Японская война 1904. Книга вторая (СИ)
— Уходим! — закричал Измайлов и тут же словил пулю в плечо. Кто-то из террористов добрался до них по крышам.
Куропаткин попятился, пытаясь понять, кому достанется следующий выстрел. Грохот… И сверху упало одетое в простенький гражданский мундир тело.
— 2-й Сибирский!
— Разнесите эту шваль!
Громогласные крики пронеслись по улице, отражаясь от стен домов, и за спинами террористов неожиданно показались стройные ряды идущих в атаку солдат.
* * *Немного нервничаю. Там, в будущем, я успел узнать, что полевое сражение и городской бой очень сильно отличаются друг от друга. Способы управления, опасности, возможности использования тех или иных средств поражения. И кто бы знал, что неизвестные, устроившие бой в центре Ляояна, собрали почти сотню бойцов. Если бы солдаты с вокзала или увольнений побежали бы на звуки поодиночке, их бы просто перестреляли, а так мой отряд стал ядром, вокруг которого они смогли собраться.
А еще мы действовали гораздо жестче, чем привыкли наши противники.
— Впереди баррикада! — доложил Лосьев.
— Пушки! Фугасным! — ответил я.
И меньше чем через минуту мы уже снова двигались дальше. Я только на мгновение задержался, чтобы осмотреть тела и понять, кто нам противостоит. Большая часть были местными бандитами, которых, похоже, просто купили. Деньгами или местью… Но в той же самой грязной одежде с вымазанными грязью лицами были и русские.
Молодые, без каких-либо опознавательных знаков. Но ведь вариантов-то, кто они такие, не так много? И если перед нами террористы, то вся эта операция может быть только ради одного. Главнокомандующий, великий князь и два министра — столько первых людей России — если бы их разом получилось вывести из игры, то в Маньчжурии мог бы начаться самый настоящий хаос. Очень рискованно, очень дерзко, но в то же время… Цель стоила любых рисков!
— Дальше снова строят баррикады! Нас хотят задержать!
— Используйте пушки. Пулеметы с прикрытием в обход. Лосьев, ведите! Зубцовский, а вы за мной, будете прикрывать!
Я поправил за спиной одну из снайперских мосинок, а потом полез на крышу ближайшего дома. На окраине, где стены фанз ничем не украшают, это было бы непросто, а тут взлетел почти как по лестнице. Поправил прицел и принялся оглядываться по сторонам, оценивая обстановку. Мы были уже довольно близко к месту взрыва. Я смог разглядеть несколько террористов, которые перестреливались с кем-то в форме 2-го Сибирского. Вместе с солдатом в их сторону палила еще и… Я чуть не потер глаза, когда узнал в девушке захваченную мною в плен японскую шпионку, но факт. Она была на свободе, она помогала моему человеку — и, кажется, это именно он сумел заметить взрывное устройство. Надо будет его наградить.
Взгляд скользнул дальше. Я увидел цель всей операции — генеральская повозка, отряд охранения и… Подбирающиеся к ним по крышам бандиты. А те даже не смотрят наверх — хорошо, что я решил подстраховаться.
— Господин полковник, что мне делать? — тихо спросил Зубцовский.
— Я буду занят врагами вдали. Ваша задача — не дать подобраться ко мне тем, кто может оказаться рядом, — бросил я и тут же сосредоточился на прицеле.
Один из террористов — он выделялся среди обычных бандитов плавностью движений и командными жестами — как раз подполз к краю крыши. Его выстрел… Я немного не успел — мой прозвучал лишь через несколько секунд после него. Зато попал. Минус один. Потом я снял второго. В этот момент рядом с нашей крышей что-то громыхнуло, и меня осыпало глиняной крошкой.
— Поручик! Обстановка!
— Один пытался подобраться с адской машинкой. Я его подстрелил.
— Молодец, Зубцовский!
