Кристальный пик

— Фу, — Матти резко отстранилась, надув мокрые щеки, и я невольно засмеялась, чувствуя, как от этого смеха разжимаются тиски сожаления на сердце. — Давай-ка все же помоем тебя для начала, а потом будем обниматься и плакать, хорошо? Вставайте, госпожа, вам нужно срочно перестать вонять и рассказать мне обо всех ваших приключениях!
Быстро подтерев сопливый нос рукавом платья, Маттиола схватила под мышку полотенца, рывком поставила меня на занемевшие ноги и велела дожидаться ее в купальне. Когда я, кивнув, послушно вошла туда, под потолком уже вился душистый травяной пар, а чугунная печь клокотала и трещала, гоня по воздуху влажное тепло. Избавиться от грязной гандуры было сродни пробуждению от кошмарного сна. Я испытала колоссальное облегчение, просто сбросив замасленную ткань на пол и погрузившись по плечи в воду. Маттиола наполнила ею ванну за считаные минуты, притащив несколько ведер, и добавила туда немного лимонного сока с ежевичными листьями, чтобы осветлить посмуглевшую кожу. Решив более не обсуждать с ней пережитую трагедию, коль она сама этого не захочет, я молча вручила себя в ее умелые руки, тут же взявшиеся за мочалку из жесткого лыка.
Вместо разговоров о несчастьях мы стали разговаривать о победах, случайностях и нелепостях. Так, я поведала Матти о Сильтане с Мелихор, нагнавших нас у болот под Гриндилоу; о Дайре и скверном нраве Мераксель, напавшей на Сола вредности ради; и о колодце, который привел нас на обратную сторону мира. Однако столько же, сколько я рассказала, пришлось и утаить. Умолчала я и о Селене, являющимся мне во снах, и об участи Совиного Принца с Медвежьим Стражем, воспоминания о которых все еще отзывались тупой болью в груди. Матти незачем было знать, что боги, которым она так усердно молится, мертвы. Ведь если даже они не смогли выстоять перед ликом Красной напасти, то что ждет нас, простых людей? Ни Маттиола, ни остальные ни в коем случае не должны были потерять надежду.
— Да ладно⁈ — воскликнула Маттиола, стоило мне добраться до той части, где мы с Солярисом уединились в пещерах Принца. От услышанного она шлепнула мочалкой по воде так сильно, что нас обеих обдало брызгами. — Прямо туда? Языком⁈
— Тише ты, Матти! Не так громко!
— Ну а что там насчет длины хвоста и мужской… г-хм… гордости? Правду говорят, что и то и другое одинаково велико?
— Не знаю. Я не разглядывала.
— Что значит не разглядывала⁈ А куда ты вообще смотрела в такой момент, скажи на милость⁈
— Матти!
Она захихикала, разрумяненная от пара и моих историй, и в какой-то момент я вдруг поймала себя на мысли, что почти не замечаю шрамов, испещряющих ее лицо. Будто они всегда там были. Или будто их не было вовсе. Маттиола смеялась звонко, как прежде, задорно шутила и все так же пеклась обо мне. И к тому моменту, как я выбралась из ванны, и она завернула меня в мягкое полотенце, все окончательно вернулось на круги своя.
— Что ты сказала? В любой момент могут прибыть драконы⁈
Я резко вскинула голову, осознав, что за девичьей болтовней совсем забыла предупредить Матти о грядущем и сообщила об этом лишь тогда, когда попросила ее послать к портнихе за новым платьем. Маттиола тут же свернула полотенце, перестав вытирать меня, и застыла в негодовании. Ведь если вместе с Солярисом прибудет Борей и все Старшие драконы Сердца, то с ними наверняка прилетит и Вельгар…
— Ты ведь знаешь, что я прибыла в Столицу без Сола? — уточнила я осторожно, и Маттиола покачала головой. — Он отправился в Сердце. Хочет уговорить драконов выступить за нас в войне, должен привести их сюда для переговоров. Поэтому я и поручила Гвидиону подготовить замок к торжеству…
— Ты поручила подготовку пира Гвидиону⁈ А ничего, что твой сенешаль я?
