Для тебя (ЛП)

— Это и моя цель, Салли.
— Тогда поговори с ней насчёт защиты ещё раз.
Колт медленно вдохнул через нос.
— Я поговорю с ней, — пообещал он.
Салли расслабился в своём кресле, но Колт дал обещание не только, чтобы Салли стало спокойнее. Он сделал это, потому что его напарник был прав. Он не хотел, чтобы Феб пропустила хотя бы секунду жизни, которая им осталась, и он тоже не хотел пропустить ни секунды. Но конец близко, они могут пожертвовать несколькими днями, чтобы обеспечить себе безопасность.
На его столе зазвонил телефон. Колт увидел имя на экране, наклонился вперёд и снял трубку с базы.
— Да, Бетси.
Бетси работала в приёмной по выходным и иногда по ночам. Бетси рано вышла на пенсию, она была католичкой, и у неё было около тридцати детей и внуков, и все они жили в городе. Она пошла работать, чтобы позволить себе покупать им подарки на Рождество и ещё потому, что каждый из её детей считал: раз она на пенсии, то должна быть няней, шофёром, посыльным и горничной. Они её загоняли. Дежурство по выходным и пара смен с трёх до одиннадцати на неделе были её убежищем.
— Знаю, что на тебя многое свалилось, Колт, поэтому ты представляешь, как мне жаль говорить, что Моника Мерриуэзер пришла увидеть тебя.
Колт представил себе Бетси в приёмной и Монику Мерриуэзер прямо перед ней. Бетси говорит всё как есть, даже в присутствии Моники. Она, может, и готова на всё ради своей семьи, но научилась отстаивать свою точку зрения и была известна как женщина, которая прямо высказывает своё мнение. Больше того, она работала в полицейском участке. А слабакам в полицейском участке долго не продержаться.
— Передай ей, что я сейчас спущусь, — сказал Колт Бетси.
— Я бы предпочла передать ей кое-что другое, но передам это, — ответила Бетси и положила трубку.
— Моника, — сказал Колт Салли.
— Давай сделай её, тигр, — ухмыльнулся Салли.
Колт взял куртку и надел её, пока спускался по лестнице. Увидев Монику, он уже не отводил от неё взгляд.
Стрижка боб и выкрашенные в рыжий цвет волосы не подходили ни её цветотипу, ни форме лица. Она была среднего возраста, низкого роста и в последние пару лет набрала лишний вес, большей частью благодаря регулярным визитам к Мими и летней привычке останавливаться у лотка Фулшэма с замороженным кремом.
Её должность ведущего журналиста в местной газете придавала ей важности, люди искали её внимания, хотели, чтобы их имена или мероприятия упоминались в печати. Моника и сама взращивала эту важность, её убежденность в собственной влиятельности делала её более любопытной, чем следовало бы, даже учитывая её профессию. Десятилетия настойчивых, но неудачных попыток заставить работников «Индианаполис Стар» посмотреть её материалы обернулись склонностью к слухам и иногда язвительности, что не только не нужно для еженедельной газеты маленького городка, но и не приносило популярности самой Монике. Но власть, которой она обладала, — власть печатного слова — означала, что ей это сходило с рук, и люди всё ещё проявляли к ней уважение. Может, они и делали это, но за глаза она не нравилась довольно многим, а некоторые её даже ненавидели.
Она никогда не была замужем, скорее всего потому, что несла тройное проклятие, будучи непривлекательной, несимпатичной и смирившейся с положением женщины, которая известна только как репортёр.
— Колт, — произнесла она с фальшивой заискивающей улыбкой, когда он подошёл.
— Моника, — поприветствовал он, остановившись на приличном расстоянии.
Как он и предвидел, она подошла к нему вплотную.
— Чем могу помочь? — быстро спросил он.
Она склонила голову набок:
— Я так понимаю, Салли разговаривал с тобой?
— Да.
— Здесь федералы, — продолжила она.
— Да, — согласился Колт.
— Происходит что-то, о чём людям следует знать?
Она не хотела оказать услугу жителям города. Она хотела заполучить пикантную историю, которую могла бы показать редакторам «Стар».
— Думаю, они уже знают всё, что следует, — сказал ей Колт.
