Веди меня через бури горы Химицу

Даже сидя с вальяжно скрещенными ногами он казался высоким. Выше всех, кого я видела в деревне. Его волосы были белыми, как снежинки, оседающие на ковре, и длинными, как у женщины. Идеально прямые пряди аккуратно укрывали плечи и сворачивались в кольца на голубом одеяле.
Одет незнакомец тоже был странно – в длинный синий халат с белыми отворотами, похожий на те, что носила моя мама, называя «кимоно», и широкие штаны, видневшиеся из-под подола.
  
Но больше всего меня поразило его лицо. Бледное, как будто фарфоровое, с тонкими чертами, идеально ровным носом, выразительными губами и голубыми глазами с таким же разрезом, как у меня. Он, очевидно, не был британцем. Скорее земляком мамы.
Определить возраст незнакомца было сложно. В один миг он казался моим ровесником, а в другой – молодым мужчиной, возможно, лет двадцати пяти или чуть старше.
– Это точно сон? – прошептала я, боясь пошевелиться.
– Если не уверена, проверь. Ущипни себя за руку, – усмехнулся он.
Не сводя с него глаз, я осторожно сжала кожу на предплечье. Было немножко больно, и комната с незнакомцем подёрнулась дымкой. Пол стал потолком, из окна начало расти дерево сакуры, а на шкафу почему-то открылось не меньше десятка маленьких круглых нечеловеческих глаз.
«Нет-нет-нет! Только не кошмар!» – пытаясь вернуть мирное течение сна, я сосредоточилась на лице незнакомца.
– Убедилась? – спокойно спросил он.
– Похоже на сон, – кивнула я. – Кто ты?
– А ты не помнишь?
– Ты мне уже снился?
– Можно и так сказать, – как ни в чём не бывало, мужчина – или юноша? – выпрямил ноги и лёг на бок, вытянувшись вдоль кровати.
Я отпрянула, натягивая одеяло почти до носа. Почему-то стыд, который я не испытывала, даже лёжа перед Финном без штанов, настиг меня именно сейчас, хотя, в отличие от сцены на конюшнях, в этом сне на мне было более чем приличное платье.
– Зачем пошла к тому мальчишке? Чувствовала же, что он лжец, – тихо сказал незнакомец.
Судя по расслабленной позе и тому, как он подпирал голову рукой, ощущал он себя в моей постели вполне комфортно.
– Ты про Финна?.. – пробормотала я. – Откуда знаешь о нём?
– Так я же твой сон. А значит, я в твоей голове.
– Я не чувствовала, что он лжец. Даже не думала об этом.
– Всё должно было случиться не так. Снег выпал слишком рано, – напряжённо произнёс незнакомец. Его слова ещё раз подтверждали то, что он был сном. Непонятные и, казалось бы, никак не связанные утверждения были чем-то эфемерным и придуманным спящим разумом.
– Ты не говорила о произошедшем матери? – спросил он, пристально вглядываясь мне в глаза.
– Только миссис Тисл, моей…
– Гувернантке. Я знаю, – усмехнулся мужчина. – Мудрое решение. Я рад, что она стала тебе поддержкой.
– Стоит ли рассказать маме? – прошептала я, надеясь, что сон поможет разобраться в трудностях общения с родными.
Однако незнакомец только лениво потянулся, показывая тонкие бледные запястья из-под рукавов кимоно.
– Поверь, она уже знает, – без тени теплоты улыбнулся он. – Меня сейчас интересует другой вопрос. Что ты почувствовала, взяв желаемое от того мальчишки?
Поиск ответа занял какое-то время. К этому моменту я уже перестала прижимать одеяло к груди. Незнакомец, очевидно, не был угрозой. Да и что страшного могло случиться во сне? От любого кошмара я бы рано или поздно всё равно проснулась. Намного больше меня беспокоило возвращение эмоций, испытанных во время связи с Финном.
Наконец, собравшись с мыслями, я неуверенно ответила:
– Сначала было раздражение. Я надеялась, что всё произойдёт совсем не так.
– И что ты достойна большего? – мягко уточнил незнакомец.
– Не знаю. Может, в романах всё было ложью, а то, что произошло, – естественно.
Мягкие на вид губы мужчины сжались в тонкую линию, а крылья носа почти по-звериному раскрылись.
– К этому заблуждению мы вернёмся немного позже. Как и к тому, чего заслуживает Финн Дэмсмол, – холодно сказал он. – А пока расскажи, что ты почувствовала после раздражения?
