Дважды одаренный. Том VI (СИ)

— Тогда я совсем запутался, — покачал он головой. — Простолюдин Александр Егоров не может иметь вассалов. Да даже если вы станете личным дворянином, вассалов иметь всё равно не сможете. Вассалы — не Слуги, они как младшие братья. Только бояре — представители высшего сословия — могут иметь вассалов.
— Боярином я стану в любом случае, — спокойно ответил я. — Неважно с какой фамилией. Неважно графом, или… — Я многозначительно замолчал, не став заранее шокировать Бородина словом «князь». Вместо этого я продолжил иначе: — Стану, Алексей Михайлович. Со временем. И тогда род Бородиных вполне сможет присягнуть мне официально.
  
— Да… — задумчиво протянул он. — Может и так… Но ведь рода Бородиных-то нет. Я — личный дворянин. Моя жена и сын — не аристократы.
— Станешь потомственным дворянином — и вся твоя семья тут же станет аристократами, — пожал я плечами. — Хлеб! — обратился я к нему по позывному, чтобы взбодрить. — Не зацикливайся на официальной шелухе. Представь мир, в котором больше нет бумажек, подтверждающих связи. Но зато в нём есть Слово, Вера в друг друга и Честь. На них держится связь людей, а не на документах… Представил?
Бородин подвис, а затем неуверенно кивнул.
— Да… звучит как какая-то… антиутопия?
— Ага, — хмыкнул я, глядя на то, как милуются бывшие спецназовцы с жёнами и детьми. — Постапокалипсис, ещё скажи… И попадёшь в цель. Но суть не в этом, Хлеб. А в том, что люди в таком мире идут за своим лидером, потому что так решили для себя. У них нет сомнений в его словах и действиях. Хотя никаких бумажек для высших инстанций они не подписывали, чтобы следовать за ним. Смекаешь? Мне неважно сословие — ни моё, ни твоё или твоей семьи.
Я повернулся в его в сторону и твёрдо спросил:
— Готов ли ты служить мне, Хлеб? Невзирая на то, какой социальный статус или фамилия прописаны в моём паспорте?
* * *
Алексей Михайлович Бородин, замерев, смотрел на юного Александра Егорова. Голос этого парня до сих пор набатом звучал в ушах бывшего жандарма:
«Готов ли ты служить мне, Хлеб? Невзирая на то, какой социальный статус или фамилия прописаны в моём паспорте?»
'Парня… Юного? — неожиданно подумал Бородин, не в силах отвести взгляда от собеседника. — Ага! Как же! Да даже Винодел — в прошлом матёрый жандарм, замглавы ОКЖ и глава могучего графского рода — ощущался гораздо слабее.
Что именно в нём так впечатляет?..
Взгляд? Поза? Голос?
Сказать, что всё вместе, значит, сказать правду! Но в то же время и ошибиться…'
Бородин не мог отвести взгляд от юноши, который провёл почти всю свою жизнь рядом с несчастными сиротами в интернате. Парня, который нигде не мог научиться повелевать.
Бородин не мог противиться воле этого юноши. Ведь всё в нём, от взгляда до позы и интонации, заставляло склонить голову.
Бородин не мог отказать этому юноше. Ведь к этому времени бывший подполковник уже решил для себя всё.
— Готов, господин, — поджав губы, произнёс бывший жандарм, склонив голову. — Я готов идти за вами куда угодно. Сражаться против кого угодно. Но…
Он замолчал и осторожно поднял взгляд.
— Но? — спокойно спросил Александр Ярославович, глядя на жандарма своими пронзительно-серыми, как сталь, глазами.
— Но я хочу, чтобы моя жена и сын были в безопасности, — выдавил из себя подполковник. — Я… Я стану надёжной опорой вам. Я чувствую, что с вами мне не придётся наступать на горло своей совести. И путь, который вы выбрали для себя, Александр Ярославович, мне тоже подходит. Но безопасность семьи для меня выше всего.
Несколько секунд Александр молча смотрел на него. В какой-то момент Бородин подумал, что взгляд этот больше подошёл бы мудрому и могучему императору, а не сироте из интерната. От этой мысли бывшему жандарму стало не по себе.
Как он смеет ставить условия такому человеку?
Но…
— Ты ставишь мне условия? — всё так же спокойно спросил Александр.
— Я… Нет… — выдохнул Бородин и стушевался. — Я лишь прошу защиты для своей семьи.
