Не ДРД единой (СИ)

— За явным преимуществом победа присуждается Агееву Антону.
Слабый голос на заднем фоне прошептал: «Песцову Илье», на что женский невозмутимо возразил: «Мне лучше знать, кому присуждать».
Мой тренер воинственно вздернул подбородок и заторопился на галерею, по пути к нему присоединилась возмущенная Елизавета Николаевна. Не знаю, кто там объявлял результат, но сейчас ей точно не поздоровится.
В зале опять раздались возмущенные вопли и свист, как и после вчерашнего боя с чемпионом. Мы с Агевым с помоста не уходили, причем он не выглядел довольным озвученным результатом.
— Вот, блин, теперь затянется. Княгине шлея под хвост попала.
— Княгине?
— Не узнал? Она результат сообщила. С чего вдруг вылезла? Пока ее переубеждать будут, времени уйдет куча. Если она упрется, то все — туши свет. Но переубедят. Так что постоим пока. Мне чужих побед не надо.
В отличие от Агеева, у меня такой уверенности не было, потому что я понимал причину, заставившую княгиню заведомо солгать: она не могла допустить, чтобы призером стал непризнанный сын ее пасынка. Моя хорошая репутация играла против нее.
 Глава 27 
Разборки затянулись, и нас попросили освободить площадку для поединков, чтобы не затягивать время. От нас действительно ничего не зависело. Я даже подслушать разговор с жюри не мог, потому что ни на ком из находящихся там не было метки, а без метки я мог слушать только тех, кого видел. А увидеть жюри у меня возможности не было: с нашей стороны окно в их помещении было непрозрачным.
— Безобразие! — возмутилась Дашка.
— Совершенно с тобой согласен, — торопливо ввернул Агеев. — Мне тоже не нравится, когда мне ни с того ни с сего приписывают чужие заслуги. Но обещали разобраться. Княгиню иногда удается убедить в том, что она неправа.
— Вот именно что иногда, — скептически сказал Темников. — Проблема в том, что вряд ли кто из жюри пойдет на прямую конфронтацию с членом княжеской семьи. А Маргарита Григорьевна иной раз упирается так, что повернуть ее в правильную сторону не удается. Ничего, Илья. Ей наверняка скоро надоест, и она уйдет, тогда остальные поединки будут за тобой.
— Ты забыл про Шмаковых — напомнила Мацийовская. — Она наверняка считает, что из-за Ильи лишилась дополнительного дохода.
— А что такого случилось со Шмаковыми? — заинтересовалась Дашка.
Мацийовская хоть и посматривала на нее неприязненно, все же рассказала про дуэль, на которой Шмаковы против меня выставили бретера, за что и поплатились, скорее всего отлучением от княжеской казны.
— Она раньше с них процент получала за то, что требовала внутри клана покупать только их продукцию. А сейчас князь конкретно так разозлился, Шмаковых вообще выставил, а своим подчиненным заявил, что они имеют право заказывать там, где хотят, но в пределах определенного бюджета, как это и было раньше.
— Ого, как у вас сложно, — удивилась Дашка.
— Фактически сейчас выстраивается рейтинг алхимиков в княжестве, — продолжила Мацийовская, довольная тем, как внимательно ее выслушивают. — Самое престижное — это поставки Грекову. У него не самое большое подразделение, так что по деньгам будет не слишком жирно, зато это показатель качества и возможные поставки другим родам. Плюс значок поставщика княжеского двора.
Однако. О таких вещах я даже не подозревал, но сейчас захотелось этот значок заполучить, причем на законных основаниях, а не по знакомству.
— Но Илья-то не виноват, что Шмаковы берега попутали, — возмутилась Дашка. — Более того, он от их отставки не выигрывает.
— Они от меня предприятием откупились, — важно сказал я, не уточняя размер приобретения. — Так что всё, скоро все прилавки будут заполнены продукцией Песцовых.
— Ага, как же, — хмыкнул Темников. — Чтобы завалить, таких предприятий с сотню нужно. Жалко, что Греков пока с алхимиком не определился, а то бы княгиня с Ильи переключилась бы на него.
