Ключи мира (СИ)

Я временно отвлёкся от рун и с интересом внимал рассказу.
По словам шамана, род их здесь жил всегда. То есть городок насчитывал века существования, почти всё это время будучи маленьким поселением охотников и рыбаков. Места издавна богатые на добычу, да и наличие протяжённой реки, впадающей в Онежское озеро, играло на руку в торговле.
Вроде как когда-то и путь пролегал с севера на юг прямо через эти места.
  
И так повелось, что мастерство ведунства передавалось от отца к сыну, век за веком. Легенда, мол, была о том, что ни в коем случае прерывать эту преемственность нельзя. Беда придёт страшная, и всему наступит конец.
— Последние стражи озёрного края, — по-доброму рассмеялся Валерьян Афанасьевич, указывая на фотокарточку, на которой уже было почти не разглядеть запечатлённый момент, только смутные фигуры на фоне леса. — Так прадед мой говорил. Стращал, что уйдём если, то погибель принесём. Ну да он очень любил нагнать жути. Куда же мы с земли-то денемся?
И то верно, шаману очень непросто уйти с земли, на которой он работает. И чем дольше он на одном месте, тем сложнее это сделать. Тем более если не просто сидит, а делом занимается. Да, в другом месте тоже возможно обосноваться, но в навыках и силе при этом ощутимо потеряешь.
Насколько я понимал, это было похоже на отдачу частички души.
Не просто родные места, а кровные, ведь зачастую шаманы использовали свою кровь для проведения ритуалов. Таким образом накрепко себя привязывая к земле.
Цароменко же в этом особенно усердствовал, так что по факту никуда уехать не могли. Ну и в семейные легенды верили, не осмеливаясь нарушать заветы предков.
К тому же местные обладали нравом спокойным и консервативным. Никого за славой и новой жизнью не тянуло, все любили свой край и были домоседами. В город кто-то уезжал очень редко.
А у когда поселение разрослось и превратилось в городок, то и вовсе отток жителей остановился. Наоборот, приезжать стали.
— Удивительно хорошо у нас, ваше сиятельство, — объяснял старик. — Хвори проходят разные, да и на душе как-то лучше становится, светлее. Уж если кто селится, так и остаётся. Разве что на учёбу уезжают, на время.
Так случилось и с ним самим. Валерьян Афанасьевич учился в столичной императорской магической академии. Весьма любознательным юношей он когда-то был, поэтому в городе задержался. Степень научную получил и даже преподавал один год.
На большее его не хватило по причине пренебрежительного отношения к его специализации. Студентов мало привлекала тема шаманства, потому что для города это мастерство было практически не нужно. Ну а за город никто перебираться не собирался. В общем, задело Цароменко такое отношение, и вернулся он в Приозёрский с внушительной библиотекой.
Засел за очередной научный труд, а потом за другой…
Написал с десяток работ, отправил их в столицу, а там их вежливо завернули. Мол, тема скорее к разделу сказочных теорий относится. Да и не интересна никому.
Обиделся шаман и плюнул на неблагодарное просвещение общественности. В сердцах начал он устраивать театральные ритуалы, банально чтобы зарабатывать себе на жизнь. И как-то прижилось, стали приезжать со всей губернии, а то и из соседних тоже.
Никого, к слову, при этом не обманывал. Человек науки всё-таки. Использовал амулеты от городского мастера, немного дорабатывал их, ничего сверхъестественного не обещая.
— Людям же порой много не надо. Уверенности добавить, поверить в себя и в то, что всё хорошо сложится. Оно и складывается, потому что настрой совсем иной.
Я улыбнулся и кивнул, полностью разделяя это мнение.
Существовала пространственная магия, работающая на мировых потоках. Просто действительно были места, где можно проделать определённые действия и получить желаемое. Не результат, а скорее стимул, заряд. Правда, мест таких было очень мало, и потоки менялись.
Так что в основном всё работало на самовнушении. То есть собственная магия помогала в достижении цели.
Был один забавный случай, который врезался в мою память.