— Извини! Я думала, тебе сейчас не до этого. Ты же… Мы… Это…
— Да уж, драгоценная госпожа. Если ты так же перед драконами блеять будешь, то не видать нам союза, как своих ушей, — вздохнула Маттиола, вперив руки в бока, прежде чем молча удалиться за ширму, где нас ждал распахнутый шкаф с дюжиной нарядных платьев, ни одно из которых, однако, не подходило для такого важного события. Сгребя в руки разноцветные ткани, убранные в один из ящиков, Матти молча двинулась к портнихе, оставив меня гадать, что все-таки расстроило ее больше: то, что ей предстоит встретиться с Вельгаром, или то, что за пиршество несет ответ кто-то другой.
 
Солярис обещал, что прибудет в Столицу с драконами ненамного позже, чем прибуду я, однако его возвращение затянулось. Минул один день, второй, третий… А горизонт, куда я вглядывалась каждый рассвет и каждый закат, все оставался чистым. Наше расставание еще никогда в жизни не длилось так долго. Да и случались ли разлуки вообще? Самое большое расстояние, на которое один удалялся от другого, не превышало и города. Лишь спустя восемнадцать зим Солярис впервые покинул меня по-настоящему, улетев за тысячу лиг — и это оказалось ужасно. Все свободное время, что выдавалось между заседаниями и приемами высокородных господ Столицы с жалобами на Увядание, — оказывается, оно успело расползтись по всему Кругу, где ступала нога Селена, ищущего меня, — я бесцельно скиталась по замку. Потерянная, словно лишилась чего-то важного и никак не могла это отыскать. Считала взглядом трещины в каменном полу, перечитывала петроглифы о сошествии Дейрдре из сида на стенах, перелистывала «Память о пыли», сидя средь хлама в заброшенной башне, лишенной очагов и алтарей. Без Сола все в ней выглядело одиноким и запустевшим, в том числе я сама.
Потому, когда спустя еще четыре дня Совет наконец-то получил известие от дозорных с юга, что в небе над Медб видели «облака причудливых размеров и форм, перемещающихся со скоростью ветра и направляющихся к Столице», я не сдержалась от детского возгласа. Тех облаков насчитывалось по меньшей мере несколько десятков. Неужели у Соляриса действительно получилось призвать сородичей? Неужели у нас есть шанс?
Ко дню, когда они, по подсчетам Ллеу, должны были явиться, я как следует отоспалась за все недели странствий — Селен больше не присваивал себе мои сны, не вторгался в них и не превращал в пытку. Я также расписала на пергаменте все свои решения, приколов к нему несколько золотых фибул в качестве печати, и надела платье, только-только пошитое портнихой. Вкус Маттиолы был неизменно хорош: она выбрала для меня дымчато-серый дамаст и велела обшить плечи и грудь серебряными пластинами, похожими на гарды воинских мечей. Полупрозрачные рукава добавляли наряду женственной легкости, но он все равно напоминал воинский доспех, только с осколками шпинели вместо застежек под узким горлом. Стоило Маттиоле в довесок заплести мне косы — включая ту часть волос, что была красной, как кровь, которую я более не собиралась прятать, — как я наконец-то почувствовала себя королевой Дейрдре и Хозяйкой Круга, которой все еще являлась. Даже вид костяной руки вдруг преисполнил меня гордости и стал казаться не чем иным, как знаком отличия, одним из первых моих увечий, полученных в странствиях. Я украсила пальцы обилием колец, готовая к тому, чтобы на нее — на меня — смотрели.
— Мы готовы встречать драконов, госпожа!
Гектор стоял на входе в Медовый зал, где, отпросившись в кузнице, помогал Матти и Гвидиону укреплять скамьи, рискующие проломиться под весом существ, телосложением далеких от людей. Он также помог прибить цветочные гирлянды из рябины к потолочным плинтусам: мне подумалось, что они произведут впечатление на тех, кто привык видеть золото каждый день, но отвык от богатой зелени континента и северных растений. Я также повелела снять все гобелены, где хотя бы отдаленно угадывался мотив ратных походов и завоеваний Оникса, оставив лишь нейтральные орнаменты.
Никаких флагов и знамен, булав и мечей, хирдманов и хускарлов на каждом посту. Драконы должны были чувствовать себя в Столице в такой же безопасности, в какой я чувствовала себя в Сердце. Смешение привычного и нового, любопытного и знакомого. На помосте, где обычно возвышался королевский стол, в этот раз расположились барды с лирой, тальхарпами и лурами, а мое собственное место перекочевало на ее край — всего лишь одно резное кресло с маленьким геридоном. Все еще во главе, но уже рядом со всеми, а не над ним.