Друзья в верхах

Его серый костюм, как заметил Брунетти, был из кашемира, а галстук отличался прямо-таки английской респектабельностью. Хотя весна выдалась дождливой и холодной, красивое лицо Патты было гладким и загорелым. Он носил очки овальной формы в тонкой оправе. Это были пятые по счету очки, которые Брунетти видел на Патте за те годы, которые тот проработал в квестуре. Стиль и форма очередных очков всегда на несколько месяцев предвосхищали то, что все остальные начинали носить позже. Однажды Брунетти, не имея под рукой очков для чтения, взял со стола Патты его очки и надел их, чтобы рассмотреть фотографию, и только тогда обнаружил, что в оправу вставлены не линзы, а обычное стекло.
  
— Я как раз передала комиссару, что вы его ожидаете, синьор, — произнесла синьорина Элеттра.
Брунетти заметил, что на ее столе лежат две папки и три листа бумаги, которых, он был в этом уверен, еще минуту назад там не было.
— Да, и в самом деле, входите, синьор Брунетти, — сказал Патта, протягивая руку с таким выражением, что Брунетти невольно почудилось тревожное сходство с тем жестом, которым Клитемнестра выманивала Агамемнона из его колесницы. Он успел только бросить прощальный взгляд на синьорину Элеттру, тут Патта схватил его за руку и мягко втянул в свой кабинет.
Патта закрыл дверь и направился к двум креслам, которые он разместил перед окнами. Подождал, пока Брунетти подойдет к нему, предложил сесть, затем сел сам. Дизайнер интерьера назвал бы место, где стояли кресла, «уголком для разговоров».
— Я рад, что вы смогли уделить мне время, комиссар, — сказал Патта.
Услышав в его словах оттенок сарказма, Брунетти даже почувствовал облегчение.
— Мне надо было отлучиться, — объяснил он.
— Я думал, вы собирались уйти утром, — сказал Патта, теперь уже не забывая улыбнуться.
— Да, но потом мне пришлось отлучиться также и днем. Все произошло так неожиданно, что у меня не было времени дать вам знать.
— А разве у вас нет мобильного телефона, синьор комиссар?
Брунетти, ненавидевший мобильники и отказывающийся носить с собой телефон — это, конечно, было глупостью, неким луддитским предубеждением,   [9] — лишь ответил:
— У меня его при себе не было, синьор.
Ему хотелось спросить Патту, зачем он его вызвал, однако предупреждения синьорины Элеттры было достаточно, чтобы ни о чем не спрашивать и сохранять невозмутимое выражение лица, как если бы они были два незнакомых человека, ожидающих одного поезда.
— Мне нужно поговорить с вами, комиссар, — начал разговор Патта, откашливаясь. — Это касается… э-э… моих личных проблем.
Брунетти изо всех сил старался сохранять маску невозмутимости. На его лице нельзя было прочесть ничего, кроме вежливого пассивного интереса.
Патта откинулся на спинку кресла, вытянул ноги и скрестил лодыжки. Мгновение он пристально разглядывал свои до блеска начищенные ботинки, затем подобрал ноги и наклонился вперед. Пока он проделывал все это, Брунетти с удивлением осознал, что Патта, оказывается, уже в годах.
— Вернее, проблем моего сына, — произнес наконец вице-квесторе.
Брунетти знал, что у Патты два сына, Роберто и Салваторе, поэтому спросил:
— Которого, синьор?
— Роберто, малыша.
Брунетти прикинул, что Роберто, должно быть, теперь уже года двадцать три. Что ж, его собственная дочь Кьяра, хотя ей сейчас пятнадцать, все еще была его «малышкой» и, конечно, всегда ею будет.
— Он ведь учится в университете, синьор?
— Да, на финансово-экономическом, — ответил Патта, опять замолчал и уставился на свою ногу. — Он там уже несколько лет, — пояснил он, когда поднял глаза на Брунетти.
И вновь Брунетти был вынужден прилагать усилия, чтобы сохранить невозмутимое выражение лица. Он не хотел проявлять любопытство в отношении семейных дел Патты, при этом должен был казаться в меру заинтересованным и признательным за то, что вице-квесторе его в эти дела посвящает. Он кивнул, желая таким образом расположить начальника к откровенности, — тот же прием он использовал при допросе нервных свидетелей.
