Японская война 1904. Книга вторая (СИ)
Как ни странно, но именно возвращение товарищей стало той малостью, что помогла всем очнуться. На лица людей вернулись улыбки, а на вечерних стоянках вместо хмурой тишины то тут, то там начал раздаваться смех и зазвучали песни. Только тобольцы, как до этого в бою, так и сейчас, старались держаться в стороне, игнорируя любые попытки с ними поговорить. И с моей стороны, и со стороны офицеров, и даже обычных солдат. Не знаю, какая муха их укусила…
Впрочем, и без того мне было чем заняться. Минимум час в день я проводил в госпитале, еще столько же общался с рядовыми, задавая вопросы и фиксируя их мысли и впечатления от прошедшего сражения. Следом благодарно бродил Джек Лондон, записывая что-то и для себя. Ему солдатские истории добавляли колорита, а мне — помогали лучше выстроить вертикали и горизонтали в фактически взятом под руку корпусе. Одишелидзе-то так и продолжал лежать среди раненых, ну а всеми делами занимался я и те офицеры, что еще во время боя стали моими руками и ушами.
Пришлось фактически кое-кого повысить, хоть формально они оставались в прежних чинах. Так, Мелехова с батальона поставил на первую дивизию. Кажется, слишком много, но… Он и раньше уже работал не только со своими, но и с частями 11-го полка, плюс китайцы и пленники висели на нем весь поход — в общем, я не сомневался, что Павел Анастасович справится. Единственное, в чем у него были сложности — это в установлении контактов с новыми офицерами, однако в 1-й дивизии, первой принявшей на себя главный удар японцев, никого старше по чину и не было. Капитаны Сомов с Шульгиным тоже быстро включились в работу, а местный Чернов помог навести мосты со старым составом.
Со второй дивизией было сложнее. Я бы с радостью поставил на нее Шереметева и в ус не дул, но там осталось в строю двое своих полковников, Лазарев и Абашев, да и в целом было довольно много дворян. И пусть с последними Степан Сергеевич вроде бы нашел общий язык, но табель о рангах никто не отменял. К счастью, задумавшись о правилах, я вспомнил и о том, что с бумажками нужно бороться прежде всего бумажками. В общем, заглянул к неудавшемуся, но все еще формально генерал-майору Одишелидзе, попросил его подписать пару приказов, и тот не стал мне отказывать. Так он официально взял вторую дивизию под личное командование, а потом не менее официально передал своему только что назначенному помощнику.
— Казуистика, — оценил ситуацию Шереметев.
— Задницу прикрыли? Прикрыли. А теперь работаем, — поставил я свой диагноз.
— Люди могут не понять, — сомневался Степан Сергеевич.
— Будет зависеть от вашей репутации, — не согласился я. — И лично я считаю, что у вас ее достаточно. Тут ведь как… Иногда по бумагам у человека железобетонный тыл, а по факту слушать его никто не будет. Или, наоборот, документы на тоненького, но авторитета столько, что, по большому счету, хватило бы и просто честного слова. Вы же не думаете, что люди не видели, как вы командовали во время боя? Как шли вперед, как поднимали солдат, как держали руку на пульсе не полка, не дивизии, а доброй половины фронта!
— Я… — Шереметев покраснел, а потом, словно растерявшись, выдал. — А почему Мелехова вы прямо назначили, а со мной такие сложности? Если я действительно вас не подвел…
Кажется, его на самом деле это волновало.
— Вы не забыли нашу договоренность? — я решил не рассказывать сейчас про дворян, и кто с кем лучше управляется. — Мелехову повышение, вам — свидание с княжной. Так что принимайте командование и начинайте готовить мундир!
— Так точно, — Шереметев расслабился и даже заулыбался.
На этом со строевыми частями я закончил, но оставались еще и нестроевые… С медиками было сильно проще. Волевым усилием я просто подчинил их Слащеву, который как раз закончил нашу совместную статью о новых методах лечения и качался на заслуженных волнах славы. Артиллеристы так же с пониманием приняли Афанасьева — этот, правда, обещанные мне заметки так и не закончил, но хотя бы начал, и то хлеб. А вот на другие направления у меня своих людей, на которых можно было бы полностью положиться, не оставалось.
