Ступени великой лестницы (сборник)
Мистер Уоллэс весело расхохотался.
— Да очень просто, — сказал он. — Если бы вы вели дневник, я попросил бы вашего разрешения взять его с собой. Я более чем уверен, что почерпнул бы из него целую кучу полезных для себя сведений о нравах, обычаях и географии тех местностей, куда я держу путь. Только и всего, но… вот и сэр Ван-ден-Вайден торопится на ваше приглашение, сэр, которое я вас просил не делать…
— Я ничего им не передавал, мистер Уоллэс, уверяю вас, — сдвинув брови, сказал пастор. — Если вы пожелаете остаться еще немного у меня, вы сможете лично спросить об этом старика. Он узнал о вашем прибытии, очевидно, из других источников.
— Весьма возможно, — снова улыбнулся англичанин и, поворачиваясь к пастору Берману спиной, скомандовал своему отряду строиться и двигаться в путь.
Пастор Берман взглянул на большую дорогу и действительно увидал в облаках пыли двух скачущих по направлению к его дому всадников.
И не успел он еще что-то сказать в свое оправдание, как мистер Уоллэс, трогаясь уже в путь, снова, словно ударами своего стального стэка, больно хлестнул его по ушам:
— Как джентльмен, я должен предостеречь вас, милый сэр, от ваших же непростительных ошибок в борьбе со мною, из которых самая главная это та, что вы постоянно забываете, что имеете дело с работником Скотлэнд-Ярда. Эй, Макка, вперед!
И, пропустив мимо себя своих слуг, мистер Уоллэс, пришпорив лошадь, тронулся в путь вслед за ними, вежливо приподняв над головой свой окутанный голубой вуалью пробковый шлем.
Пастор Берман ничего не ответил. С тонкой усмешкой на побледневших губах, он повернулся в сторону подъезжавших гостей, зло подумав: «Н-ну, мы еще посмотрим — не окажется ли умный англичанин во сто крат глупее голландских дураков!».
И на лице его заиграла добрая улыбка гостеприимного хозяина, когда он приветствовал слезавших с лошадей Яна Ван-ден-Вайдена и Рупрехта фон-Альсинга.
РУПРЕХТ ФОН-АЛЬСИНГ ПРИНУЖДЕН ВЕРНУТЬСЯ В ЕВРОПУ
Старик Ван-ден-Вайден соскочил с коня проворнее, чем это сделал бы восемнадцатилетний юноша.
— Ах, какая досада! — воскликнул он. — Я, кажется, опоздал немного к назначенному сроку, и ваш таинственный англичанин изволил уже испариться?
Ван-ден-Вайден бросил поводья подбежавшему Меланкубу и, подымаясь на веранду, сказал еще раз:
— Ах, какая досада!
Но в голосе его не было ни единой нотки досады, наоборот, в нем скорее можно было уловить оттенок насмешливости и сарказма.
— Пятью минутами раньше, и мы застали бы этого английского чудака, — в тон ему проговорил фон-Альсинг, подымаясь вслед за стариком к пастору Берману на веранду.
— Это не поздно еще сделать, дорогие друзья, — сказал пастор Берман. — Мистер Уоллэс не успел еще отъехать и полумили. Вы быстро могли бы догнать его на ваших конях. Я и советовал бы вам это сделать. Мистер Уоллэс был бы крайне счастлив встрече с вами…
— Да? — безразлично спросил Ван-ден-Вайден и нахмурил свои брови.
Положительно пастору сегодня не везло. Никто из его собеседников не был настроен на шутки.
— Послушайте-ка, любезнейший, — сказал старый джентльмен. — Откровенно говоря, мне не только не понятны, но и крайне подозрительны те совершенно неприличествующие вашему сану интриги, которые вы начали плести вокруг поисков моей дочери. Вы, — это совершенно ясно для меня, — чините всевозможные препятствия всяким попыткам, идущим в этом направлении. Одно время вы поприутихли, как будто. Сейчас, когда я снова обретаю надежду найти свою дочь, ибо я не могу предположить, чтобы Скотлэнд-Ярд взялся за это дело без всяких на то оснований, когда к нам, сюда, на Суматру, является лицо, коему эти поиски поручены, — вы снова принимаетесь за старое, и ваши первые же шаги в этом направлении довольно явно обнаруживаются в возмутительном желании поссорить меня с мистером Уоллэсом. Может быть, вы не откажете дать мне краткий, но исчерпывающий ответ по этому поводу?