— Вы знаете кого-нибудь в Джезоло? — вдруг спросил Патта.
— Прошу прощения, синьор?
— В Джезоло, в тамошнем полицейском участке. Вы знаете кого-нибудь?
Брунетти на мгновение задумался. У него были связи с представителями полиции на материке, но он не знал никого с побережья Адриатики, где находилось огромное количество ночных клубов, отелей и дискотек. В Джезоло, курортном местечке, расположенном в получасе езды от исторического центра Венеции, клубилось множество туристов, останавливающихся в городке и каждое утро пересекающих на катерах Лагуну. В полиции Градо работала одна женщина, с которой он учился в университете, но в Джезоло у него не было знакомых.
— Нет, синьор, не знаю.
— А я так надеялся! — не смог скрыть разочарования Патта.
— Извините, синьор. — Брунетти проанализировал свои возможности, глядя на неподвижно сидящего Патту, который снова разглядывал ботинки, и решил рискнуть. — А почему вы спрашиваете, синьор?
Патта поднял на него глаза, отвел их, посмотрел снова. Наконец он сказал:
— Вчера вечером мне звонили из тамошней полиции. На них работает один человек — ну, вы понимаете, — информатор. Несколько недель назад он сообщил им, что Роберто продает наркотики.
Патта замолчал.
Когда стало понятно, что вице-квесторе не собирается посвящать его в подробности, Брунетти спросил:
— Почему они звонили вам, синьор?
Патта продолжал, словно не услышал вопроса Брунетти:
— Я подумал, возможно, вы знаете кого-то из сотрудников участка, кто мог бы дать нам более подробную информацию о том, что происходит: кто этот информатор и как далеко зашло расследование. — Брунетти помалкивал, и Патта добавил: — Вот такие дела.
— Да, синьор, сожалею, но я действительно никого там не знаю. — После минутной паузы он предложил: — Я могу спросить у Вьянелло. Он надежный человек и отличный офицер, на него можно положиться.
Патта еще посидел, глядя мимо Брунетти, и устало покачал головой, отклоняя возможность принять помощь от человека в форме.
— Это все, синьор? — сказал Брунетти и положил руки на подлокотники кресла, демонстрируя готовность уйти.
Заметив движение Брунетти, Патта заговорил, понизив голос:
— Роберто арестовали. — Он посмотрел на Брунетти. Тот не стал задавать вопросов. — Вчера вечером. Мне позвонили около часа. В одной из дискотек была драка, и, когда полиция приехала туда, чтобы навести порядок, задержали и обыскали нескольких человек. Должно быть, осведомитель подсказал им, чтобы они обыскали Роберто.
Брунетти хранил молчание. Если улики настолько явные, то ход дела уже не остановить, оно будет двигаться своим чередом — он знал это из своего многолетнего опыта.
— В кармане его куртки полицейские нашли конверт с экстази. — Он наклонился к Брунетти и спросил: — Вы ведь знаете, что это такое, комиссар?
Брунетти только кивнул, пораженный тем, что Патте могло прийти в голову, будто полицейский может этого не знать. Он чувствовал, что слова сейчас не нужны: если он попробует заговорить, Патта собьется и, подобно улитке, спрячется в свою раковину. Комиссар расслабился, насколько это было возможно, снял одну руку с подлокотника кресла и устроился в более удобной позе.
— Роберто сказал им, что кто-то, очевидно, подложил конверт в карман его куртки, когда увидел, что появилась полиция. Такое часто случается.
Брунетти знал это. Он знал также и то, что не менее часто этого не случается.
— Им, конечно, известно, чей сын Роберто, поэтому они позвонили мне и отпустили его под мое поручительство. На обратном пути он рассказал мне о конверте. — Вице-квесторе замолчал, Брунетти показалось, что теперь он сказал все.
  
— Они оставили конверт у себя как улику?
— Да. Кроме того, у него взяли отпечатки пальцев, чтобы сравнить их с теми, которые найдут на конверте.