Александр улыбнулся краешком губ.
Бородин приободрился от этой улыбки.
А затем Александр и вовсе рассмеялся. Легко и беззаботно, даже как-то по-детски…
— Ты мне подходишь, Хлеб! — хлопнув по плечу Бородина, изрёк он и снова усмехнулся. — Хотя я и знал об этом с самого начала. Люди, которым есть что защищать и за что сражаться, мне нравятся больше бездумных фанатиков. А насчёт твоей семьи… — Он внезапно замолчал и в очередной раз посмотрел в сторону спецназовцев. — Знаешь, Хлеб, я скажу это всем, чтобы не повторять дважды.
Решительным шагом Александр Егоров направился в сторону Кабана и его товарищей. Пусть Александр никак специально не привлекал к себе внимание, однако же люди стали поворачиваться в его сторону.
Да, те, кто был целиком и полностью занят общением с родными, сейчас оставили это, сконцентрировавшись на молодом черноволосом парне.
Взмахнув обеими руками, Александр создал под собой площадку из металла. Она стремительно росла, поднимая юношу над присутствующими.
— Судари и сударыни! — громко произнёс он и, повернувшись к младшему сыну Кабана, мягко добавил: — Мальчики и девочки! Рад приветствовать вас всех на земле графского рода Резановых, который охотно согласился временно вас приютить. И за это Алисе Ярославне огромное спасибо. Но говорить я буду не от её имени, а от своего. Я предложил всей группе Геннадия Сергеевича, — Александр плавно указал на Кабана, — пойти на службу лично ко мне. Разумеется, я готов взять на себя ответственность не только за своих будущих ратников, но и за их семьи. Я не делю людей по их ценности. Я буду одинаково охранять жизнь и начальника штаба, и уборщицы. Я буду одинаково мстить врагам за них… Но и приложу все свои усилия, чтобы мстить мне ни за кого не приходилось.
Народ окончательно притих и даже, казалось, забыл, как дышать. Все они, независимо от пола, возраста и ранга силы, обратились в слух, ловя каждое слово Александра.
А Александр уверенно продолжал:
— Со временем я готов найти работу не только бойцам, но и членам их семей, если потребуется. Здесь вы вольны сами решать, как жить. Довольствоваться ли жалованием мужа-добытчика, сына, — он посмотрел на пожилую пару, — либо же и самим работать на благо своей семьи. Работу, если потребуется, предоставим. От каждого — по способности, каждому — по потребности. Главное, чтобы было желание. Но даже если его не будет — я не брошу вас. Ведь вы — главное сокровище моих ратников.
Он замолчал, обводя присутствующих взглядом. Бородин, получивший ответ на главный свой вопрос, не заметил, как ноги сами понесли его к постаменту.
— Ах да, — с улыбкой припомнил Александр. — Пока рано говорить «моих ратников». Ведь пока что никто из вас не дал мне свой окончательный ответ.
— Александр Ярославович, я… — Кабан зашагал вперёд, но перед ним вдруг появился Бородин.
— Извини, Гена, — через плечо бросил он. — Но я был первым.
Кабан несколько секунд хмуро смотрел в глаза своего лучшего друга, а затем хмыкнул и произнёс:
— Ну давай, раз решился.
Бородин отметил это лишь краем сознания. Он уже всецело сосредоточил взгляд на величественной фигуре, что возвышалась над людьми.
А между тем Александр плавно повёл рукой, и его постамент поехал вниз. Он сказал всё что хотел, и импровизированная сцена, с которой его было всем видно, теперь стала не нужна.
— Александр Ярославович! — громко произнёс Бородин, когда Егоров вновь ступил на землю.
— Слушаю, — усмехнулся он в ответ.
Бородин поджал губы и ударил кулаком по сердцу, выполнив воинское приветствие перед этим человеком.
  
— Клянусь служить верой и правдой, — проговорил он и начал опускаться на колено.
Не успел — Александр подхватил его под мышки и удержал на ногах.
— Клятва принимается, но колени преклонять не надо, — произнёс он серьёзно. — Оставим это до помпезных церемоний.
Бородин растерянно уставился на Александра, пытаясь сообразить, что говорить дальше.