Спасатели (СИ)

Вся группа идёт вслед за сопровождающим, и подходит к лифтам…
Гермиона (Лукреция) Джин Гренджер (Красс), она же — Пак Юн Ми (Агдан), она же — Сергей Юркин.
Опять я у Гуань Инь в «гостях». Опять меня убили! Ну что за такая проклятая карма!
— Ты свои ошибки на карму не вали!
Ну, вот, заявилась, не запылилась! Богиня! Тьфу!
  
— Ну и чем ты недовольна, Гермиона?
— Как чем⁈ Почему не разрешила мне перетащить на этот сранный Глоб инструменты? Что бы я делала, если не было бы там Арни⁈
— Что-нибудь бы придумала. — Улыбается тысячерукая.
— А что это за непонятные и невнятные воспоминания о Корее? Какой-то ФАН, Сан-Хёныч, и прочая чепуха⁈
— А ты, что, хотела девчонкам свою настоящую биографию рассказать? — Удивляется богиня. — Ручаюсь, они бы тебя не поняли, особенно, этот «Блэкпинк».
— Так значит, это твои козни⁈
— Не ори на меня! Так надо было. Заложила тебе в мозги некоторые истории из земной литературы. Рассказы о корейском айдоле Пак Юн Ми!
— Не поняла⁈ Обо мне на Земле…
— Ага! — весело смеётся богиня. — Романы, повести, рассказы, анекдоты. Картины рисуют с твоим ликом. Причём, каждый автор изгаляется, как может! Хи, хи, хи! Правды то никто не знает! Ладно, теперь перейдём к делу. Карму ты свою немного почистила, но не до конца! Процентов на пять. Хотя ты и не смогла довести спасательную миссию до конца, девчонки всё-таки, вернулись на Землю.
— А Арни?
— Погиб.
— А ты не можешь?
— Тогда надо изменить ему судьбу. А это довольно трудно!
— Тебе, богине, и трудно⁈
— Ну, не совсем. От тебя зависит, кем он станет в следующей жизни.
— Ага. На меня свалишь всю ответственность, если что-то не так пойдёт? Спасибо, о тысячерукая! — Картинно кланяюсь, стукнув лбом о землю.
— Не дерзи! Лучше подумай, кем он может быть в следующей жизни.
— Пусть будет музыкантом, как я! Хорошим музыкантом!
— Хорошо. Сейчас посмотрим, есть ли у нас в картотеке что-то подобное…
Богиня застывает на миг, потом улыбается.
— Сейчас немного подправлю твоему Арни память. Пусть у него будут воспоминания этого деда!
— Какого ещё деда⁈
— Да, вот, помер недавно. Свою истинную жизнь твой Арни забудет, будет считать себя этим дедом. Музыкантом станет отменным! Да и песни петь сможет, всякие оперы писать…
— Тебе виднее. Хотя. Это не тот Арни, которого я знал. А пиво пить он будет?
— И не только пиво. Ещё и курить начнёт в пятнадцать лет. Так. Ага, есть кандидатура! Теперь посмотрим, что у нас на этом варианте Земли…
Сижу. Смотрю вместе с богиней. Ба! Да это Сеул! Хотя, чему я удивляюсь, корейская богиня ведь не отправит душу в другую страну! Ладно, что там? Вот это апартаменты! Мне бы такие! А это что? Чулан под лестницей? Там стоит что-то типа лежанки, на которой лежит что-то страшное, даже по корейским стандартам! Оно ещё и голое! Вроде, это девчонка. Примерно моего возраста. Может и чуть больше, отсюда не поймёшь…
— Бедное дитя! — скорбно качает головой богиня.
— А что с ней не так?
— Аутист она. Нет, надо сделать доброе дело! — Тысячерукая берёт светящийся шар, который она сделала, смешав души Арни и какого-то деда, и пуляет им в…это недоразумение, лежащее в чулане!
— Ты не богиня, а демон! Арни не достоин такой участи! — Ору я.
— Что, испугался? Ничего с ним не будет! Скоро он будет выглядеть вот так! — Богиня показывает красавицу, с розовыми волосами, играющую на синтезаторе. Рядом с ней сидит странная кошка, тоже розового цвета, которая лакает что-то из блюдечка.
— Ну, если так… — Бурчу я.
— Гермиона, пора тебе в Лондон, тебя ждёт бабушка!
Щелчок, и я оказываюсь на огромной кровати с балдахином.
— А, Лукреция, прибыла? Потом расскажешь, где была, что делала! — Моя здешняя бабушка поднимает меня, и мы направляемся в гостиную…
Арнольд Криницын.
Странное состояние. Как будто я везде и нигде. Кругом темнота. Ничего не чувствую, хорошо! Память, правда, подсказывает, что меня, вроде бы, убили. Странно…
