Копоть (СИ)

Что еще поражало — странное спокойствие, разлившееся внутри. Как будто Даг не провалился черт знает куда. Как будто все в порядке, ничего необычного не происходит. Воспоминания о переходе и всем, что было до него, потеряли яркость. А окружающий мир наоборот, обрел четкость и глубину. Джонсон как будто принял его, успел почувствовать себя частью этого странного окружения.
Коридор, тамбур. Ничего необычного, разве что заметное дуновение холода. Внешняя дверь закрывалась на кремальеру, чтобы ее отвернуть, пришлось приложить заметное усилие. Створка оказалась толстой, надежной — тараном не прошибить. В щель дохнуло свежим морозным воздухом. Даг вышел на улицу, оставив дверь слегка приоткрытой.
Холодно. Если внутри мороз ощущался лишь слегка, то здесь воздух моментально начал щипать неприкрытые уши и щеки. Ветра не было, воздух стоял почти неподвижно. Особой влажности также не ощущалось, скорее наоборот.
Зато чего хватало — так это дыма. «Свежим» воздух показался только в первый момент, от резкой смены относительного тепла на холод. Сейчас нос явно различал гарь, витающую над городом. Жесткий смог, накрывший густым одеялом дома и улицы. Одно слово — Копоть.
Что еще больше удивляло — темнота. Уличного освещения практически не было. Немногочисленные окна дарили только тусклые отсветы. Одинокий фонарь, торчащий над мостовой метрах в пятидесяти, бился с тьмой, но его успехи не впечатляли.
Солнца не видно вовсе. Сколько сейчас времени? Как будто не ночь. Впрочем, луны и звезд также не разглядеть. Небо затянуто непроницаемой дымкой. То ли облака, то ли тучи. Или продолжение дымного шлейфа?
Архитектура — если так можно нагромождение домов, арок, переходов — не похожа ни на что виденное Джонсоном ранее. В основном двух или трехэтажные дома стояли вплотную, без видимых зазоров. Редкие проулки больше походили на щели. Сама улица достаточно широкая, чтобы разъехались два авто, но не более. Мощеная мостовая, покореженная, видавшая виды брусчатка. Многочисленные навесы, мосты, арки, пересекающие проезжую часть, придавали улице вид многоуровневого лабиринта. Может, тут и вовсе не надо выходить на открытый воздух, чтобы попасть из одного дома в другой?
Даг не заметил ни единого растения. Камень, сталь, дерево. Сажа, дым, копоть. Холод, тьма. Серый цвет всевозможных оттенков. Будто кто-то выкрутил регулятор яркости на минимум.
Звуков не много, и они не громкие, фоновые. Где-то далеко, на грани восприятия, слышится постоянный гул механизмов. Гудки машин. Как будто бы перестук проезжающего поезда. И вибрация. Почти незаметная, ощутимая только шестым или седьмым чувством, на уровне инстинктов.
Щелчок захлопнувшейся двери вывел Джонсона из созерцательности. Он оглянулся — входа в здание больше не было. Дернулся отрывать — никак. Нет ни ручек, ни звонков, ни замков. Вот что имел ввиду дед, когда сказал «выйти сможешь». Но не зайти, очевидно.
«Козлина! — беззвучно ругнулся Даг, — Старый пердун!»
Впрочем, не очень-то и хотелось.
Возвращаться в аудиторию к занудному Бляхеру или даже в котельную… увольте.
Единственное, что действительно сейчас напрягало — холод. Мороз кусался вполне немилосердно. Пришлось скукожиться, заправив ладони в рукава. Роба, хоть и теплая, но явно не предназначена для ношения вне помещений. Да и шапка бы совсем не помешала.
«Погнали, — решил Джонсон, — Новый мир ждет.»
Съежившаяся фигура побрела прочь от негостеприимного порога.
Он брел уже с полчаса, но так и не нашел места, куда себя приткнуть. Немногочисленные двери оказались закрыты так плотно, что пытаться открыть их было равносильно попытке пробить лбом стену. Ни звонков, ни замков. Окна высоко и исключительно за решетками. Ни вывесок, ни опознавательных знаков. Ничего, что напоминало бы нормальные города.
За все это время Даг не встретил ни единого пешехода. Да и в целом не заметил никаких живых существ. Интересно, здесь вообще кто-то живет? В смысле на улице, вне домов и помещений.
