Побег на Памир (СИ)

— Ты ведь подаришь мне ее? Тебе ведь она уже не нужна? Да и деньги, по большому счету тоже мне пригодятся. Куда тебе их тратить, там, куда ты попадешь, все бесплатно. Кстати, тебе понравилось как я оттрахал тебя вилами? Черти в аду добавят, там любят таких, как ты. Они те еще выдумщики.
Последние слова, показались мне смешными и я улыбнулся. Потом поднявшись, дошел до двери, и обнаружил, что в замке торчат ключи. Похоже, Бахтияр, рассчитывал еще немного поучить меня и потому надежно прикрыл дверь. Что ж, это только радовало. Значит в ближайшее время, сюда никто не войдет. Почему-то несмотря на лежащий у моих ног труп, и совершенное несколько минут назад убийство, я совсем не испытывал никакого волнения. Может позже и придет какой-то откат, но сейчас, мне казалось, что я поступил единственно верно, как и должен был поступить. И что это моя месть за его слова о моих родителях, и порванную фотографию, за незаслуженные издевательства в отношении меня. В этот момент, я вспомнил, что в той самой шкатулке, что спрятана на чердаке дома, находятся еще несколько фотографий моей семьи. И решил, что следующий мой шаг, будет правильным. Как бы завершающим, мою месть. Я выгреб из своего кармана клочки разорванной фотографии и со словами: «За вас мои родные!» высыпал клочки на тело убитого. После чего заметив небольшой топорик, лежащий в углу комнаты, подхватил его, решив, что он наверняка пригодится в переходе через горы. Наверняка придется разводить костер, а перочинным ножом много не нарубишь. После чего вылез на подоконник, прикрыл за собой створки окна, и спрыгнул на землю. Падение было не очень удачным, все же окно располагалось достаточно высоко, но я хоть и зашиб колено, но тогда просто не обратил на это внимания.
Подняв рюкзак, все так же валявшийся на земле, прошмыгнул мимо кустарника, и случайно набрел на место, где обычно сушат постиранное белье. Правда, на этот раз, кроме нескольких простыней, тут висело уже высохшее байковое одеяло. Подумав, что перебираясь через горы, мне наверняка придется, хоть раз где-то заночевать, я огляделся, а затем быстро стащил с веревок пару простыней и одеяло. Расстелив все это на земле, уложив простыни на одеяло, свернул получившуюся стопку вдвое, а затем постарался, как можно туже смотать все это, в тугой валик. Тут же с помощью ремешков имеющихся на рюкзаке, привязал получившуюся скатку к рюкзаку, а затем еще раз оглядевшись, перебросил рюкзак через забор, и постарался, как можно быстрее перебраться через него и самому.
Подняв с земли рюкзак, и нацепив его себе за плечи, быстрым шагом пошел по саду в сторону дороги. Время судя по положению солнца, перевалило за полдень. Это даже в какой-то степени радовало. Обед в лагере давно закончился, и все сейчас разбрелись кто куда. Кто-то загорает на пляже, кто-то залег спать в казарме, в общем каждый занимается тем, чем хочет. И самое главное, как минимум, часов до семи вечера, никто не должен хватиться Бахтияра. После, ближе к ужину о нем разумеется, вспомнят, и начнут поиски. Вряд ли решат, что он находится в кладовой. Дверь заперта на замок, ключи были у него. Значит, закрыл и куда-то ушел. Вряд ли он кому-то докладывает о своих перемещениях, поэтому как минимум три-четыре часа у меня есть. А если его не станут особенно разыскивать, все же завтра выходной день и инструменты, что лежат в кладовой, никому не нужны, значит у меня времени еще больше. В общем хоть и нужно поспешать, но и торопиться, особенно тоже не стоит.
Кстати денег взятых у Бахтияра, оказалось тридцать пять рублей. Это было достаточно много на сегодняшний день. Осталось только найти место, где их можно потратить. Хотя, кто-то из ребят говорил о том, что возле дороги на Гундаран неподалеку от остановки, стоит колхозный магазин. Водки, по словам пацанов, в нем не найдешь, зато консервы, хлеб, чай, конфеты, всегда с избытком.
Дойдя до дороги, я действительно обнаружил там небольшое строение с вывеской над дверью «Кооп торг» и убедившись что никого нет, тут же прошмыгнул в него.
 
— Кто же тебя так уделал? — Спросила продавщица. Пожилая женщина лет пятидесяти.