Но тут же наплывают другие воспоминания, которые вытесняют мысли о смерти. По-моему, это не моё…
Не было у меня никакой мамы Лиды! И деда не было! Хотя, может быть, и были…
О, а тут я, или не я⁈ Вижу какой-то концерт, и я сижу, играю на фортепиано Моцарта. Стоп! Я вообще не умею играть на музыкальных инструментах! Или умею? Непонятно. Ого, а это что? Нотная запись оперы «Севильский цирюльник»? А зачем она мне? Я ведь не музыкант! Но что-то упорно сверлит голову, внедряя в неё мысль, что я не только играю практически на всех музыкальных инструментах, но и свободно говорю на нескольких языках! Так, что тут? Английский, русский, французский, немецкий, польский, японский, корейский, китайский…
Хм, непонятно, откуда я всё это знаю? А теперь в голове звучат разные мелодии, и голос в голове говорит, что я довольно способный музыкант, и должен поднять музыкальную культуру в одном из миров. В каком? На одной из версий Земли, как говорит мне голос…
Постепенно все мысли испаряются, и я забываю, как меня звали, хотя и помню, чью-то жизнь, но обрывками…
А может это моя жизнь? Не помню…
Опять, темнота. Сознание полностью отключается…
В глаза бьёт свет. Где это я? И кто это, как поётся в одной песне:
А ты страшная такая, и крашенная, и не крашенная!
И откуда я знаю эту песню? Ладно, отвлечёмся. И что я тут делаю?
Вот стою. В зеркало на себя гляжу. Внимательно. Понимаю, то, что отражается — не я. То есть совершенно не я. Там в зеркале — баба. Женщина. Девушка. Наверное. Или что-то очень на неё похожее…
Но точно не уверен. Лицо круглое, скулы большие. Глазки, а их практически не видно. Две тонкие щелочки, раскосые как у классических монголов из рассказов, про иго.
А что такое иго? Какие ещё монголы? Не помню. Ладно, потом об этом подумаю…
Всматриваюсь в зеркало. Щёлочки от глаз такие тонкие, что даже зрачков не видно. И, слава богу! Потому что когда я попытался глазки-щелочки раскрыть, то тут же убедился в том, что название «раскосые глаза» совсем не метафора. Правый зрачок смотрел влево, а левый вправо и вверх. Чуть не уссался от страха! Ну а потом от смеха. Однако вижу я почему-то хорошо. Ничего не мешает смотреть.
Глянем вниз. Там внизу ноги. Маленькие короткие и кривоватые, как будто я только-только слез с монгольской лошадки. Опять…
А ещё какие бывают лошадки?
Деревянные лошадки…
Не в ту степь залез. Смотрим дальше, там — щель. Не раскосая, прямая покрытая пучком тёмных волос. И вот что самое интересное, чуть приподнимешь взгляд в отражение, как сразу наступают плечи. Как говорится, в наличии талии замечен не был. Спереди ещё мелькнёт пупок и две дохлые фиги на уровне груди, а сзади вообще ничего не видать. Раз! И сразу плечи! И руки, тоже короткие. Кроме пальцев. Вот кисть и пальцы — да. Кисть прямая узкая и пальчики длинные, музыкальные. С этим, очевидно, мне повезло.
Решил посмотреть, что у меня сзади. Повернулся боком к зеркалу, но ничего не заметил. Попытался довернуть голову за плечо. Что-то мешает. Может шея короткая. И до конца не разворачивается? Ладно, попробуем по другому…
  
Развернулся задом как мог…и, на некоторое время застыл. Терзают меня смутные подозрения, что я сейчас гляжу, на обратную, так сказать, сторону одной и той же медали. Недоверчиво глянул на лицо, потом опять назад. Вернее на зад. Хм, там как будто тоже скулы торчат!. Вот если мои щелочки присобачить туда, то можно будет подумать, что я стою на руках. Братья-близнецы. Вернее сёстры. Подозреваю, что иногда, по ночам, когда я не вижу, они меняются местами. Хотя, судя по моему лицу, если так можно назвать плоский жирный блин, не особо обезображенный наличием интеллекта, — для моего тела, этот обмен совершенно без разницы. Я с любой стороны, «красавица писанная»!