Эпизод 1.5: Птенец расправляет крылья (СИ)
Из динамика донеслись шорох, возня, и неразборчиво бубнящие голоса - сразу несколько, частящие и перебивающие друг друга. Один из них повысил было тон, оставаясь все так же невнятным, но быстро умолк. По ту сторону двери воцарилась безжизненная тишина, прерываемая лишь шелестом статики в домофоне.
- Не заставляйте меня повторять дважды, господин Энраф, - предельно равнодушным тоном высказалась Луминара.
Молчание продлилось еще с минуту, но Баркос Энраф, похоже, не решился испытывать терпение рыцаря-джедая слишком долго - зашипели сервомоторы, и дверные створки разъехались, в стороны и вверх. Джедайка, не дожидаясь приглашения, шагнула вперед, сопровождаемая Нилом.
Внутри, скромно выглядящий домишко оказался неожиданно просторным - почти без внутренних стен. Потолок, отстоящий от макушки Нила где-то на половину его роста, подпирали несколько квадратных колонн, почти на всю длину заключенных в мягкие оболочки из матов. Маты покрывали собой и пол, скрывая чуть ли не всю его поверхность. Мебель сосредоточилась у стен, и в небольшом сегменте открытой кухоньки, стыдливо прячущейся за парой шкафов. В противоположной стене, виднелись шесть дверей, отстоящих друг от друга на равно небольшие промежутки. Вся вместе, обстановка жилища Баркоса Энрафа создавала впечатление маленького частного спортзала.
Под стать ему, выглядели и разумные, встретившие Нила и Луминару чуть ли не у самого порога. Стоящая перед ними четверка была единообразно одета - в серо-черные халаты, несильно отличающиеся от джедайской формы, - и похожим образом вооружена: каждый из присутствующих привычно опирался на длинное, в его рост, древковое оружие. В остальном, компанию разномастнее было трудно представить.
Рослый трандошанец, покрытый зеленой чешуей, скалил треугольные зубы, меж которых изредка показывался тонкий, раздвоенный язык. Желтые глаза ящероподобного гуманоида безразлично пялились на вошедших узкими зрачками, а когтистые пальцы небрежно удерживали матовое дюрасталевое древко оружия, отдаленно напоминающего молоток для отбивки мяса, пристроенный на чрезмерно длинную ручку: широкий, круглый боек с зубчатой ударной поверхностью, клювообразное острие на обухе, и недлинное копейное навершие.
Стоящий рядом с ним твилек, чья кожа почти не отличалась цветом от загорелой человеческой, снисходительно щурил красные глаза. На его тонким губах то и дело мелькала ироничная улыбка, а пальцы отрешенно постукивали по алебарде с необычным лезвием: поперечным и косообразным, чуть изогнутым книзу, и оканчивающимся хищно выглядящим острием.
Лицо дуроса по его левую руку, наоборот, выражало ещё больше угрюмости, чем и без того суровые физиономии его братьев по виду. Его мощные надбровные дуги нахмурились, придавая плошкам оранжевых глаз вид запавших, а серо-зеленые впалые щеки его безносого лица подергивались в недовольстве. Длинные, многосуставные пальцы зеленокожего разумного сжимали древко алебарды, выглядящей вполне привычно для Нила - секирообразное лезвие, на обухе сходящееся в клювоподобное острие, и копейный наконечник сверху.
Четвертый из этой пестрой компании, отступивший от двери, видимо, и был Баркосом Энрафом - черноволосый и бледнокожий человек, глядящий с холодным спокойствием. Свое оружие - узкий протазан, - он, тем не менее, держал близко.
Всю их компанию, кроме одежды и вооруженности, обобщало немногое - каждый из них был строен, атлетичен, и держал свое оружие с привычной легкостью. На их лбах темнели полосы одинаковой замысловатой татуировки, прилегающей к бровям и внешним уголкам глаз. Даже крупные пластины лобных чешуек трандошанца были украшены канавками резьбы, извивающимися в тех же плавных линиях.
- Почему не открывали дверь?! - Нил убедительно завелся с пол-оборота. Вооруженность и недружелюбное молчание одинаково одетой четверки он счел достаточным поводом для включения режима “нахал малолетний, вконец охамевший”.
- Чиним препятствия ордену джедаев?! - продолжал разоряться он. - Еще и оружие похватали. Подраться захотели, вояки захолустные?! Это я могу устроить, - набычившись, он демонстративно погладил футляр со световым мечом.
