Влюбляться запрещено (СИ)

Меня такое поведение то окрыляло, то вгоняло в уныние.
Ведь в остальном наши отношения не менялись.
Это доставало! Просто задалбливало! Он продолжал говорить, что мы враги! Чертов Дракон! Упертый на все три головы!
— Ребята, ну вы издеваетесь? Отложите гаджеты! — гасит мама, выполняя свои любимейшие должностные обязанности. — Все смотрим в распечатку. Страница три.
Я продолжаю писать в блоге.
  
«В условном Вилларибо средний IQ— 100, а в Виллабаджо — 180. Потому что в Вилларибо проводили тестирование, а в Виллабаджо — спрашивали. Вот и весь секрет. Вся разница. Все лгут.
Скажи мне честно. Хватит врать. Попроси быть твоей!»
Постукивая карандашом по распечатке, кусаю губы в ожидании реакций. Расстроенно вздыхаю, когда тот самый так и не отмечается.
— Ты что поставила? — шепчет сидящая рядом Ися.
Грызет науку — а точнее, ее остатки — в поте лица. Аж это самое лицо бордовое.
Смотрю на нее, пытаясь сконцентрироваться. И это, в конце концов, удается. Только вот не совсем в том направлении.
— У вас уже было?.. С Набиевым?..
Наше общение с Истоминой восстановилось в районе Нового года. Но до прежнего уровня доверия так и не дошло. «Дружим» только в рамках школы. Поэтому я не в курсе личного. А тут вдруг интересно стало. Это все нервы! Они ни к черту! И злюсь я, когда Настя одним лишь взглядом дает очевидный ответ, только потому что система в растрепанном состоянии.
Усмехаюсь, прикрывая чувства, которые делают уязвимой.
— Агния, что у тебя? — окликает мама. — Какой ответ в седьмом?
Да, блин! Че пристала?! Я что, долбаный тест не сдам?!
В психах нахожу задание, агрессивно пробегаюсь взглядом и только собираюсь дать ответ, с улицы доносится рокот мотоцикла.
Моя голова дергается. Вижу Нечаева, и этого достаточно, чтобы по позвоночнику шибануло взрывным импульсом.
Вскакиваю и, не сказав никому ни слова, выбегаю из класса.
— Агния??? — кричит мне мама.
Да пофигу!
  