Всего единожды мимо промчался автомобиль весьма странной конструкции: высокий, объемный, монолитный. Выхлопная труба торчала не сзади, а сверху. Мотор работал бесшумно, зато с заметной отдачей. Фары светили ярко, но не далеко, чуть ли не под колеса. Когда громоздкая конструкция проехала рядом, мостовая пошла ходуном.
  
Разглядеть авто подробней Даг не успел. Он уже всерьез подумывал, чтобы попробовать остановить проезжающий экипаж. Иначе наклевывалась не иллюзорная возможность околеть от холода. Если бы только была уверенность, что водитель громадины заметит такой пустяк, как человек, размахивающий руками.
Единожды Джонсон заметил в небе силуэт чего-то громадного. Постоял, задрав голову в немом изумлении. Среди темной дымки форма «объекта» угадывалась с трудом. Зато хорошо считывался размер. Это не мог быть самолет — таких самолетов просто не бывает. Да и летела «конструкция» через чур неторопливо. Дирижабль? Если так, то это был самый большой дирижабль, который Даг не то что видел, а вообще мог себе представить.
Он почти отчаялся, но тут впереди забрезжил свет. Джонсон ускорился, временами срываясь на легкий бег. Мороз не отступил, но стало капельку легче. По крайней мере появилась крохотная надежда.
Через пару минут Даг стоял у здоровенной вывески «Магазин». Под ней располагалась не менее монументальная дверь. У этой двери перед всеми другими имелось неоспоримое преимущество: большая стальная рукоять, вызывающе торчащая наружу.
Джонсон вцепился в ручку, крепче чем тонущий в спасательный круг. Потянул — дверь поддалась! Он влетел внутрь, не заботясь больше ни о чем. Поток блаженного тепла окутал с головы до ног, даря настоящее блаженство.
Внутри оказалось тепло и светло. Ну, по крайней мере — по меркам этого мира. Россыпь светильников, чадящих под потолком, отгоняли тьму. Воздуховоды шли вдоль вдоль плинтусов, раздавая плюсовую температуру. Грязь и копоть, конечно, никуда не делись. Задымленный воздух едва не заставил закашляться.
В остальном это место меньше всего походило на магазин в том виде, как их себе представлял Джонсон. Да, тут имелись стойки с товарами, но — за прочной решеткой. Ни витрин, ни кассы. Узкий проход, уходящий вдаль. И линии стеллажей, закрытых сеткой.
С минуту Даг просто грелся. Опытным путем определил место, откуда выходил теплый воздух, да там и уселся. Не лучшая идея — исследовать мир, когда зуб на зуб не попадает. Только отогревшись до приемлемого уровня он решил продолжить путь.
Медленно побрел вдоль стеллажей, всматриваясь в содержимое.
И здесь Даг не мог сказать ничего определенного. Ни этикеток, ни надписей, ни ценников. Коробки, банки, ящики. Мотки и клубки неопределенной формы. Мешки, сумки, узелки, набитые неизвестными субстанциям. Какие-то трубы, стержни, приборы. Запчасти, крепеж, шестерни. Инструменты, как знакомые — вроде молотка, так и совершенно непонятные. Чего тут только не было!
И все — за решеткой. Смотреть — смотри, трогать не смей.
Джонсон прошелся по одному ряду, свернул в другой. Тот плавно вывел к третьему. Наконец, только здесь, парень заметил нечто, напоминающее магазинную кассу.
Массивный прилавок между двух стеллажей походил одновременно на верстак, разделочный стол и бронеплиту. Судя по следам на поверхности, использовать его приходилось по всем трем назначениям. А заодно — как мини-крепость, защищающую продавца.
Продавщицу, если быть точным.
Молодая женщина, на вскидку — лет двадцати пяти. Совсем невысокая, что подтвердилось, когда она встала. Максимум — по грудь Джонсону, с учетом обуви и прически. Волосы темные, слегка растрепанные, крупной копной распадаются по плечам. Лицо круглое, щекастое. Не сказать, что красивое, но весьма миловидное.
И если ростом ее природа обделила, зато вширь девушка раздалась, не стесняясь. Компенсировала, не иначе. Свободного покроя накидка скрадывала фигуру, но было понятно, что дама «в теле». Притом назвать ее «толстой» язык не поворачивался. Витой поясок демонстрировал вполне себе узкую талию, а вовсе не живот. Ну как, узкую — относительно остальных ее статей. Талия Джонсона, пожалуй, дала бы тут заметную фору.