Узник Марса (сборник)

— Повезло! — выдохнул я, когда мы вновь помчались сквозь чистый эфир. — Но если мы опять нарвемся на нечто подобное, то на тот свет попадем раньше, чем на Нептун!
Марлин покачал головой.
— Проскочили чудом, — признал он. — Но, я думаю, мы почти вышли из астероидного пояса. Мы должны пересечь орбиту Юпитера через двадцать четыре часа.
— Космолет делает четыре миллиона миль в час, — сказал я, посмотрев показания приборов — Мы начинаем подвергаться воздействию гравитации Юпитера.
Действительно, мы уже отклонились немного вправо от прямого курса под действием тяготения огромной массы Юпитера, надвигающейся спереди и справа. Мы должны были пройти мимо гигантской планеты на расстоянии пятнадцать миллионов миль. Это более чем в два раза больше, чем то расстояние, на котором мы проскочили мимо Марса. Но колоссальная планета, большая, чем все другие планеты Солнечной системы вместе взятые, уже притягивала нас весьма сильно, несмотря на наши потрясающие скорость и импульс. До сих пор мы не уделяли царственному гиганту достаточного внимания. Нас слишком сильно помотало в поясе астероидов, все свои силы мы потратили на то, чтобы не налететь на эти «рифы» космоса. Сонливость и усталость одолевали нас после адских часов, проведенных среди блуждающих в пустоте глыб и скал. Но мы не смели расслабиться — и все так же Марлин и Рэндалл непрерывно вели наблюдения за окружающей нас со всех сторон смертоносной бездной, Уайтли дежурил у генераторов, а я ни на миг не отходил от пульта управления. Осторожно, но неуклонно мы наращивали скорость. Невозможно было использовать полную мощность генераторов — ускорение размазало бы нас по стенкам. Но даже с небольшим постоянным ускорением мы уже набрали колоссальную скорость.
И в эти часы наш рассудок начинал играть в странные игры. Мне все время мерещилось какое-то мелькание в пустоте. Даже там, где ничего не было. Впрочем, еще несколько астероидов действительно пересекло наш курс — к счастью, они пролетели довольно далеко. Этот полет на невообразимой скорости среди опасностей и блуждающей каменной смерти-напоминал дурной сон. Мы несли бессменную вахту на своих постах под заунывное гудение генератора внутри крошечной металлической скорлупки, которая мчалась в пустоте со скоростью все ближе и ближе к световой. Позади нас Земля, яркая белая звезда, неуклонно становилась все меньше и меньше. Могучий силовой луч гнал нас все быстрее и быстрее вперед. Но наш старт с Земли, дни и часы, что были прожиты до великой миссии к Нептуну, — все это я почти забыл, охваченный трансом нашего полета.
Когда мы приблизились к могучей сфере Юпитера, становившейся все больше и больше справа от нас по курсу, я очнулся. К этому времени мы вышли из опасного астероидного региона и необходимость в непрерывных наблюдениях отпала. Уайтли и Рэндалл, закончив готовить горячую еду, перебрались на койки для столь необходимого сна. Марлин сидел рядом со мной, прилипнув к своим астрономическим приборам, продолжая созерцать гигантскую планету. Он и я смертельно устали за те сорок часов, которые ушли на пересечение пояса астероидов. Больше четырех дней, больше сотни часов мы мчались сквозь эфир, но великолепие Юпитера заставило нас забыть о сне.
Это было зрелище великолепия, невероятное и незабываемое. Сияя ровным и мягким белым светом в черноте пространства, Юпитер неторопливо вращался в окружении четырех больших спутников. Меньшие спутники были слишком малы, чтобы увидеть их невооруженным глазом даже на таком малом расстоянии. Поверхность планеты гиганта разглядеть было тем более невозможно. Плотная атмосфера с разноцветными лентами густых облаков надежно прятала от наблюдателей то, что было скрыто под ней. И, хотя Марлин с помощью телескопа стремился найти в облаках разрыв, чтобы приоткрыть тайны величайшей из планет, он потерпел неудачу.
Наконец Марлин сосредоточил свое внимание на Великом Красном пятне — загадочном образовании на Юпитере, уже несколько веков не дающем спокойно спать астрономам.