Не сумев точно понять эмоцию, с которой незнакомец говорил о сыне конюшего, я продолжила копаться в своих эмоциях.
– Потом было больно, и от этого немного страшно. Затем я разозлилась на Финна. В конце концов, он разрушил момент, о котором я строила много воздушных замков. А следом… следом стало холодно.
– Холодно? – тихо уточнил незнакомец. – Ты замёрзла?
– Не совсем, – я неуверенно прижала ладонь к груди, пытаясь воскресить в памяти то чувство, что охватило меня перед началом снегопада. – Я не испытывала… хм… дискомфорта. Холод был даже приятным, он забирал боль и делал мысли чище. В Англии легко замёрзнуть, и я знаю, каково это: мечтать только о чашке горячего чая и толстом одеяле. Но в тот момент мне было… тепло от холода.
Я осеклась, понимая, как глупо, даже для сна, звучали мои слова. Но лежащий рядом мужчина, казалось, ничуть не удивился им.
– Как думаешь, получится ли у тебя специально вызвать это чувство? Тёплый холод, – спросил он, придвигаясь чуть ближе.
Я не стала отстраняться. В этом не было смысла. Во-первых, незнакомец был красив. Во-вторых, он был сном, а значит, о правилах приличия, которые и так не особо меня заботили, можно было окончательно забыть. В-третьих, я никогда в жизни не разговаривала ни с одним благородным джентльменом, не считая отца.
С чего я взяла, что этот блондин был благородным? Не знаю. Возможно, дело было в его плавных движениях, правильном английском, пусть и немного шипящем, или просто в проницательном взгляде голубых глаз. Не то чтобы кто-то из деревенских не мог так смотреть – среди простых людей хватало умных личностей, но совокупность всего перечисленного в образе незнакомца всё-таки заставляла меня верить в его особенное происхождение.
Вспомнив, что он задал мне вопрос о холоде, я переспросила:
– Что значит «вызвать чувство»? Это же не одышка или звон в ушах. Я не смогу физически сделать что-то, чтобы оно появилось.
Не спрашивая разрешения, незнакомец ловко взял мою руку, сжимая её прохладными пальцами. Однако прохлада быстро сменилась теплом, как по волшебству расползающемуся от центра ладони к пальцам и вверх по руке.
Я непроизвольно охнула, пытаясь отнять руку.
– Не бойся, – мягко сказал он, немного сдвигая большой палец и поглаживающими движениями лаская моё запястье. – Это же просто сон. А во сне могут происходить всякие чудеса. Попробуй изменить тепло, которое ты чувствуешь сейчас, на холод.
На этот раз переспрашивать я не стала. С той секунды, когда тепло достигло моего локтя и начало становиться почти жаром, мне и самой хотелось вернуть прохладу. Правда, как это сделать, идей у меня особо не было.
«Может, надо представить что-то холодное?» – решив испробовать собственную теорию, я прикрыла глаза, воображая бочку, заполненную льдом. В таких торговцы иногда привозили рыбу. Жар немного стих, и я радостно открыла глаза. Но почти сразу вскрикнула от боли. Она обожгла руку, будто на неё вылили целую чашку горячего чая.
– Отпусти! – пискнула я. – Что ты делаешь?!
Почему-то сон, начавший рассеиваться от простого щипка предплечья, при появлении этой боли никуда не девался, а незнакомец продолжал мягко, но крепко держать меня за руку.
– Тебе не нужно представлять какой-то холод. Попытайся найти его в себе, – велел он.
А следом повёл себя совсем не как джентльмен и положил свободную ладонь мне на грудь.
– Эй! – я снова взвизгнула, но незнакомец только усилил давление.
– Попробуй найти холод здесь, – резко выдохнул он.
И если раньше его слова звучали как просьба, то теперь они больше походили на приказ.
  
«А что я теряю?..» Мне не нравилось подчиняться никому, но боль, похожая на ожог кипятком, становилась всё более нестерпимой. «Если что-то пойдёт не так, я просто проснусь. Обязательно проснусь», – решила я и закрыла глаза, пытаясь найти столь желанный холод под ладонью незнакомца на груди.