Быть неизменным (СИ)

— Что, она тебе перед смертью не успела дать? Так может сбегаешь, пока труп свежий? Крошка Саен конечно без башки, но нижние дырки на месте — похабно хохотнул я.
— Ты сдохнешь! — крикнули мне.
— А ну стоять! — раздался более властный голос колдуна. А вот где-то позади за ним я успел услышать детский вскрик.
Время думать закончилось, они уже режут жертв. Так что придётся действовать сейчас. Я выскочил из-за угла и понёсся вперёд, тоже проорав:
  
— Стоять!!!
Но если это и сбило моих противников с толку, то лишь на мгновение. А потом в меня полетел столп огня, уворачиваясь от которого пришлось продолжить путь приставным шагов вдоль самой стены. И то грудь опалило. Вслед за заклятием ударили два арбалета, голову удалось убрать с траектории одного из них, но второй впился в руку. Впрочем плевать, больно конечно, но я просто выдернул острую железку на бегу, коротко рыкнув от непередаваемых в цензурной форме ощущений. То что у меня есть регенерация не значит, что мне нравится, когда во мне делают лишние отверстия или прижигают биометаллическую шкуру, я же не грёбанный мазохист.
Как бы там ни было, а длинный коридор наконец закончился и я врубился в ближний бой. Два воина с щитами и мечами не смогли меня надолго задержать, за ними был ещё один алебардщик, но он лишился сначала оружия, а потом упал, обливаясь кровью из вскрытой когтями груди. А вот потом пришлось резко присесть, пропуская над собой новое заклятие лысого сектанта, который через мгновение получил когти между рёбер. Наши лица невольно сблизились, его глаза едва ли не вылезали из орбит от боли и страха, а я хмыкнул:
— Передавай привет подружке.
После этого мои руки рванули когти в разные стороны, а передо мной упало мёртвое тело. Два арбалетчика не успели перезарядить оружие и вскоре последовали за своими товарищами. Я же побежал дальше, восстанавливая свой покров. То что эта группка на своей территории сумела под него заглянуть мало что меняло. Но в любом случае меньше чем через минуту я влетел в крупный пустой погреб, где резали людей. Уже с пяток женщин и детей лежали на полу бездыханными, а нож заносили над девчонкой лет двенадцати. Выжав из своего тела всё что мог, я успел раньше сектанта у импровизированного алтаря в виде деревянной колоды, буквально влетев в этого культиста. Он правда радости от воткнувшихся в себя когтей не пережил и умер раньше, чем упал на каменный пол.
У стен стоял с десяток демонопоклонников, удерживающих брыкающихся детей с молодухами, а вот второй жрец богомерзкой религии изрядно меня удивил, когда я поднялся на ноги с трупа его коллеги. Не обритый парень лет двадцати пяти воткнул нож в свою грудь с криком:
— Во славу Отца Тени!
Я посмотрел на мертвеца, который осел на колени, а потом и вовсе завалился боком на пол, а потом меня как-то пробрало на юмор и я выдал:
— Он умер, как и жил. Как дебил.
Однако стоило мне повернуться к оставшимся культистам, разминая когти и прикидывая, как бы их половчее перерезать, чтобы пленники с пленницами не пострадали, как от трупа раздался голос:
— Не совсем.
Мертвец на моих глазах встал в полный рост, а затем преобразился в беса, матёрую и крупную краснокожую тварь, занимающую в инфернальных легионах нишу тяжёлой пехоты. Призвал всё таки демона уродец, пусть и пожертвовав уже своей жизнью. Осмотрев своего противника и мысленно сложив на себя пару ругательств за то, что не растерзал тело культиста, пока такая возможность была, я произнёс:
— Совсем. Умные люди душу демонам не отдают.
— Какое это имеет значение, призвать меня ведь ему ума хватило? — с усмешкой парировал демон мои слова.
Я же раскрыл за спиной дьявольские крылья, которые убрал путешествуя по подвалу и улыбнулся под шлемов в ответ:
— А у тебя хватило мозгов прийти. Забавно, правда?
  
