Развод. М - значит месть (СИ)

Плакать не собираюсь. Во мне гипотетический малыш, о котором я должна заботиться. Конечно, шанс, что именно сейчас всё случится, не такой высокий, но он есть, потому не хочу лишний раз подвергать организм стрессу. Да и плакать не хочется, когда вспоминаю, как Гар бросил меня около клиники, галантно подослав такси.
Раздумываю, кому набрать: Ольге или Алисе. Вспоминаю про свадьбу, сокращая выбор до последней. Она отвечает не сразу, приходится набирать еще раз, кажется, будто не хочет говорить, но всё же слышу голос.
  
- Привет, - говорю устало. – Не отвлекаю?
Она странно мычит, будто раздумывает с ответом.
- Каховский запретил мне с тобой говорить.
- Надо же, - хмыкаю. - Что-то раньше его не касалась наша дружба.
Наверное, звучит слишком пафосно. Конечно, мы не друзья. Так, знакомые, пару раз встречались пить кофе и пересекались по долгу её службы. Но запрещать мне говорить с человеком, знаете ли.
- Что значит запретил?
- Если я дорожу работой, не стану обсуждать ничего за пределами клиники, - уточнила девушка.
Чувствую себя реально на шахматной доске, где мне ставят шах, а я пытаюсь увести короля в спокойное место, чтобы игра не закончилась. Теперь понимаю отца, вспоминая, как он с детства пытался привить мне любовь к этой игре, говоря, что шахматы развивают логику, внимание и усидчивость. Последнее мне сейчас ни к чему, а вот первые два пригодились бы.
- То есть между нами не может быть общения? – решаю уточнить, и как-то неуютно мне становится, будто и с этой стороны меня предали.
- Влада, - слышу по голосу, что её гнетёт ситуация, - не знаю, что у вас произошло с мужем, но Каховский теперь взял всё под свой контроль. Когда вы ушли, попробовала узнать хоть что-то, но мне дали понять: дальнейшая карьера зависит от моего умения держать рот на замке. Пойми, я так мечтала там работать, это одна из лучших клиник города! Если я перейду дорогу Каховскому…
- Да-да, понимаю, - попыталась успокоить. В конце концов, это моя война, но хотелось бы найти союзников. Если Алиса не готова, я не могу давить на жалость или обещать золотые горы. Наверное, можно поговорить с отцом, если всё же её попрут, но он не намерен помогать мне, где уж гарантия, что станет радеть за неизвестную девушку?
- Извини, что поставила в неудобное положение, - говорю напоследок.
- Блин, Влада, ты не обижайся, - тут же говорит. Она не играет. Зная её, понимаю, что человеку действительно не всё равно. – Что вообще произошло?
- Долгая история, - не хочу вдаваться в подробности, - а, может, и короткая, - тут же добавляю. – Расскажу тебе, когда во всём разберусь, ладно?
- Хорошо, - соглашается. – Если я могу тебе помочь, - тут же добавляет, но обе понимаем, что сфера её влияния урезана, и на алтаре карьера и успешность, а я не та, ради которой стоит рисковать подобным.
Прощаюсь, достаю блокнот из сумки и какое-то время смотрю на схему. Кажется, её надо немного изменить. Вычёркиваю Алису, потому что теперь этот пункт не имеет смысла.
Голова усиленно работает весь день и пухнет от мыслей. Если продолжу в том же духе, сойду с ума. Ещё раз набираю Гару, может, режим игнора отключён, и мы сможет обсудить всё спокойно? У меня к нему очень много вопросов! Слушаю, как предполагают повисеть на второй линии, потому что абонент занят. Не такая гордая, не сбрасываю. Только он не заканчивает разговор, и линия всё ещё занята, а потом сбрасывается. Повторяю звонок, на этот раз длинные гудки, не сменяющиеся ответом.
- Мудак!
Забираюсь на кровать, обматываясь одеялом, намереваясь просто полежать, но защитная реакция организма включает режим сна.
  