Значит, можно было продолжать. Я поднял мосинку — вот только взрывная волна повредила прицел, пришлось его отщелкивать. Ничего, мы же в городе, не на войне. Тут всего метров триста, и так справлюсь. Я выдохнул, навел винтовку на следующую цель, поддался наитию и сдвинул ствол немного влево. Выстрел. Попал. Выстрел. Мимо. Выстрел…
Кажется, прошла целая вечность, когда с боковой улицы прямо в тыл бандитам вылетели тачанки Лосьева. И то ли бандиты наконец-то осознали, что их убивают, то ли кто-то смог подстрелить их главаря, но все сопротивление разом прекратилось. Еще недавно пытавшиеся до последнего добраться до цели убийцы и народные мстители превратились в толпу. А нам… Нам пора уже было думать о том, что дальше.
Я перевернулся на спину, чтобы посмотреть на бегущие по небу облака, и невольно вспомнил об отправленном к Инкоу отряде. Хотелось верить, что хотя бы у них все идет по плану.
* * *— Огонь! — скомандовал капитан Хорунженков.
Японцы не ждали особого сопротивления от роты Павлова, поэтому ударили по ним всего с двух сторон. В лоб и обходя с правого фланга. Капитан до последнего выжидал, а потом врезал почти вплотную из закопанных по самые стволы горных пушек. Шрапнель устроила целые просеки в наступающих порядках, но японцы не остановились. Умные враги, они знали: отступят, снова придется идти под огнем. А так — осталось всего немного добежать, и все будет кончено.
Японские музыканты повторили сигнал к атаке, натиск усилился. И вот тут на полную сработала ловушка Хорунженкова. Отряд, идущий в обход, встретили пулеметами. Пара выбитых снайперами наблюдателей не смогли вовремя заметить опасность, и двадцать тачанок вышли ровно во фланг целой роте. Две минуты, и там никого не осталось. Еще пять, и дополнительные пушки сбили атаку в лоб. После этого по плану Хорунженкова японцы должны были откатиться, и они бы тоже смогли отступить без проблем.
Вот только врага тоже оказалось больше. Оку после захвата Дашичао решил взять под контроль Тайцзыхэ, чтобы получить возможность переправлять по реке тяжелые грузы. Это было самым логичным объяснением, почему тут оказалось не меньше дивизии. Еще и с таким количеством артиллерии. Только горных пушек у японцев набралось на 4 батареи, а через пару часов подоспели калибры покрупнее, и стало окончательно понятно, что так просто их не отпустят.
— Оставьте нас, — предложил Павлов, когда по ним заработали гаубицы. — Хоть немного времени мы вам выиграем.
— Днем не оторвемся, — покачал головой Хорунженков.
Ему было до чертиков обидно, что он подставил под удар приказ полковника. Да что там подставил — он уже провалил задание. Даже если они вырвутся, то нет у них больше ни сил, ни припасов, чтобы что-то сделать у Инкоу. Жалко. Но, если уж решили помочь тобольцам, теперь хотя бы это нужно было довести до конца.
— И что делать?
— Стоим! Стоим до ночи любой ценой!
И они стояли. Пока враг стрелял, они закапывались в землю и отводили в сторону свои пушки. Когда шел вперед — подводили батареи, чтобы сбить атаку. Гаубицы японцев каждый раз брали за это цену.
В первый раз они лишились целой батареи, потом стали умнее, начав терять не больше 1–2 пушек. Но теряли, и солдат тоже становилось все меньше. Где-то на фланге поручик Славский играл в прятки с вражеской конницей, и у него единственного пока еще почти не было потерь, но и сделать он ничего не мог.
Время шло. В каждом взводе на ногах оставалось не больше половины, но и солнце опускалось все ниже.
— Мы должны выжить… Полковник рассчитывает на нас… — иногда тихо шептал Хорунженков.
Но этот шепот слышали солдаты рядом, он расползался во все стороны, и даже когда казалось, что сил уже совсем нет, солдаты снова вскидывали винтовки. Они стреляли, они били штыками тех, кто прорывался вплотную. После очередного взрыва, который раздался слишком близко, у Хорунженкова потемнело в глазах. Или…
Он вскинул голову, вытирая застилающие глаза пот и кровь. Это солнце опустилось за горизонт, а значит, у них появился шанс. Шансы на войне есть у всех, нельзя про это забывать. И пусть из этого ненужного боя вернутся немногие, но даже несколько солдат могут решить исход любого сражения. Капитан Хорунженков знал, что армии, что 2-му Сибирскому, что Макарову понадобятся все силы, чтобы остановить врага под Ляояном. И поэтому они обязательно вернутся!