Интерлюдия 3
 
Сестра Ирма бежала по городу внутри скромного отряда воинов Света из пяти человек, не чувствуя под собой ног. Эта ночь для праведных началась не слишком хорошо и не особенно спешила сменяться светлым и ясным днём. Хотя справедливости ради демонопоклонникам тоже сегодня пришлось более чем солоно. Их вообще разорвали на куски во вполне буквальном смысле слова. Последняя мысль и пришедшие вместе с ней воспоминания заставили юную жрицу зябко передёрнуть плечами на бегу, встреча слабой человеческой плоти с острыми когтями её нового знакомого выглядела уж очень кроваво.
Хотя Ирма до сегодняшнего дня считала, что уже давно не боится крови. Будущая юная жрица родилась в семье не очень знатного, но и не бедного барона и имела аж пятеро старших братьев. Мать конечно всеми силами старалась привить дочери любовь к шитью и музыке, а так же иным вещам, приличествующим молодой дворянке. Но её всегда тянуло к иному и она постоянно пыталась улизнуть то на тренировки братьев с оружием, то на охоту с отцом. А потому не раз и не два видела как добивают раненых оленей, прежде чем начать их разделывать. Впрочем это явно было не самое неприятное зрелище в её детстве, к примеру на той же охоте люди отца несколько раз ловили браконьерам и им прямо на месте рубили пальцы, чтобы они более не могли стрелять из лука. Так же в обязанности отца, как сюзерена, входил суд, который порой заканчивался смертными приговорами.
Возможно как раз из-за того, что баронской дочке порой приходилось видеть повешенных разбойников и конокрадов она заинтересовалась темой смерти. И этот интерес вполне естественным образом привёл девушку сначала к духовнику отца, который заведовал небольшой замковой часовней, а потом и в лоно церкви Света. Мать конечно предпочла бы видеть дочь замужней дамой и узнать о куче внуков, но немолодой уже барон с возрастом стал довольно религиозным человеком, а потому поддержал дочь. Монахиням и жрицам ко всему прочему конечно не было нужно приданное, но вряд ли это имело большое значение. В конце концов не такой уж и бедный у них был род! К примеру всем младшим сыновьям, родившимся после первенца, хватило и на добрый доспех, и на коней, и на нескольких наёмных воинов, которые если что прикроют спину в бою.
Ирма же отправилась в столицу герцогства, в главный его храм. Там она не только укрепила свою веру строгими постами, тяжким трудом в поте лица своего и истовыми молитвами, но так же узнала о таинствах исцеления Светом и излечения людей вообще. Было бы неплохо, если бы всегда хватало возложения рук и слова молитвы, но её учителя были убеждены, что самый лучший результат даёт комплексный подход, а силу благой первостихии вполне уравновесит травяной взвар. И у молодой послушницы был как талант, так и желание учится! К тому же она даже не морщились в анатомическом театре или когда приходилось промывать и зашивать раны, хотя иные порой воротили носы. Что поделать, быть целителем это не только иметь уважение окружающих, но и довольно специфические запахи.
Сейчас же её обучение было окончено и молодая жрица начала свой путь служения в церкви Света, как и иные юноши и девушки посвящённые в сан. Жребий определил ей отправится в храм города Трафолды, который откровенно говоря был пусть не захолустьем, то чем-то недалеко ушедшим от него. Однако то была более чем обычная практика, чтобы сразу попасть в столицу какого-нибудь герцогства нужно было быть как минимум родственником некоего герцога, а желательно его родным сыном. О том, кем нужно быть, чтобы сходу оказаться в столице Империи лучше было и вовсе не думать.
Вот Ирма и не забывала себе голову излишними размышлениями, планируя ещё года три спокойно отслужить алтарницей, в свободное от богослужений время исполняя поручения первосвященника города, которые в основном заключались в доставке писем его коллегам в иные храмы и исцелением страждущих, как на улицах, так и в небольших палатах врачевания, пристроенных к собору. А потом можно было бы спокойно выбирать либо остаться здесь, получив повышение до полноценной жрицы, либо перебраться в город побольше и поинтереснее. В теории все братья и сёстры во Свете конечно были равны, но некоторые всё же оказывались ровнее прочих, вот и дочь барона, как дворянка, имела некоторые преференции, которых простолюдины не могли получить просто так. За них решал глава храма, в котором им выпала честь служить. Впрочем за неё сегодня тоже приняли решение, которое вызывало в душе молодой жрицы яростные противоречия.