Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 6 (СИ)

В общем, судя по всему, Бубен жил совсем не бедно, а большую часть денег спускал на какие-то цацки.
— Ну и что вы хотите от Кулыма? — Хмуро спросил Андрей.
— Денег мы хотим. По справедливости. Не те копейки, что он нам платит, а нормальные деньги. Мы шеей рискуем. Мы делаем всю главную работу. Кого надо — прессуем, кого надо — мочим. А он жмется. Только сам жирует. Ну еще бригадиры его нормально живут. Ты смотри, понастроили себе домов, тачки блатные покупают. Иномарки.
— А прибавку просить не пробовали? — Хмыкнул Андрей.
Бубен затянулся, выпустил дым.
— Ну да. Ты ж не слышал, про Малину.
— Малину? Конечно, не слышал.
— Пару лет назад, был у нас такой пацан. Малиной звали. Так он, с двумя своими корешами, пробовал у Кулыма денег просить. Пришли к нему, говорят, мало платишь. Надо больше. Кулым послушал-послушал. Помолчал. Говорит, подумаю. Завтра приходите. На следующий день Малина со своими поехал по точкам. Глядь, а они все уже отработаны. На каждой ждет его пацан из наших. И все говорят, мол, Кулым прислал забрать плату, а больше ничего не знаю. К концу дня за Малиной приехали. Повезли его одного к Кулыму, а дед ему и говорит: либо ты сваливаешь из города нах, либо завтра тебя и всех твоих корешей мы валим. Ну что Малине делать? Тот возьми и согласись. Да только знаешь что? Только Кулым Малину из Армавира не выпустил. Обстряпал все так, что его прямо у дома зарезали. Кто? Как? Не хрена непонятно. Вроде как нельзя сказать, что это Кулым подстроил. Выглядело все, как обычная уличная драка. Но совпадение получается херовенькое.
Андрей не ответил. Задумался.
— Да и старик совсем размяк в последнее время, — не дожидаясь, пока Андрей что-нибудь ответит, сказал Бубен. — Вот, с Летовым якшается. Позволяет ему пацанов от дела отрывать. Старый совсем стал. Слабый. А слабый вожак — гибель всей стаи. Да только ему некем приемника ставить, вот он в политику и пытается соскочить, чтобы перед пенсией себе под жопу мягенького подстелить. Да только с нами что будет? А хер знает. Он от дел отойдет, а мы что? Побираться? А побираться, — Бубен показал Андрею золотой перстень, — я не очень привык.
— Вижу, — сказал Шелестов. — Ну и что вы делать будете?
— Кулыма мы уважаем, — сказал вдруг Бубен как-то уклончиво. — Черемушкинские — нам семья родная. Мы ж не за себя, за общее дело душой болеем. А что делать? Что делать, будем еще думать. Решать, как поделикатнее объяснить Кулыму, что он неправ.
Андрей вопросительно посмотрел на Бубна.
— Ты парень хороший, Андрей. Амбициозный. Должен понимать, что черемушкинским никакие Летовы нахер не нужны. Он не наш. Вообще, не из братвы. А Кулым на него только время да деньги тратит. Это надо прекратить.
— Летов — та еще дрянь, — согласился Андрей, в целом, скептически отнесшийся к остальным словам Бубна.
— Ну вот. Короче, ладно, — Бубен глянул на часы. — Время уже. Тебе, Андрюша, работать пара.
У Бубна пискнул пейджер. Браток всмотрелся в тусклый экранчик.
— Во! Как по часам! Иди. За тобой Ткачен приехал.
Андрей встал.
— Ты не боись, Андрюша. Ткачен будет у тебя на подхвате.
— Да не боюсь я, — буркнул Шелестов и пошел невыход из квартиры.
Там, в белой девятке, его и правда уже ждал Ткачен. Хмурый бандит кинул небрежное «Здоров», когда Андрей сел в машину.
— Ну че? Готов? По точкам ты ж еще не ездил?
— Не ездил, — согласился Шелестов.
— Ну вот. Пора тебя приобщать к нашему интересному бизнесу. Погнали, в общем. Маршрут у нас недлинный, но напряженный. По кабакам на Черемушках поедем.
Андрей только кивнул в ответ, и они отчалили.
Шелестов не очень понимал, о чем разговаривать с едва знакомым ему бандосом. Время от времени они болтали о пустяках, перекидывались глупыми шутками и пошлыми анекдотами.
— Ну вот, фашисты америкосу и говорят, — заканчивал Ткачен очередной анекдот, — выбирай, расстрелять тебя, или в жопу трахнуть? А американец: — в жопу. Ну его взяли и трахнули. А потом дед замолчал, задумался, что-то. Ну внучек у него и спрашивает: ну и чем плен кончился? С тобой-то, деда, что тогда немцы сделали? А меня, — отвечает дед, — расстреляли!
