Боевой ограничитель (СИ)

— Это лишнее, — проговорил Харон, мягко отстраняясь. — Как ты?
В темноте Эмили не могла разглядеть его лица, но чувствовала взгляд. И под этим взглядом, усталым и тревожным, те слова, те настоящие слова, которые она хотела сказать, выцветали, оставляя лишь пустые оболочки дежурных фраз.
— Я? В порядке, конечно — что со мной сделается? Доктор Престон, должно быть, в ящике стола хранит диплом по некромантии. А у тебя всё хорошо? Я пыталась узнать что-нибудь про тот караван… ой, Харон, а как ты вообще сюда пробрался?
— Эти охранники звёзд с неба не хватают, — проворчал гуль.
— Да уж. Но знаешь, хорошо, что так, правда?
— Тихо, вы там! — зашипел кто-то с верхней полки.
Эмили торопливо извинилась. Спотыкаясь о чужую обувь, бросилась к двери, выскочила в коридор — пустой и безлюдный, залитый тревожным дрожащим светом аварийной лампочки… Как во сне. Эмили испуганно обернулась, — но нет, Харон по-прежнему был здесь, рядом с ней.
— Ты извини, что я чушь несу — на самом деле я просто дико рада тебя видеть, — смущённо улыбнулась Эмили. — В прошлый раз я всё на свете проспала. А теперь, видишь, уже шустро бегаю. Хоть и на короткие дистанции.
— Приятно слышать, что тебе лучше, — сдержанно ответил Харон. — Должно быть, мне не следовало уходить, не предупредив тебя, но я всё же счёл это разумным. Мы изрядно задолжали клинике, и любая возможность заработать несколько сотен крышек…
— Я понимаю, — торопливо кивнула Эмили. Господи, каким же уставшим он выглядел! Наверное, ещё пару месяцев назад она не смогла бы это заметить — держать лицо Харон умел, как никто другой. Просто она, как никто другой, умела читать между строк. Единственное доступное ей оружие.
Оружие? Вот ведь чёрт!
— Харон, подожди минутку, — попросила она. — Я сейчас вернусь. Только не уходи. Не уходи, ладно?
Гуль кивнул.
Эмили проскользнула обратно в приоткрытую дверь ночлежки. На ощупь, натыкаясь на мебель и чужое барахло, пробралась к своей койке, выдвинула из-под неё чемодан, достала увесистый свёрток, — и, не обращая внимания на недовольные возгласы соседей, рванулась обратно, на свет.
Харон ждал, опершись на переборку.
— Это ещё что? — спросил он.
— Твой дробовик, — Эмили улыбнулась. — Ты же не думал, что я до него не доберусь?
— Была у меня такая надежда. Откуда он у тебя?
— Никакого криминала, не волнуйся. Я его выкупила.
— Выкупила? — гуль приподнял брови. — То есть ты хочешь сказать, что всё это время у тебя были деньги?
— Ну, не деньги как таковые, — Эмили отвела взгляд. — «Пип-бой».
— Дары волхвов, — непонятно усмехнулся Харон. — Осторожно, Эми. Я как-то и придумать не могу, что мне нужно продать, чтобы сделать ответный ход.
— Не нужно никаких ответных ходов. Просто — забери уже чёртов дробовик. Он тяжёлый.
— Я же говорил, — Харон взял свёрток у неё из рук. Отогнул край бумаги. Нахмурился, рассматривая выжженное на прикладе клеймо «Снаряда и Шрапнели».
— Да, мне тоже не понравилось, что они его пометили, — Эмили нервно усмехнулась. — Я подумывала о том, чтобы как-то закрасить это безобразие, но решила, что тебе будет приятно самому…
— Не в этом дело, — гуль смерил её тяжёлым взглядом. — Не стоило тебе продавать «Пип-бой». Этот дробовик — всего лишь вещь. Хорошая, да. Но не уникальная. А твой компьютер — другое дело.
— Это такое «спасибо», да?
— Да, — проворчал он. — Всё равно, зря ты это сделала. Но спасибо.
— Не переживай. Придумаю что-нибудь, всё равно сейчас мне от «Пип-боя» толку мало, — Эмили украдкой дотронулась до рукава Харона. — Что тут, в Ривет-Сити, картографировать? Дорогу от «Галеры Гэри» до той забегаловки в трюме?
— Не увлекалась бы ты этим маршрутом.
— Ну, солдат ведь должен производить рекогносцировку местности?
— Пожалуй. Если эта рекогносцировка не влечёт непомерных затрат. Что, то есть ты просто взяла и обменяла эту свою игрушку на дробовик?