- Успокойтесь, падаван Коррин, - усталое раздражение, звучащее в голосе Луминары, одобрил бы и самый придирчивый театральный критик. За годы учительства, мириаланка волей-неволей напрактиковалась в проявлении этой эмоции. - Мы здесь для разговора с Баркосом Энрафом, и ничего более.
- Как скажешь, наставница, - с тягучей ленцой ответил юноша.
Он вразвалочку подошел к молчащей четверке, и остановился напротив твилека - слишком близко, нагло вторгаясь в его личное пространство. Приблизив свое лицо к его, Нил пристально уставился на все так же иронично улыбающегося разумного. Лицо юноши излучало брезгливый интерес.
- Классная татушка, хвостоголовый, - процедил он через губу. - Что означает? Дай угадаю - что-то вроде “моя мама - шлюха”? - улыбочка твилека искривилась, обращаясь гримасой неподдельной злости, но прежде чем он успел отреагировать, вновь вмешалась Луминара.
- Оставьте его, падаван Коррин, - градус недовольства в ее голосе повысился, приближаясь к верхним отметкам шкалы. - Баркос Энраф, вы проходите возможным свидетелем по делу о пропажах разумных в этом квартале. У вас есть, что сообщить следствию?
- Ты говори, говори, - отодвинувшись от твилека, Нил с легкостью переключил свое внимание на новую цель. Склонив голову на плечо, он всмотрелся в безразличное лицо человека. - Или язык отнялся, а, воитель с помойки? Давай помогу. Повторяй за мной: я, Баркос Энраф, хочу сообщить следствию все, что знаю о пропажах, а именно… - он приглашающе покрутил рукой в воздухе, маскируя под это указующий жест техники.
Ему удалось вычленить собственный посыл, и даже придать ему кое-какой импульс в направлении Энрафа, но и только: концентрация неожиданно легко сбивалась, даже несмотря на неумолчное, ободряющее звучание кристалла в его мече. Его связь с Силой словно скрылась под серой пеленой густой хмари, в чем-то подобной мерзкой бандомирской атмосфере. Юноша сосредоточился, максимально отрешаясь от всего, кроме техники внушения, и вновь поймал восприятием тусклый отсвет своих слов. Не надеясь на невеликое усилие, вложенное им поначалу, Нил напрягся, сводя потоки Силы в точку, в граненое острие, сердцем которого стали его слова, нацеленные в разум Баркоса Энрафа. Стрела его внушения хищно свистнула, прорезая собой туман, заполнивший сверхъестественное восприятие юноши. Казалось, техника Силы вот-вот вопьется в мысли своей жертвы, оставляя за собой раневой канал утерянной памяти, надорванной мотивации, и распадающихся желаний. Этого не случилось - сквозь помехи, забивающие его ощущения, Нил почувствовал лишь едва слышный отзвук неудачи. Лязг стали о несокрушимый доспех, бессильный скрежет ножа о прочнейший гранит, лопающийся звук хрустального бокала, падающего на каменный пол. Защита разума этого человека была на несколько порядков крепче, чем ожидал Нил.
- Простите, рыцарь-джедай, мне ничего неизвестно ни о каких пропажах, - с холодной вежливостью ответил Луминаре Баркос Энраф.
Его звучный и уверенный голос был предельно ровен, но юноша, все еще сосредоточенный, уловил в нем насмешливо-торжествующую нотку. Нил ощутил укол недовольства - его неудачная попытка внушения не прошла мимо внимания Энрафа. Усилием воли, он собрался: нужно было доиграть представление до конца, несмотря на пару испорченных реплик.
- Мы с товарищами не лезем в чужие дела, - намек в словах человека было сложно упустить. - Все наши занятия - тренировки, учеба, и бытовые заботы. Наблюдение за другими разумными в них не входит.
- Быть может, в ваших бытовых заботах, вам удалось заметить что-либо странное? - с усталой скукой поинтересовалась мириаланка. - Две жертвы - свиврени Ралит Кин, и бандомирец ТашХок, - практически ваши соседи: они жили на другой стороне улицы. Если вам известно хоть что-то об их исчезновении - расскажите.
Даже хмарь помех не смогла скрыть от Нила воздействие его наставницы, доверху наполненное мощью. Неудача падавана не осталась для Луминары секретом, и джедайка ударила в полную силу - так, что неподготовленный разум это внушение вполне могло стереть без следа, оставляя за собой коматозное тело. Ее атака, иначе и не назовешь, показалась юноше целым градом тончайших игл мономолекулярной заточки, врезавшихся в мысли Энрафа со сверхзвуковой скоростью. Но даже этот впечатляющий натиск не смог преодолеть щиты, прикрывающие разум человека.