в щебёнку превращает.
– Аппетиты. Добро, свяжусь я сегодня с первым лагерем. Там комиссар знакомый. Подожди, а как ты это себе представляешь? Освободить не получится, – вдруг напрягся главный разведчик.
– Филиал лагеря небольшой у меня в части. Забор будет, можно и пару конвоиров, построим небольшой барак отдельно. Утром отвезли на работу, вечером забрали. Питание беру на себя. Переговорю с людьми, поймут, что лучше у меня, чем щебёнку дробить, и что убежать с Дальнего Востока не получится.