— А это настолько ужасно, да? — осторожно поинтересовалась Эмили.
— Не то слово. Просто в следующий раз, когда вздумаешь пройтись по магазинам, возьми меня с собой, — ухмыльнулся Харон. — И цены тебя приятно удивят. Сам не знаю, как это работает.
  
— Знаешь, ещё парочка визитов к доку Престону — и это тебе придётся предъявлять меня продавцам вместо скидочной карты, — мрачно усмехнулась Эмили, поправляя воротник рубашки. — Они и даром всё отдадут, лишь бы я поскорее ушла и не распугивала покупателей…
— Я смотрю, у тебя серьёзные планы, — Харон вздохнул. — Только не реализуй их в моё отсутствие, если можно.
— Ты опять уходишь? — жалобно спросила Эмили.
— Да. Переночую, и утром опять в Кентербери. Такой был уговор. А ты отдыхай пока.
— Ещё две недели?
— У тебя какие-то проблемы? — мгновенно подобрался гуль. — Тебя кто-то обижает?
— Никаких. Правда, Харон, — никаких, — об идиоте-охраннике Эмили и думать-то не хотелось, не то что говорить. — Просто я буду скучать.
Она мучительно покраснела.
— …Да, пожалуй, здесь не так много развлечений, — несколько озадаченно пробормотал Харон.
========== 9 ==========
Пару дней после ухода Харона Эмили просто не знала, куда себя девать и что делать. Она-то, наивная, думала, что воспоминания о встрече помогут ей продержаться ещё две недели — но стоило каравану Вольфганга скрыться из виду за поворотом заснеженной дороги, как задремавшие было тревога и тоска с новой силой заворочались в душе. Не спасали ни книги, ни работа в клинике — ничто. Желание видеть Харона, слышать его голос стало для Эмили физической потребностью. Потому что без него справиться со всем этим кошмаром, по недоразумению названным жизнью, она не могла. И, пожалуй, не очень-то хотела.
Призрак Мемориала Джефферсона неотвязно следовал за ней, где бы она ни была и что бы ни делала. Эмили прекрасно понимала: что бы ни случилось с отцом, изменить она уже ничего не сможет. Только внести ясность. Понимала и то, что без сопровождения соваться в захваченное мутантами здание — это просто безумие. Но как же невыносимо было расписываться в собственном бессилии! Мысли о проваленном контракте по картографированию и о долге мистеру Бёрку тоже, ясное дело, не добавляли оптимизма.
… Наверное, Эмили должна была встревожиться сразу, едва заметив, что на всей лестнице нет ни души — кроме неё самой и одинокой фигуры на одном из верхних пролётов. Удивительного в этом ничего не было: во время вечерних проповедей в церкви Святой Моники улицы Ривет-Сити пустели. Конечно, было бы разумнее не бродить без сопровождения по безлюдным коридорам нижней палубы — но за время пребывания на авианосце инстинкт самосохранения Эмили сильно притупился.
— Гуляешь, красотка? — окликнул её Гарти. — Совсем-совсем одна? Ай, нехорошо.
Эмили замедлила шаг, глядя на охранника с глухим невнятным раздражением. Вот не лень же было этому прыщавому придурку её выслеживать!
Охранник медленно, враскачку, пошёл ей навстречу. На боку у него висела полицейская дубинка, у Эмили же с собой ничего не было — «Магнум» лежал в дорожной сумке под кроватью, а охотничий нож она отдала накануне точильщику. Дерьмово, что уж там.
Гарти остановился. С ленцой поинтересовался, глядя на неё сверху вниз:
— Что, стерва, убежал твой дружок безносый? Не вынес такого счастья? А я вот всё думаю о тебе. И думаю, что надо бы тебе передо мной как следует извиниться.
— И это весь итог размышлений? Негусто, — Эмили скрестила руки на груди, как бы невзначай оглядываясь по сторонам. А ну-ка, сыграем в пять способов не умереть, когда из оружия у тебя с собой только дрянной характер… Ничего. Чёрт, ничего полезного. У ступенек острые края — но сможет ли она так удачно провести подсечку, чтобы Гарти при падении порезался? Пролётом выше на ступеньках валяется бутылка из-под водки, можно сделать «розочку», всё лучше, чем ничего, — ну так до той бутылки ещё добраться надо.
— Я ж с тобой всё, что угодно, могу сделать, — протянул Гарти, опираясь на перила. Столкнуть его в пролёт? Так силёнок не хватит. — Я знаю, где ты спишь. Вторая койка слева от входа. Знаю, что дверь в ночлежку не закрывается.