Несколько секунд ученый изучал его при помощи спектроскопа, затем в недоумении покачал головой. Потом Марлин нацелил на таинственное пятно болометр, который позволял точно измерить тепловое излучение избранного объекта. Но показания этого прибора не внесли ясности — Марлин пребывал в очевидном недоумении.
 
— Это странно, Хант, — сказал он, обращаясь ко мне. — Всегда считалось, что Большое Красное пятно является частью поверхности Юпитера, расплавленной и пылающей, но спектроскоп и болометр показывают, что это не так!
— Если бы мы могли остановиться возле Юпитера, то могли бы исследовать планету как следует. Но мы должны торопиться к Нептуну, — признался я, глядя в сторону сияющей розовой области на теле могучей планеты.
— Мы должны держать курс, но однажды, если мы сможем спасти Солнечную систему, я вернусь сюда к Юпитеру, чтобы высадится на его поверхность, — подытожил Марлин.
К этому времени большая планета проплывала справа от нас. Казалось, её гигантская облачно-белая сфера заполняет все пространство, несмотря на тот факт, что Юпитер был более чем в пятнадцати миллионах миль, и четыре больших спутника, вращающихся вокруг планеты, были отчетливо видны. Несколько часов назад я уже использовал луч, чтобы скорректировать курс, но теперь мне пришлось вновь использовать его, чтобы избежать гравитационного плена — объятий величайшей из планет. Пройдя близко от Юпитера, мы вдоволь налюбовались колоссальной сферой, опоясанной облаками, приводящей в трепет разум, ибо великая планета, превосходя Землю по объему более чем в тысячу раз, вращалась вокруг своей оси с бешеной скоростью, почти в три раза быстрее нашей планеты, делая один оборот примерно за десять часов. Прямо под нами пронеслось и загадочное Красное Пятно — сияющий розовый овал, многократно превосходящий Землю своими размерами — тридцать тысяч миль в длину. Его загадка осталась нерешенной.
Мы все — Рэндалла и Уайтли разбудили ради такого случая — с благоговением наблюдали, как царственная планета уплывает вдаль. Я начал уменьшать мощность несущего луча, действуя осторожно и постепенно. Но теперь, при скорости более четырех миллионов миль в час, за пределами орбиты Юпитера, перед нами спереди и слева сверкал желтый диск Сатурна. Это была последняя планета на нашем пути к Нептуну. Уран сейчас находился на другой стороне Солнечной системы. И когда Рэндалл заступил на вахту вместо меня, я указал ему на желтую сферу, опоясанную кольцами.
— Держите космолет, направляя прямо на Нептун, Рэндалл, — сказал я ему. — Мы собираемся пройти в рискованной близости от Сатурна, но не стоит рисковать слишком сильно.
Рэндалл кивнул, его взгляд, переместился от зеленой искры Нептуна далеко впереди на растущий желтый диск Сатурна.
— Я постараюсь держать корабль точно на курсе, — заверил он, улыбаясь. — Хотя мне хотелось бы вернуться на Марс или Юпитер.
Я улыбнулся, отошел от пульта и направился к своей койке, перебираясь вдоль стены, держась за поручень. Мы ни на секунду не отключали луч, шли с ускорением, так что невесомости не было — ускорение прекрасно заменяло силу тяжести. Рухнув на койку, я моментально заснул, но и во сне я вновь сидел за пультом, направляя корабль к далекому и грозному Нептуну. Последующие три дня показались мне затянувшимся безысходным кошмаром. Это казалось невозможным, но то, что мы делали, никогда раньше не делал ни один человек; мы бросились в Великую Пустоту, к границе Солнечной системы, ее последнему форпосту — без подготовки, учитывая, что до нас никто не летал даже на Луну… Мы ели и спали словно во сне, так странно при этом на огромной скорости проносясь сквозь эфир мирового пространства.
Но хотя мы спали, ели и наблюдали, действуя словно во сне, наступил момент, когда мы вновь остро и резко осознали, зачем мы здесь и что поставлено на карту. Это произошло, когда Марлин, используя свои инструменты, проводил наблюдения за Солнцем, которое казалось уже маленьким и далеким. И результаты наблюдений были неутешительными. Солнце, вращаясь, продолжало набирать скорость — каждые земные сутки период вращения светила продолжал сокращаться на четыре часа. А приборы Уайтли продолжали фиксировать губительный луч, протянувшийся от Нептуна к Солнцу. Этот чудовищный луч оказался сейчас между нами и Сатурном.