— Да с лестницы упал, апа. — ответил я. Апа — по-узбекски старшая сестра. Так можно обратиться к женщине.
— Крутая, похоже была лестница-то.
Магазинчик не поражал разнообразием, но тем не менее затариться кое-какими продуктами здесь было можно. Первым делом, я попросил с отпустить мне тушенку. Свиная тушенка, вообще не слишком ходовой товар в Узбекистане. Покупают его только русские, поэтому в Ташкенте ее обычно разбирают довольно быстро. А вот в колхозных магазинах, она может стоять годами. Просто потому, что свинина здесь не пользуется спросом.
Женщина сразу предупредила меня, что тушенка свиная, но я успокоил ее, что узбек, я только наполовину, и потому ем все подряд. Зато считай, шесть килограмм готового мяса, в четырехсотграммовых банках, должны были обеспечить меня едой, как минимум на декаду. Кроме, тушенки, попросил еще столько же рыбных консервов, предпочитая те, которые в масле, и тут же нарвался на вопрос.
— Куда столько набираешь, сынок. Ты же с лагеря?
— Да, апа, но там кормят скудно, а я только прибыл, еще не слишком привык к этому, поэтому все время хочется есть. Вот, чтобы не бегать каждый раз.
Поверила она или нет, было непонятно, но вопросов больше не задавала.
Следом за консервами, в рюкзак встали три буханки белого хлеба. Здесь в редко встретишь серый хлеб. Еще в городе его как-то продают, а в колхозах только белый. Зато белого сразу несколько сортов. Тут и в буханках, и подовый, и батоны, и лепешки. Уже собравшись было рассчитаться вспомнил о чае, и взял пару стограммовых пачек заварки. Правда, увы, грузинского чая, но выбора не было. На соседней полке, заметил армейскую алюминиевую фляжку в матерчатом чехле, прикупил и ее. Ко всему прочему, взял блок из десяти пачек, болгарского «Опала» и десяток коробков спичек. Вообще-то я не курил. Но взятая у Бахтияра пачка «БТ», не вызвала у меня никакого отторжения, и я решил, что попробую продолжить, а дальше будет видно. На мои покупки ушла большая часть взятых у Бахтияра денег, а на часть сдачи, мне отсыпали карамелек, но зато теперь, я был загружен полностью, и как минимум за двадцатикилометровый переход по горам, я не боялся. Да и после него тоже надо будет, что-то есть. Так что лишним не будет ничего.
Попрощавшись с доброй женщиной, я вышел из магазина, и вдруг заметил вдалеке трех пацанов из лагеря, направляющихся прямо сюда. Похоже, не я один здесь голодаю. Оглянувшись, быстренько прошмыгнул за какие-то кусты и, пробежав по ним с десяток шагов, затаился в каких-то зарослях. Очень не хотелось попадаться им на глаза.
— … Может сразу, в магаз зайдем? — Донесся до меня вопрос одного из парней.
— Вот тебе охота тяжести таскать.
— Да какие там тяжести с сотни грамм ирисок?
— Я, слышал, хохол поднял цены. Так что вначале самогон, потом ириски. А то глядишь, и денег не хватит. — Вступил в разговор третий пацан. — Фисташками закусишь, ириски ему подавай бля!
— Говорил же я, нужно было к Бахтияру зайти, в долг попросить. Он бы не отказал.
— Где его искать знаешь? Он, как Анвар из лагеря смылся, тут же следом за ним направился. Сейчас небось уже третью палку Зиночке кидает.
— К Зиночке, же Анвар бегает?
— Анвар давно уже в Магриб перебрался, с тех пор как «Минск» себе приобрел, так и мотается туда.
— Бля, везет же людям.
— Не завидуй, мы тоже неплохо живем…
Пацаны удалились по дороге в направлении Гундарана, и я спокойно вздохнул. Если Бахтияра считают сбежавшим к некой Зиночке, значит как минимум до утра, о нем никто не вспомнит, и у меня есть шанс добраться до предгорья, не особенно торопясь. Пройдя два десятка шагов, добрался до какого-то огорода. Здесь вытряхнул из своего рюкзака все вещи, и переложил их так, чтобы железные банки с консервами, не били меня по спине. После чего закурив очередную сигарету, забросил рюкзак из плечи и пошел в сторону гор. Сейчас, когда все опасности остались позади, меня начало потряхивать, и наверное единственное, что как-то отвлекало от всего этого было то, что я настойчиво вбивал себе в голову мысль о том, что поступил единственно верно.