Та же еда. Кухни были целы, продукты тоже имелись, но вот даже самых простых работников катастрофически не хватало. По идее можно было докинуть на работы солдат, но я решил поступить по-другому, с запасом на будущее. Кинул клич среди наших китайцев, потом отсеял тех, кто не смог освоить и сдать мне нормы гигиены, а вот остальные пополнили ряды подсобных работников. В итоге штат оказался даже переполнен, и ко второму вечеру солдат ждал уже полноценный ужин, причем китайцы еще и каких-то местных травок, набранных по дороге, добавили, так что вышло не только сытно, но и вкусно. А еще полезно — после таких, как у нас, нагрузок зелень и витамины были просто жизненно необходимы.
Потом я занимался ревизией отдела связи. Поручик Городов вытащил большую часть кабелей, что мы использовали во время сражения, и почему-то решил, что его единственная задача на ближайшие дни — это проверить их на возможные повреждения. Наивный! Я же собрал всех, потом на пальцах объяснил, что к следующему бою мне будет нужна связь с каждой ротой, а лучше с каждым взводом — причем не когда-нибудь, а еще до начала боя. В общем, Городов отправился думать, что он и его велосипедисты смогут для этого сделать, где будем прокладывать провод, где ставить телефоны, а где получится обойтись световыми сигналами…
Работы было много, работа была самая разная, я даже невольно забыл о некоторых неприятностях, которые могут нас ждать впереди даже среди своих, когда за одну станцию до Ляояна случайно наткнулся на отголоски будущего. Во-первых, нам попался дежурный отряд, который честно поделился слухами о страшном поражении и орде японцев, которая вырезала весь 2-й корпус. Во-вторых, я нашел газеты со статьями, закинутыми через китайского чиновника на юге — хоть что-то сработало именно так, как и планировалось. И в-третьих, уже меня нашел и попросил о личной встрече Мин Тао из Танчжуанцзы, тот самый владелец нового двора развлечений, которого я лично привел в Ляоян.
И чего этому от меня нужно? Причем настолько, что он смог меня найти еще до прибытия в Ляоян.
[1] Примерно так же прошел у японцев первый штурм Порт-Артура. Быстрый прорыв между бастионов, вывод войск в мертвую зону, и… Только мужество ставших на пути солдат может помочь в такой момент.
[2] Серебряная медаль «За храбрость» была с профилем Николая II с одной стороны и веточкой с другой.
Глава 8
Очень внимательно слушаю пожилого китайца, пытаясь пробраться сквозь тернии цветастых сравнений, исторических аналогий и поклонов. Кланяться Мин Тао не забывал почти после каждой фразы, словно дополняя ее на каком-то непривычном для меня уровне. Как кот, который голосом и хвостом может показать гораздо больше и честнее, чем просто голосом.
— Я правильно понимаю… — я дождался конца речи и теперь собирался удостовериться, что ни в чем не ошибся. Уж очень неожиданно все звучало. — Вы привезли мне мою долю?
— Ши дэ, — закивал старик, по привычке выдав «да» не по-русски, а по-своему.
— Мою долю за открытые на территории Российской империи дворы развлечений?
— Да! — повторил он.
— Вы же понимаете, что я этого разрешения не давал?
— Вы сказали, что мы можем открываться там же, где открыты дворы Дун Фэй, а они, пусть и с разными владельцами, есть почти в каждом городе Мань Чжоу.
— С разными владельцами… — я задумался, но быстро себя одернул. — Тем не менее, вы понимаете, что я не смогу вас прикрыть там, где не будет моих полномочий. А они у полковника не столь велики.
— Новости о ваших победах идут по Китаю, — осторожно заметил старик. — Не только ваши генералы читают газеты, умные люди умеют делать выводы, и мы понимаем, кто может вырасти и стать тигром, а кто нет… Ваша доля.
Мин Тао изобразил короткий поклон. Правая ладонь на левую руку, резкое, размашистое движение вверх и вниз. Кажется, это Чан И — самая вежливая форма приветствия хозяина его гостями. Я на мгновение задумался, а потом все же ответил — тем же жестом, что, кажется, уже вечность назад отвечал на поклон Казуэ. Китаец понимающе кивнул, потом незаметно ухмыльнулся своим мыслям и протянул мне… конверт. Кто бы знал, что и эта традиция пришла именно с востока.