— Да простит вам господь ваши злые слова, сэр! — почти томно сказал пастор Берман с опечаленным видом несправедливо обиженного человека.
Но, если мистер Уоллэс всегда умел во-время вспомнить, что он англичанин, то Ван-ден-Вайден, горячая необузданность и дерзкая независимость которого была хорошо всем известны, был совершенно лишен сдержанности.
— Вот что я вам доложу, мой дражайший, — сказал он довольно тихо, ударив однако при этом о стол крепким и жилистым кулаком. — Приберегите-ка лучше ваш мармеладный тон для воскресной проповеди, а мне потрудитесь ответить человеческим языком на этот документ!
С этими словами Ван-ден-Вайден вытащил из кармана сложенный вчетверо лист почтовой бумаги и без всякой церемонии сунул его прямо в нос отступившему на шаг пастору.
Миссионер взял в руки документ и, стараясь скрыть свой гнев и волнение, молча и не торопясь, усевшись в свое глубокое кресло, развернул бумагу и принялся за чтение.
Ван-ден-Вайден и фон-Альсинг уселись против него, и на веранде воцарилась на время полная тишина, прерываемая лишь назойливым жужжанием больших зеленых мух, отливавших всеми цветами перламутра на ослепительных лучах почти до зенита поднявшегося солнца.
В то время как Ван-ден-Вайден не спускал с читающего глаз, фон-Альсинг, глубоко затягиваясь сигарой, что-то насмешливо мурлыкал себе под нос.
Документ, с которым знакомился пастор Берман, оказался письмом мистера Уоллэса к Яну Ван-ден-Вайдену.
Вот что прочел пастор, стараясь сохранить полное спокойствие на своем гладко выбритом и начинавшем уже жиреть лице:
«Глубокоуважаемый сэр!
Я отлично понимаю, что выбранный мною способ знакомства с вами у нас, на континенте, самым невзыскательным человеком с полным основанием мог бы быть отнесен к разряду, по меньшей мере, поступков неприличных и недостойных джентльмена.
Но здесь, сэр, на островах, учитывая, некоторые обстоятельства, оглашать которые я не могу, дело обстоит несколько иначе, и я надеюсь, вы извините меня, что, находясь от вас всего в нескольких часах езды, я вынужден познакомиться с вами не лично, а посредством настоящего письма.
Меня зовут, сэр, Стефеном Уоллэсом, а мое социальное положение — старший агент Скотлэнд-Ярда, начальник отделения по особо важным преступлениям.
Цель моего приезда на Суматру — поиски вашей дочери, мисс Лилиан Ван-ден-Вайден, гибель которой я позволяю себе поставить под некоторое сомнение, несмотря на почти десятилетнюю давность ее таинственного исчезновения.
Если вы, сэр, доверяете мне (конечно, не мне лично, мистеру Уоллэсу, которого вы не знаете, а мне — старшему агенту Скотлэнд-Ярда) в достаточной степени, чтобы выполнить некоторые мои требования, то потрудитесь их прочесть и запомнить.
Вот они:
1. Временно, хотя бы в продолжение моей экспедиции в глубь офирских лесов, прекратить охоту на человекообразных обезьян.
2. Ни в коем случае не пытаться со мною видеться.
3. Явиться на приглашение пастора Бермана посетить его девятого числа с/м. в десять часов утра, которое, по всей вероятности, вы получите ровно на пятнадцать минут позже указанного срока.
4. Твердо помнить, что кроме приветствий, я, Стефен Уоллэс, никогда никаких поручений через упомянутого пастора Бермана вам не передавал и передавать не буду.
Это все, сэр. Возможно, что настанет время, когда я сам попрошу вас о личном свидании, — пока же оно совершенно излишне.
Прошу вас твердо верить, что только в выполнении, самом строгом и безоговорочном, выставленных мною требований — верный залог успеха предпринятых мною, по поручению Скотлэнд-Ярда, поисков.
Остаюсь, сэр, с глубочайшим почтением и преданностью