Изгоняющий бесов. Трилогия (СИ)
— Я бы сказал, торопливые, рассеянные и много о себе мнящие, — поправил его питерский мушкетёр. — Их же без подготовки берут, по одной рекомендации от Батьки.
— Следующий.
Если парнишка и хотел возразить, то не успел. Просто ещё раз пожал мне руку, подмигнул Гессу и развернулся к дверям.
— Юрий Владимирович, — пользуясь случаем, спросил я, — Извините, а вы по договору здесь или тоже на испытательном?
— Я, молодой человек, уже лет шесть как по договору. Но испытательный срок тоже прошёл, стажировался у нас же, в лавре Александра Невского. Ох, скажу я вам, там на кладбище порой такие бесы являлись, у-ух! Особенно помнится одна пышная красотка, у могилы Бориса Кустодиева по ночам сидеть любила. Без ничего. В любую погоду. Я тогда уже худо-бедно знал, что всех нас ждёт, так сказать, за бордюром, но заказ принял. Подхожу после полуночи, а она сидит прямо на плите в позе купчихи и неглиже, а потом томно так мне говорит…
— Следующий.
— Прошу прощения, Тео, — заторопился старый мушкетёр. — Дорасскажу в следующий раз. Занимательная историйка, ей-богу! Гесс? Держи хвост пистолетом!
— Странные они.
— Странные в сравнении с говорящим псом? — уточнил я.
Доберман задумчиво сдвинул брови и закатил глаза. Пожалуй, да, в Орден бесобоев, если так можно выразиться, явно набирали и куда больших оригиналов. Средний человек с нормальной, устоявшейся психикой вряд ли бы смог долго продержаться на такой работе.
— Кстати, — прикинул я вслух, автоматически гладя друга по голове. — Мы же с тобой, по сути, ничего не знаем об организации этой самой работы в Системе. Только то, что они тут централизованно раздают задания, гоняют бесов по всему миру в настоящем и прошлом. А что платят, какие условия, медицинская страховка, гарантированное общежитие, оплачиваемый отпуск, ну что там нам ещё полагается?
— Следующий!
— Погладь мой зад, — жалобно попросил Гесс.
— Не сейчас, ладно? Нас вызывают.
— Потом погладишь?
— Да. Потом. К вечеру. На неделе уж точно.
— Лизь тебя!
Мы зашли в кабинет, но… В общем, на что бы я там ни разлакомился, за знакомым столом в том же самом офисном помещении Марты не было. На нас едва поднял взгляд чисто выбритый черноволосый мужчина с набриолиненным пробором, в строгом костюме, сам лет тридцати пяти — сорока, с бесцветными глазами и брезгливым выражением лица.
— Фёдор Фролов по кличке Тео и его невоспитанная собака, — протянул он, тупо констатируя и даже не делая попытки поздороваться. — Есть договорённость с вашим наставником о работе в Системе на испытательном сроке. Шесть мелких бесов в месяц, город для жизни вне работы выберете сами, но ни Москва, ни Питер, ни Казань, ни Нижний Новгород, ни Екатеринбург, ни Хабаровск, ни Краснодар, ни Сочи, ни Ростов. Рекомендую Мичуринск или ещё что-нибудь поменьше, однокомнатную квартиру оплачиваете сами. Зарплата сдельная по утверждённому прейскуранту, но не меньше пятидесяти тысяч рублей в месяц. Будете расти профессионально, повысим. Медицинский полис стандартный, общероссийского образца. Вопросы?
— Всего один, — кротко ответил я. — Здесь раньше была девушка, рыжая такая, в очках, зовут Марта, где она?
— Это вас не касается. Вот типовой договор. Распишитесь, сдайте собаку и можете приступать.
— Я не сдам Гесса. Мы работаем вместе или не работаем вообще.
— Знали бы вы, с каким удовольствием, — мужчина на миг отвлёкся промокнуть платочком виски, — с каким удовольствием я бы вышвырнул вас отсюда под зад коленом…
— Рискни.
— Мм, не искушай меня, смертный. — В его голосе прорезались пугающие нотки. — Но ты кое-кому угодил. Даю последний шанс, оклад сто пятьдесят. Без собаки.
Я не успел ответить «нет». Но полностью уверен, что он прекрасно понял это по моему взгляду. Потому что неприятный тощий тип с молчаливой злорадностью нажал кнопку.
В следующее мгновение на нас обрушилась тьма, а потом мы с доберманом уже стояли в закатных лучах на вполне себе ухоженном европейском кладбище, украшенном разноцветными свечами, словно новогодняя ёлка в Коломенском.