— Я слышала, что это не всё, — возразила Моника.
 
— Да? И что ты слышала? — спросил Колт, и она снова улыбнулась и положила ладонь ему на предплечье, но быстро убрала руку, прежде чем он успел убрать свою.
— О, мне не стоит рассказывать тебе, не так ли? — спросила она.
— Почему нет? — прикинулся дурачком Колт.
Она только ещё раз усмехнулась.
Колту хотелось оказаться в баре, а не беседовать с Моникой, так что он перешёл к делу.
— Хочешь совет, Моника? Не лезь в это.
— Звучит интересно.
— На данный момент это гораздо менее интересно, чем ты думаешь, — соврал Колт. Она подошла ещё ближе, и Колту потребовалась вся сила воли, чтобы не сделать шаг назад.
— Судя по тому, что я слышала, это очень интересно, — прошептала она.
Колт решил разыграть другую карту.
— Если скажешь мне, что именно ты слышала, возможно, я смогу подтвердить или опровергнуть. Не скажешь и решишь заняться этим сама — останешься в дураках.
Он нанес удар по её уверенности, она колебалась. Она знала, что разговоры — всего лишь разговоры, а события могут быть приукрашены. Если она будет действовать слишком поспешно, все её мечты о «Стар» будут потеряны. Она попыталась скрыть эти мысли, но Колт увидел их на её лице.
Он продолжал размахивать морковкой у неё перед носом.
— Если будешь работать с нами, мы дадим тебе эксклюзивный материал, когда всё закончится.
— Эксклюзивный материал для газеты, которая выходит раз в неделю? — спросила она, подняв брови. В её голосе ясно слышалось недоверие.
— Для городской газеты, кому же ещё? — ответил Колт, но она поняла, о чём он. Он предлагал эксклюзив не газете, а Монике.
Она пристально разглядывала его, после чего начала юлить.
— Это стоит того, чтобы ждать?
Колт не поддался.
— Извини, Моника, тебе придётся подождать и увидеть самой, как и нам.
Она снова положила ладонь ему на руку и на этот раз не убрала, и опять Колту пришлось подавить порыв отодвинуться.
— Колт, здесь федералы. Четыре трупа в трёх штатах. Одинаковый почерк.
— Не одинаковый.
По крайней мере это было правдой, во всяком случае в том, что касалось Мари.
— Но очень похожий, — возразила она.
— Моника, поверь мне, я дал тебе хороший совет.
— Ты пытаешься заткнуть прессу.
Это разозлило Колта. Конечно, именно это он и делал, но не для того он столько лет терпел её и подыгрывал ей, чтобы она упрекала его в таком важном деле.
Он понизил голос.
— Если будешь внимательнее, то поймёшь, что я предлагаю тебе кое-что. Не будешь — всё кончено, и ты останешься ни с чем. 
Он заметил, что её любопытство возросло ещё больше.
— Тебе придётся дать мне кое-что посущественнее, — надавила она. Жадная сука.
— Посущественнее, чем эксклюзив? — спросил он.
— Тебе придётся дать мне Кэла Джонсона.
— Старая новость, Моника, ты писала о нём на этой неделе.
— Но это не было интервью с полицейским, который заставил его сдаться.
Колт не видел в этом новости, только способ отнять его время, что она любила делать.
— Никому не интересно это дерьмо.
— Да, ты прав, — согласилась она. — Значит, взамен я возьму тебя и Феб.
Колт сглотнул и зарычал. Она с самого начала вела к этому. Она знала, что убийства связаны с ним и с Феб, и хотела знать всё.
Она сжала его руку, воодушевившись.
— Школьные влюблённые, воссоединившиеся из-за убийства и кровавой бойни. — Она подалась вперёд. — Чёрт, из этого могла бы получиться книга.
— Этого не будет, — сказал ей Колт.
Она снова сжала его руку.
— Таково моё предложение. Я буду вести себя тихо, пока всё не закончится, а потом ты дашь мне настоящий эксклюзив.
— Если ты не будешь вести себя тихо, то ни хрена не получишь, — ответил он.
Она отпустила его руку, отстранилась и снова усмехнулась, думая, что разгадала его блеф.
— Переживу.