Пришёл к учителю купец. Уважаемый человек, многое делающий для царя и будущей империи. Поэтому и отмахнуться было нельзя. Пришёл он с верой в то, что проклял его кто-то. Часть товара постоянно портилась. А возил он сахар, тогда очень дорогой продукт. Баснословно дорогой.
И никакие доводы прочих магов, что ничего подобного нет, не работали.
Учитель даже спорить не стал, выдав купцу медальон, один из тех, что валялся у него в сундуке с подобным барахлом, добытом в путешествиях. Сказал, что это старый артефакт, снимающий любое проклятие. Но нужно каждое утро проводить с вещицей ритуал. Выходить на рассвете к складам, обходить их по часовой стрелке три раза и повторять фразу. Слова я позабыл, но смысла в них не было, это точно. Магии слова требуется не просто вложения силы, но и определённого сочетания звуков. Поэтому и клятвы всегда приносились высокопарным языком. Не для важности, по необходимости.
В общем, велено ему было месяц так делать.
И сработало! Через месяц счастливый купец явился к нам и щедро одарил учителя, благодаря чуть ли не на коленях. Всё наладилось и даже стало лучше.
Потом случайно выяснилось, что сын его подменял часть товара и продавал исподтишка. Перепугался из-за поведения отца и бросил заниматься тёмными делами. Все вырученные деньги в семейное дело вложил и вообще стал достойным наследником.
Как об этом узнал учитель, я не понял. Да и знал ли вообще…
А медальон тот, кстати, семейной реликвией стал. Я его видел в перечне значимых артефактов, хранящихся в императорской сокровищнице. Вещь красивая, но бесполезная.
Так что шамана я, в принципе, не осуждал. Не вредил, вселял уверенность, и хорошо. Уж дело каждого, обманываться ему или нет. На примере того купца я понял, что ничто не переубедит человека, желающего подобного волшебного избавления.
— С тяжёлыми случаями я в город отправляю, — подтвердил мои догадки шаман. — Со времён академии ещё остались знакомства хорошие. Целители, маготерапевты. А вот за дурость вроде приворотов деньги беру, признаю́сь.
— А что насчёт защитного городского контура? — усмехнулся я.
— Обижаете, — ничуть не обиделся Валерьян Афанасьевич, улыбаясь. — Это как раз работа моя. Наша, то есть. Оттого, честно говоря, никому из рода в голову не пришло уехать. Только с нами беспутники и имеют дело.
— Кто? — осторожно и тихо переспросил я.
— Беспутники. Ну, так их со старых времён кличут, кто поймёт на самом деле, что за народ. Вроде кому-то из предков удалось язык их немного изучить, вот оттуда название и пошло. Лепетали что-то про пути или ходы… Потеряли они их, мол.
— А вот с этого места, будьте любезны, подробнее… — поддался я вперёд, едва не свернув со стола опустевшую чашку.
Тут-то и началась настоящая история рода Цароменко.
Явно не специально умалчивал. Похоже, шаману просто не пришло в голову, что это может быть важно. Что связь местных шаманов с дикарями вообще имеет какое-то значение. Для него это было банально.
Так вот, странные люди, живущие в лесу, всё же общались с внешним миром. Давно и весьма успешно. Конкретно — с шаманом Приозёрского. Связь эта тоже передавалась из поколения в поколение, как и мастерство создания оберегов.
Собственно, что пограничный контур, что обереги включали в себя один ингредиент, поставляемый как раз дикарями. И так шло с тех времён, покуда помнили.
— Где-то тут записано… — прищурился Валерьян Афанасьевич, листая родовую книгу. — Вот!
Я всмотрелся в мелкий почерк и не смог разобрать — язык был столь древним и наполненным старыми оборотами, что читать это можно было только со словарём, да и тот ещё поискать нужно было. Поэтому шаман мне вкратце пересказал.
  
Легенда, записанная кем-то из его предков и перезаписываемая периодически, гласила о договоре. Когда давным-давно люди пришли селиться возле горы, то к ним вышел из леса человек. С виду самый обычный, но как только заговорил, то внешность его изменилась. Из рыжего превратился в черноволосого, кожа потемнела, и рост уменьшился слегка.