Вслух я свое сомнение не выразил, но это не значит, что его не было. Княгиня ненавидела мою мать настолько, что не погнушалась ее лично убить. Она могла перенести на меня ненависть, при этом ограничение от тети Аллы наверняка уже снято, потому что Владик больше мою силу сосать не сможет. Кроме того, в свете открытой информации от Живетьевых сейчас я представляю опасность уже для сына Шелагиной. На этом фоне скандал с лоббируемыми ею Шмаковыми выглядит совсем уж мелочевкой, хотя и добавляет что-то к ее претензиям ко мне. Поэтому она пытается уронить мою репутацию, но роняет в первую очередь свою.
  
Собственно, я даже не удивился, когда результат моего следующего боя опять озвучивала княгиня, хотя на предыдущих поединках ее не было слышно. И опять победу присудили моему противнику. Хотелось плюнуть и уйти с этого представления, но, возможно, она добивалась именно этого?
Вернулся расстроенный Богданов.
— Почему-то записей твоих боев ни одной нет, — заявил он. — Сбой какой-то. Начало есть — и все.
Я глянул на камеры, направленные на площадку, сейчас они все работали. Но во время поединка, разумеется, я их и не отслеживал, хотя мог.
— Я просил дядю снимать на телефон.
— Я записывал твой бой, — вмешался Темников. — Могу сбросить кому-нибудь, но с условием, чтобы наша фамилия нигде не прозвучала, иначе отец с меня голову снимет.
Дядю, которому бояться было уже нечего, я не заметил, пришлось соглашаться на помощь Темникова на обговоренных им условиях. Он переслал видео мне, а я — тренеру. Как только Богданов отправился к жюри, в зале появились Шелагин-младший и Греков. Первый пошел на галерею, а Греков отправился к нам.
— Что у вас тут происходит, Илья? Олег Васильевич звонил, возмущался.
— Княгиня, — коротко пояснил я.
— Что княгиня?
— Вмешивается в судейство в пользу моих соперников.
— Да она не вмешивается, а присуждает победу противнику Ильи, — экспрессивно возмутилась Дашка. — Еще и видео волшебным образом пропадают с боев с местных камер. Но у нас есть свое. Так что, если ничего не сделаете, мы выложим в сеть с комментариями.
— Не волнуйтесь, Дарья, сделаем, — ответом Греков заодно показал, что знает мое окружение. — Александр Павлович как раз пошел разбираться. Илья, я хотел бы переговорить с тобой без свидетелей.
— Подкупать будут, — непримиримо проворчала Дашка. — Не соглашайся, Илья. Они тебе и без того уже задолжали.
С Грековым мы отошли не столь далеко, просто чтобы не зацепить сферой от прослушивания посторонних любопытствующих. После установки защиты он сказал:
— Вы должны были еще вчера позвонить, когда все это началось.
— С чего бы мы должны? Мы рассчитываем на справедливое судейство.
— Ты же понимаешь, что с Маргаритой Григорьевной его не будет? От княжеской семьи сегодня никто не должен был явиться, но она возмутилась тем, что ее приказ не выполнили вчера, и решила сама указать всем место. Ты же понимаешь, что у нее на тебя зуб?
— Я понимаю, что она убила моих близких и это сошло ей с рук, — зло ответил я. — На этом фоне ее выступление тут выглядит детскими играми.
Греков нахмурился.
— Пока что твоим словам доказательств нет. Твой отец запросил информацию о расследовании. Дело не нашли.
— У меня есть фотографии всех документов оттуда.
— Откуда? — изумился Греков.
— В вашей системе безопасности очень много дырявых мест.
— Не так много, чтобы не найти того, кто тебе это дело вынес.
— Мне его никто не выносил. А вам бы лучше озаботиться поиском того, кто его уничтожил.
Тем временем очередной бой подошел к концу, а с ним и переговоры в закрытой комнате, потому что после объявления о результатах этого боя, было сообщено, что проверили бои с моим участием и пришли к выводу о неоправданном назначении победителя. Теперь победителем считался я.
— Понимаешь, Илья, там не все так просто. Тот, кто должен заниматься поиском, похоже, не на нашей стороне. От твоего отца мало чего сейчас зависит.