Эпизод сорок девятый: Беспощадная экстраполяция
 
Сколько раз за прошедшие пять лет я бежала к ждущему меня после уроков Нечаеву? Тысячи. Но так, как сегодня, не дождавшись звонка, напрочь лишенная какой-либо бдительности, буквально сломя голову, я несусь впервые.
Огибаю здание гимназии, когда начинает вибрировать мобильный.
Мама.
Даже смотреть не нужно, чтобы убедиться. Знаю, что она стоит у окна. Да что там она?.. Не одна же! К стеклам сейчас, как минимум взглядами, липнет половина крыла. На всех плевать.
Нечаев не снимает шлем. Не могу видеть его лица. Но когда эта машина поворачивает голову и смотрит на меня из непроглядной темноты своего визора, прошивает такими разрядами, что из самой впечатлительной части моего тела — то есть, сердца — валит дым.
Я задыхаюсь.
Понимая, что банально не смогу говорить, чтобы как-то справиться с аномалией внутренних процессов, приседаю. Со стороны кажется, что просто подтягиваю гетры, на самом же деле — кусаю щеку изнутри и делаю резкий глубокий вдох.
Выпрямляясь, уже совсем в другом темпе к Нечаеву движусь. Расчетливо медленно. Шаг от бедра, и те в плавную раскачку. Почти как на показе. Жаль, несу на себе не какое-то эксклюзивное платье, а надоевший школьный шмот.
На Егоре, к слову, черный спортивный костюм. В его школе еще не началась подготовка к гостестам. Дезертировал, как я понимаю, прямиком с физры.
«Лучший!» — резюмирую ненароком.
И, хвала Богу, мысленно.
Пусть глаз его не вижу, замечаю, как, глядя на меня, вдавливает кроссовки в асфальт и, сливая какое-никакое волнение, дергает бедрами по сиденью. Незначительно, но сдвигается назад. Прочищает горло. Думаю, что-то сказать собирается. Оказывается, проталкивает ком. Не здороваясь, подает шлем с кошачьими ушками, который появился без каких-либо объяснений сразу после того, как Ян передал из Германии этот мотоцикл. Так же молча заводит мотор.
Я натягиваю шлем. Сажусь сзади. Уже привычно нащупывая пальчиками колотящееся под литыми грудными мышцами Дракона сердце, прижимаюсь.
— Агния!
Это уже папа из какого-то окна горланит. Успеваю махнуть на прощание, прежде чем Нечаев срывает байк с места, и вся эта душная возня остается позади.
Глажу монстра. Прижимаюсь крепче. Ловлю идущие по его мускулам тугие вибрации. Покрываюсь мурашками. Счастливо вздыхаю. И, пристроив покрытую шлемом головушку на широченной спине, прикрываю в тихом блаженстве глаза.
Уверовав в то, что впереди нас с Нечаевым ждет решающий разговор, не без мандража, но пытаюсь копить силы. А пока коплю, вспоминаю недавний разговор с Мадиной. Именно он по итогу толкнул на провокацию.
Вдруг упустила что-то важное?..
Настойчиво жму на звонок, пока дверь квартиры не открывается, являя моему взбудораженному взору Андросову. Поймав в фокус ее живот, слегка прозреваю.
Он стал больше? Куда еще?
Если бы не знала, как появляются дети, подумала бы, что дающая новую жизнь должна ради этого лопнуть.
Может, ребенок не один? Разве может он занимать столько места? Бывает ли такое, что дети рождаются пятилетними?
— Что происходит? — бормочет Мадина, потирая глаза и поясницу одновременно. — Почему ты насилуешь мой дверной звонок?
Взмахнув рукой, шустро шагаю через порог, едва предоставляется такая возможность. Скидываю лоферы и припадаю спиной к стене, чтобы отдышаться.
Но, не имея возможности больше держать все в себе, с горечью выпаливаю:
— Я в отчаянии!
Взгляд Мади проясняется. А в следующую секунду даже заостряется. Она пристально всматривается в мое лицо.
Поймав что-то необычное, дикое и нетерпеливое, шепчет:
— Тихо-тихо…
И проводит меня на кухню.
— У тебя же есть опыт? — стартую, едва старшая подруга дает добро. — Мне срочно нужен совет! Иначе я просто сойду с ума!
Чувствую, как сразу же трясти начинает. Если крышей не поеду, то взорвусь! Однозначно!
— Опыт в чем?
— В отношениях с парнями!
Мадина морщится.
— Ма-хорошая, — протягивает в характерной манере, — я на сносях. У меня тренировочные схватки большую часть гребаных суток, геморрой с перепелиное яйцо и подтекающие воды. Я туго соображаю. Даже суп из пакета не всегда в состоянии запарить. Мой организм надо мной тупо стебется. А ты ждешь от меня советов касательно парней? Я их, если честно, сейчас всех не перевариваю. А твой Усманов и в лучшие годы симпатии не вызывал.
— Господи, Мадя… — психую я. Выхаживая по кухне, трясу руками. — Соберись, пожалуйста. Ты моя последняя надежда. Дело не в Усманове.
На лице подруги стынет замешательство.
— В ком же?..
Разблокировав телефон, выкидываю руку в воздух, чтобы продемонстрировать фото.
— Смотри. Вот он. По нему нужен совет.
Андросова присвистывает.
— Королевский выбор! Я б ему дала второй раз, если б первый попросил, — впаривает со всей откровенностью, напоминая, наконец, «старую» Мадину. Потом, правда, сразу ойкает и хватается за низ живота. — Черт. Ну теоретически. Уже не в этой жизни, — бормочет, используя странную технику дыхания. — Падажи! — шарахает, задыхаясь. — Это же… Нечаев?!
Выражение лица у нее при этом, как в меме с подписью «WTF».
— Один из них, — шепчу я.
— Боже, почему он?! Вот же ж жопа! — сокрушается по полной. И, естественно, думает о чувствах пострадавшей от Нечаевых сестры: — Юния в курсе, что ты в него влюблена?
  
Я вскипаю. По законам физики, конечно. Не биологии. Критическая масса достигнута — и все, меня несет, хоть я и не осознаю, что именно послужило детонатором.
— Нет! Юния не знает! И не должна узнать! То есть, я в него не влюблена! Вовсе нет! Но мне надо, чтобы Егор Нечаев влюбился в меня! Позарез надо! Чтобы он от любви ко мне по стенам стекал! Стекал и прилипал, потому что сладкий весь от любви этой, как сиропчик! Чтобы из него романтические признания лезли, а он заткнуться не мог! Чтобы его корчило, как героя турецкого сериала! Или просто как от протухшей шаурмы! Чтобы поклонялся мне, как Королеве! В общем, обуздать его хочу — такого зверя! Взять верх! Над ним! Не поддающимся никому на свете! — строчу на одном дыхании, словно из автомата. И только под конец на всю глубину драмы растягиваю: — Понимае-е-ешь???