Адмирал Империи (СИ)

— Хорошо, сейчас подойду, — слегка усмехнувшись, ответил я, опережая совет Алексы.
Я действительно дал разрешение на эту веселую попойку, хотя никогда до этого не позволял моему экипажу подобные пиршества, тем более на боевом корабле. Как правило, очередную победу над врагом, мои ребята привыкли праздновать вне палуб «Одинокого» — на планетах, либо на космических станциях. Там для подобных мероприятий было все готово — десятки таверн и забегаловок на любой вкус ждали в своих стенах веселых и щедрых космоморяков. Мое же правило было четким — на корабле сражаемся, вне корабля — отдыхаем…
Однако сейчас в условиях когда «Одинокий» убегал от возможно уже начавшейся за ним погони, его экипаж не мог появиться где-либо по своему маршруту следования. А своих храбрецов–«морпехов» поблагодарить за отлично проведенную операцию мне надо было обязательно. К тому же добрую половину всей этой сводной штурмовой команды, участвовавшей в захвате жилых модулей крепости, составляли щитоносцы-мадьяры.
Это были штурмовики из дивизии Доминики Кантор, которых она передала под мое командование для усиления нашей группы на время штурма. Эти самые «щитоносцы» показали себя в той схватке с наилучшей стороны. Они были настоящими профессионалами, и во многом лишь благодаря выучке этих парней была одержана победа над штурмовиками Александра Михайловича Красовского, которые охраняли станцию и сторожили императора. Нужно отметить, что мадьяры понесли и самые большие потери из всех, но с честью выполнили свой солдатский долг. Их небольшой отряд сейчас по-прежнему находился на «Одиноком», и я не мог не отблагодарить столь отважных воинов на прощание…
Да, именно на прощание. Как ни хотелось мне расставаться с этими бесстрашными космопехотинцами, но я просто не мог их не отпустить. «Щитоносцы» были приписаны к 12-ой «линейной» дивизии вице-адмирала Кантор и непременно должны были вернуться на ее корабли. Этого не получилось сделать у Санкт-Петербурга-3, так как я покидал планету и крепость на ее орбите под прицелами плазменных орудий крейсеров и линкоров, причем той же самой Доминики. К сожалению, она не поддержала меня в желании помочь маленькому императору…
Доминика восприняла мои действия как измену адмиралу Дессе и общему делу, которому мы служили. Я не смог, а может и не захотел объяснить ей, что служение Полю Дессе — не есть служение делу защиты Российской Империи. Что Павел Петрович по сути своей за последнее время превратился в одного из тех, кто сейчас делил наш общий сектор контроля на собственные звездные вотчины и уделы. Нет, Доминика не пожелала бы слышать подобные обвинения в адрес глубоко ею уважаемого адмирала и наверное до сих пор любимого человека.
Поэтому, не ища нужных аргументов, я решил как можно скорей убраться подальше из «Ладоги». И в это время мне не было дела до штурмовиков своей бывшей девушки, которые занимали сейчас один из отсеков-кубриков нам моем флагмане. Я вспомнил о «щитоносцах» только когда наши корабли уже совершили первый межзвездный прыжок через стационарные «врата» в соседнюю «Онегу». И вот сейчас, пока мы не настолько сильно удалились от места событий, я был обязан вернуть вице-адмиралу Кантор ее людей, но перед этим решил устроить отважным мадьярам настоящий праздник…
— Шаттлы для погрузки солдат лейтенанта Вереша готовы? — спросил я у Алексы, которая по-прежнему осуждающе смотрела на меня.
— Да, господин контр-адмирал, все готово, — мотнула она головой. — Сначала напоим их, а затем погрузим в виде дров на десантные модули и отправим «домой» в лучшем виде… Тем не менее, я считаю, что вы поступаете абсолютно неправильно, позволяя этим, чужим по сути людям превращать боевой крейсер в передвижную таверну.
— Мы с ними вчера проливали кровь, — ответил на это я. — После этого они нам далеко не чужие. Если бы не отвага и выучка мадьяр и не профессионализм того же лейтенанта Вереша, который после ранения Кузьмы Кузьмича принял командование сводной группой еще вопрос — победили бы мы вчера или нет!