— Где мы? — шёпотом спросил у меня коротколапый рыжий шпиц, пушистый и круглый как помпон. — Пошли назад, а? Я очень хочу кусь того противного дядьку. Он не любит тебя, он не любит собаченек, он никого не любит. Плохой. Кусь его!
— Надеюсь, у тебя будет на это шанс. Я поддержу. Кусать не стану, но врезал бы с удовольствием.
Меж тем действительно было интересно, куда нас на этот раз забросило и что нам с этим делать. Поскольку от отца Пафнутия мы были вынуждены резко уйти неподготовленными, то ни святой воды, ни молитвослова у меня не было. Как не было никакого полезного оружия, не считая русского мата и верного пса. Конечно, и то и другое хорошо срабатывает на целом ряде мелких бесов, но если здесь прячется кто покрупнее…
Тогда вот, упс, накрылся Кафка бочкой Диогена.
— Кстати, как я выгляжу?
Мой пёс сощурился, сфокусировал взгляд и удовлетворённо гавкнул:
— Ты красивая! Хочешь лапку?
— Красивая?! — обомлел я, лихорадочно ощупывая себя в области груди и ниже, ниже… уф.
Всё на месте, всё как всегда, обычная личина. Мы прошли пять-шесть шагов по кладбищу, пока не нашли хорошо отполированную могильную плиту, где в последних багряных лучах солнышка я хотя бы смог кое-как себя рассмотреть.
— В принципе ты прав. Выгляжу симпатяшкой, платье конца девятнадцатого — начала двадцатого века, среднее сословие, европейский стиль, и, судя по крестам, мы, наверное, в Чехии, Словакии или Польше.
Гесс задней лапой указал мне на могилу военного с характерным белым орлом на могильной плите с надписью «Stanislav Kovalsky 1811–1856 гг.».
— Точно Польша, — задумчиво подтвердил я. — А из меня, значит, сделали прекрасную польскую пани, которая с какого-то перепуга решила прогуляться по кладбищу на ночь глядя с комнатной собачкой под мышкой. Ты чуешь здесь бесов?
— Нет, — держа нос по ветру, объявил шпиц. — Тут пахнет водкой, пивом, горячим воском, кровяной колбасой. Я есть хочу! Корми меня, ты обещал! А я тебя…
— Ни лизь, ни кусь, ни лапку. — Я протестующе поднял руки. — У меня всё равно ничего нет, кроме карты с оранжевым бесом. Где тут чуешь колбасу?
Доберман досадливо облизнулся, оглядываясь по сторонам.
— Пойдём через кладбище к костёлу, там вроде светятся окна. В конце концов, там, где люди, там и еда. Вряд ли добрый ксёндз откажется покормить маленькую и милую собачку.
— Я не маленький, я много ем.
— Тогда будем надеяться, что он не жадный.
Если бы на тот момент мы только знали, куда шли. Да и шли-то, честно говоря, недолго, больше бежали. Я поясню почему.
— Ой, там тётенька, — поспешил обрадовать меня бдительный Гесс, устремляя взор налево.
Из разрытой могилы вылезла довольно кривая, неуклюжая особа в мятом платье и без правой руки, её она держала в зубах.
— Ещё вон двое парней. — Уши пса развернулись локаторами направо.
Там действительно бесшумно скользили меж расцвеченных могил два сутулых силуэта. Мне показалось, что лица у них вытянуты снизу вперёд на манер собачьих, но чего не покажется в сумерках со страха, верно? Когда над кладбищем взлетел первый заунывный вой, мой доберман счастливо сообщил:
— Обожаю выть! Мне нравится, когда воют. Видишь, уже четверо завыли, нет, шестеро. Как странно воют собаченьки или не собаченьки? Мне страшно, можно к тебе на ручки?
— Бежим! — успел рявкнуть я, хватая его за ошейник и срываясь с высокого старта в сумасшедший бег по пересечённой местности. Как видите, причина ускорить шаг у нас была…
Нам дышали вслед, и скрежет когтей холодил спину, мы перепрыгивали через могилы, меня пытались поймать за подол с криком «стой, курва!», но каким-то чудом и мне и Гессу удалось за двадцать пять секунд достичь порога невысокого католического костёла и нырнуть в дверной проём. Благо было незаперто.
За что всем местным священнослужителям — наше огромное дзенькую, данке, мерси, сенкью, гмадлобт, рехмет, спасибо и так далее.