Глава 9
 
Я открыла глаза в темноте, не понимая, где нахожусь. Села на кровати, привыкая к сумраку, и зрение выхватило большие предметы в комнате. Потребовалось около пятнадцати секунд, чтобы промчалась цепочка событий, замкнувшись на том, что я в доме отца. Нашарила телефон, нажимая на кнопку и тут же щурясь, потому что в глаза ударил яркий свет. Отодвинула от лица и включила ещё раз, быстро двигая бегунок на минимум. Стало лучше. Почти пять утра, а я планировала спуститься к отцу вечером, узнать, удалось ли ему решить проблемы, и могу ли я помочь.
Нет, без издёвок, я вдруг осознала, что он самый близкий человек, который, возможно, нуждается в моей помощи. Пришло сообщение от Богдана, и я открыла.
«Привет, Ладь, на этих выходных буду в городе, если выкроишь пару часов на кофе, буду несказанно рад. У меня есть новости».
Зеваю, прикидывая, что на этот раз вообще не будет проблем, чтобы встретиться, и отвечаю «с радостью». Отправляю текст, но тут же чертыхаюсь. Пять утра, Влада, не могла подождать что ли? Надеюсь, что он выключает на ночь интернет, но сообщение уже прочитано. Вижу, что печатает что-то и жду, но ничего в ответ так и не приходит. Странно, писал, но передумал?
Моя дружба с Богданом началась ещё задолго до того, как мы познакомились с Игорем, и, когда каждый из них узнал о том, что в моей жизни есть другой мужчина, я стала словно меж двух огней. Гар не любил Даню и наоборот.
Нет, Богдану я никогда не давала ложных надежд, просто воспринимала его за подругу, и не потому, что он не был мужественным, с этим у него всё было в порядке: светлокожий, светловолосый, высокий, голубоглазый. Он нравился другим девочкам, но я воспринимала его не больше, чем брата. Да, наверное, эта характеристика более верно подойдёт к тому, что нас связывало.
Родственных отношений у нас не было и быть не могло, хотя бы потому, что своих биологических родителей он не знал. Друг отца, дядя Ваня, решил взять мальчика на воспитание, потому что дома был цветник из четырёх девчонок. Конечно, всегда есть возможность пробовать снова и снова, но жена сказала нет, как и её врач. Здоровье больше не позволяло. Отчаиваться не стали, решили восполнить недостающий элемент подобным образом, да и помочь хоть кому-то стать счастливее.
Богдану обо всём рассказали через несколько лет. Нет, не потому что хотели благодарности и раболепия, показать, что он неродной, но к нему относятся на равных. Дело было совсем в другом. Он должен был узнать правду от близких, потому что мог в любой момент узнать её от кого-то другого.
Я видела его растерянность после. Они часто приходили к нам, и мы играли вместе, потому что были примерно одного возраста. И вот он признался мне, а я моргала, не зная, что следует говорить в таких случаях, а потом произнесла.
- Ясно.
Мне было шесть, а он на два года старше, но со временем я поняла, что нравлюсь ему. Наверное, мы ещё сошлись потому что он не являлся тем заносчивым папенькиным сынком, которые считают своей заслугой рождение у богатых родителей. Он был простым, и оттого нравился мне. А вот его сёстры стали именно такими. Все четыре, как на подбор. Заносчивые стервы.
Даня единственный, кто называл меня Ладя. Поначалу не придавала значения, а потом поняла: эта форма будто сроднила нас. Так мы и выросли, превратившись в прекрасных лебедей. Я не была слепой. Он слишком пристально смотрел на меня, а, когда я поворачивалась, сразу вспыхивал и краснел, и не нужно было никаких признаний, чтобы понять: дружба давно закончилась. Но только у него, я же продолжала видеть в нём того самого ребёнка из детства, с которым можно дурачиться и говорить обо всём.
Гар ревновал. Он не любил отпускать меня на «свидания», которые по факту таковыми не являлись. Но муж говорил, что мы по-разному воспринимаем эти встречи: я, как обычные ничего не значащие посиделки, а он, как желание побыть наедине и надежду, что я образумлюсь и вернусь к нему. Хотя что значит вернусь? Я никогда не была с Даней в интимной связи, а наш одиночный поцелуй не в счёт. У меня было желание научиться делать это правильно, и я попросила Даню. После уверилась, что это был и его первый раз, но было поздно.
  
Я улыбнулась. В темноте, в начале шестого это было милым воспоминанием. Раскрасневшееся лицо Богдана и вытянутые трубочкой губы, которые мечтали о продолжении. Мне не понравилось! Я вообще поначалу решила завязать с поцелуями, думая, что всё это несусветная гадость, но позже поняла: не все они одинаково мерзки. Может всё дело в том, что к нему у меня абсолютно ничего не было?