— И все же…
— Так, все, хватит, — немного построжившись, прервал я своего старшего помощника. Я, конечно, был согласен с Алексой касательно дисциплины на корабле, но выслушивать сейчас ее недовольство по факту уже свершившегося никак не желал.
— Прошу прощения, господин контр-адмирал, — насупилась Алекса.
— Ладно, пойду… — кивнул я, вставая с кресла. — Зайду на минутку к ребятам на огонек и скажу пару слов на прощание. А потом можешь, как ты выразилась «грузить дрова» и отправлять их домой…
Было бы верхом неприличия пойти на пиршество не навестив перед этим полковника Дорохова, который в данный момент находился в медблоке. Странное это было ранение полученное Кузьмой Кузьмичом в самом начале операции. Я не знал подробностей, так как был погружен в планирование миссии по захвату станции, просто мне сообщили что мой командир космопехов получил пулю. К счастью, как мне сообщил по связи начальник медицинской службы, жизни полковника ничего не угрожало, хотя в данный момент великана все же ввели в состояние искусственной комы, для ускоренного восстановления в регенерирующей капсуле…
— Здравия желаю, господин контр-адмирал, — как всегда весело и беззаботно козырнула мне сержант Яценко, когда я вошел в палату.
— Полина? — удивился я, увидев казачку не в аудиенц-зале с остальными своими товарищами, а здесь рядом с раненым полковником. — Победу решила не отмечать?
— Ай, — отмахнулась девушка, — там этим мадьяры… А я с ними так общий язык и не нашла. Вереш этот страшный как черт! Видели, как зыркает своими ультрамариновыми белками глаз?
— Да, цвет белков у этого лейтенанта действительно очень странный, — согласился я, усмехнувшись отговоркам Полины, так как знал о, ну скажем некоторых теплых чувствах этой веселой казачки к нашему железному дровосеку Кузьме Кузьмичу. Не думаю, что между этими двумя что-либо было, так как Дорохов всегда тупил и абсолютно не обращал на подобные глупости внимания. Тем не менее, мне быстро понятно, почему Полина сейчас находится сейчас в палате медблока.
— Как дела у твоего командира? — спросил я, подходя ближе и взглянув на недвижимое тело огромного новгородца, еле помещавшееся в капсулу.
— Начмед сказал, что через пару суток будет как новенький, — улыбнулась девушка. — А Гутенберг как вы знаете, обещаниями разбрасываться не любит.
— Да, это так, — согласился я. — Он и Зубова поднял буквально за несколько часов и привел его в норму настолько, что Демид отбуцкал сразу Наэму и Наливайко.
— Ага, я видела эту запись, — засмеялась Полина. — Очень ржала…
— Ну, слава Богу, — кивнул я, обрадованный словами начмеда не меньше девушки. Очень мне не хотелось так глупо потерять своего лучшего командира штурмовой команды. — Кстати, как это случилось? Как Кузьма Кузьмича так не уберегся?
— Да я сама в шоке, господин контр-адмирал, — пожала плечами Полина. — Причем ранение в спину. Пуля пробила пластину по лопаткой, благо справа… Меня там не было, сразу скажу…
— И это случилось в самом начале штурма? — озабоченно произнес я.
— Вот именно! — воскликнула девушка, качая головой и многозначительно на меня посмотрев. — Как такое могло произойти. Мы только выгрузились и за спиной полковника в этот момент были только наши «морпехи» и…
— И? — я примерно понял, что хочет сказать эта девчонка.
— И мадьяры Вереша, — закончила Полина.
— Не хочешь же ты сказать…
— Да, нет… Не может, конечно же, такого быть, — растяжно проговорила сержант Яценко, сама не желавшая даже думать о подобном, зная, как сражались и умирали щитоносцы Вереша в том бою.
— Вот и я не верю в подобное, — кивнул я, закрывая эту тему. — В любом случае главное с Дороховым все будет в порядке…
— Да, это главное, — повторила за мной эхом Полина.
— Так, а где наш старик Гинце? — изумился я, наблюдая пустую соседнюю капсулу рядом с капсулой Кузьмы Кузьмича. — Он же должен проходить курс восстановления после того, как над ним поработали каты этого негодяя Шепотьева!