 
Ткачен сдержанно рассмеялся. Андрей только улыбнулся.
— Ну все, приехали, — посерьезнел Ткачен. — Первый у нас по пути Петрович и его кабак.
Девятка заехала во двор, стала за небольшим кафе, что ютилось на первом этаже пятиэтажки.
Бросив машину прямо на проезде, Ткачен вышел наружу. За ним последовал и Андрей. Парнишка-работник, куривший у черного хода, равнодушно уставился на подъехавших братков.
— Слышь, — позвал его Ткачен. — Петрович на месте?
— Угу, — кивнул парень.
— Ну-ка, метнись. Позови его.
— Щас, — буркнул парень, стал торопливо затягивать бычок.
— Шустрее давай! Не видишь, люди деловые торопятся! — Набычился на него Ткачен.
Парень выдул вонючий дым, щелкнул бычком и быстро скрылся в здании.
Ждать пришлось недолго. Уже минуты через три, высокий и сутуловатый старик с седыми усами вышел из кафе. Непонимающие осмотрел Андрея и Ткачена.
— Мужики, а че такое? — Удивился старик.
— Петрович, дебилом не прикидывайся, — ухмыльнулся Ткачен. — Сегодня какое число? Платить пара.
— Пацаны, так я ж договорился, — развел руками старик.
— Че? С кем ты договорился?
— С Ваней.
— Каким еще Ваней?
— Ваней Прапором. Он же из ваших. Я с ним и договорился. Выручка в этом месяце так себе. Он разрешил погодить неделю. А я ему за это сотку сверху накину.
— Слышь, не знаю я ни о каких там твоих договорах, — Ткачен подтянул вислые джинсы так, чтобы поверх его черной футболки показалась рукоять ПМа, торчащего за поясом. — Время подошло, — плати. Нехер мимо Кулыма какие-то свои мутки мутить.
— Мужики, да вы че? — Уставился испуганно на них старик, названный Петровичем. — А на че я буду продукты закупать? А бухло? Ну, погодите вы недельку… Я…
— Головка от ху#, — выдал Ткачен и достал ствол.
— Тихо-тихо, мужики, — поднял руки испуганный Петрович. — Ладно. Щас будут деньги. Только давайте без этого.
— Тащи давай.
Андрей глянул на Ткачена, и бандос ему улыбнулся, закурил. Шелестов в ответ тоже растянулся в довольной улыбке. Андрей почувствовал власть. Власть страха и силы. Кажется, тут, рядом с Ткаченом, он был кем-то. Был значительным человеком, которого уважают и бояться. Человеком, стоящим над всей этой усатой тараканью, что копошиться под ногами, зарабатывая для таких, как Андрей деньги.
Старик вернулся к бандитам, отслюнявил им стопку долларов, протянул Ткачиху.
— Вот. За этот месяц.
— Дед, ты че меня расстраиваешь? — Развел руками Ткачен.
— Чего такое? — Напугался старик.
— А процент?
— Какой процент?
— Сотка сверху. Вы с Прапором договорились? Договорились. Ну давай, исполняй договор!
— Так тож за просрочу, — округлил глаза Петрович.
— Ты давай, — вклинился Андрей. — Невы#бывайся. Или ты балабол? Сказал, больше заплатишь, а теперь заднюю решил включить?
Старик нервно сглотнул. Пошарился в кармане брюк, достал две мятые купюры, сунул их Ткачену. Бандит довольно забрал деньги.
— Ну вот и хорошо, Петрович. А ты переживал. Ну давай, мы погнали.
Ткачен, было, отправился к машине, но обернулся, пока дед еще не успел уйти к себе в кафе.
— Слышь, Петрович?
Старик тоже обернулся.
— А Рафик у тебя еще работает?
— Работает, — хмуро сказал Петрович.
— О! Ну ништяк! Мы завтра вечерком к тебе заглянем на шашлык, — Ткачен обратился к Андрею. — Рафик шашлык отличный жарит. Прям, тает во рту. Пальчики оближешь. Ну так че, Петрович?
— Заходите, — буркнул Петрович хмуро.
— Ну и отлично. Спасибо за приглашение, друган.
* * *
— Я тут у своих поспрашивал, — проговорил Степаныч, положив трубку телефонного аппарата. — Кое-что известно про этого Костлявого. Он крышует несколько крупных магазинов по району. Два из них в Новокубанске. Еще под ним, вроде, пару десятков ларьков. Тоже то тут, то там раскиданы. А, по сути, он главарь какой-то мелкой банды. Так, ничего серьезного из себя не представляет.