Измена. Один раз не считается! (СИ)

— Меня обрили? — спрашиваю тихо. — Налысо? Ну, чтобы зашить все эти повреждения, о которых вы говорили. Я не чувствую ничего под бинтами. Я лысая?
Хочется расплакаться, но не выходит. Наверное, жидкости во мне слишком мало.
— Мало измены мужа, теперь я еще и лысая… — всхлипываю сухо.
Врач подходит и приободряюще сжимает плечи пальцами.
— Вы не лысая. Пришлось убрать часть волосяного покрова, но налысо мы вас не побрили.
— Всего наполовину, да? Наполовину лысая и со шрамами… Уродина.
Теперь Платон с чистой совестью может пользоваться услугами шлюх или просто искать девчонок посимпатичнее меня. Я решила расстаться, ему незачем ухаживать за той травмированной уродиной, которая вскоре станет его бывшей женой…
— Вы очень красивая девушка, — заверил меня врач. — Даже со следами травм. Как только они сойдут, я уверен, вы снова будете сводить с ума десятки мужчин.
Угу-угу…
Как будто мне не плевать!
Ведь единственный мужчина, который меня волнует, это, к сожалению, мой неверный муж. И он точно больше меня не любит.
Любил бы, не повелся на эту шлюху…
Ни под каким предлогом!
— Он дурак, — неожиданно добавляет врач.
Я поднимаю на него недоумевающий взгляд.
— Про мужа и его шлюху вы сказали вслух, — объясняет, добавив бескомпромиссно. — Такую женщину терять нельзя. Слепой… дурак.
***
Первой меня навестила подруги. Они как раз были в больнице, даже в ранний час, ждали новостей.
Сарочка бледная-бледная, на вампиреныша похожа, а Лида как будто еще больше схуднула лицом, Скулы стали совсем острые, и глаза, как у кошки. У меня такое чувство, будто Лида здесь была все то время, пока делали операцию. Было заметно, что подруга сильно переживает за меня, даже расплакалась, что бывало с ней очень и очень редко.
— Наверное, я выгляжу ужасно, если ты разревелась.
— Все хорошо, правда. Это я так… Уф… Больше никуда не отпущу одну слепую курицу вроде тебя! — грубовато шутит Лида.
— Знаешь, я ведь, по правде, слепая… курица! Наверное, ты права. Скорее всего, не первый раз Платон мне изменил, а я ничего не замечала раньше, — расстроилась я.
— Ну вот еще, хватит горевать об этом подлеце.
— Бессовестный, совсем берега попутал! — кипит Сарочка. — Обжимался с этой лохудрой прямиком в больнице!
Кажется, ниже падать некуда, но мое сердце все-таки в очередной раз рухнуло вниз с огромной высоты.
— Что-что? — переспрашиваю.
— Сара! — бросает Лида с упреком. — Вот зачем ты сейчас о нем вспомнила?
— Лид, это правда?! — цепляюсь за руку подруги. — Платон с ней… и в больнице был?
Глава 10
Полина
Подруга отрезает:
— Я бы вообще о нем сейчас не вспоминала.
— Скажи, как есть, Лид. Я в норме, — хлюпаю носом. — Переживу! Правда, в норме. Хуже не станет.
— Он был с ней в больнице. Обнялись трепетно, как давние знакомые. Кажется, там не разовый перепих, Поль, не случайно натянул дырку по пьяни. С чувством эта шалава на него смотрела…
Это я и боялась услышать.
Вот, услышала…
Мир продолжил лежать осколками у моих ног.
— Поль, соберись, сейчас родители твои приедут, — дотрагивается до моей ладони рукой.
Да, конечно, хватит лить слезы.
Платон их просто недостоин!
— Извини, я только вырвался! — гремит внезапно на всю палату.
Я отрываю взгляд от постели: в дверях палаты застыл Платон.
С огромным букетом цветов в руках, в глазах — чувство вины, боль, страх, радость… Много всего, словом!
Он застыл, увидев моих подруг. Недоволен, что его опередили, пока за букетиком козлом поскакал?
— Спешил во всех ног? Неужели с работы сорвался? — спрашиваю медовым голоском. — Надеюсь, не пропустил очередное важное… совещание?!
Я пошло, с вызовом двигаю языком за щекой и делаю жест кулаком. Показываю наглядно, за каким-таким совещанием я застукала его в парной с другой девушкой.
Видимо, он давно с ней романы крутит… Не зря они в больнице трепетно обнимались: подруги врать не станут.
Муж мрачнеет, переминается с ноги на ногу.
— Наедине давай поговорим? — предлагает он.
  
— Красивый букет, Платош. Только ты возьми и в жопу его засунь. Себе или шалаве своей. Мне от тебя нужно только одно — РАЗВОД!
— Я не сдамся, слышишь?!
Глава 11
Платон
Немного позднее
— Ну, что, как там твоя? Наладилось?
— Ефим Алексеевич, — закипаю. — А вам зачем знать такие подробности о моей личности жизни?
— Че ты мне выкаешь? — злится. — Не привык я к подобному. Пусть так называют прихвостни или эти, из обслуги, типа банка или налоговой. С тобой же нормально общались! Конкретно… Как мужики…
Глупо его обвинять!
«Конкретное общение» с Вороновым вылилось в крах моего брака с любимой женщиной.
Хотя, глупо, конечно же, винить его.
Глупо и неразумно: Ворон не виноват…
Просто отмечал, как привык: бухло, девочки и, судя по всему, легкая наркота.
Гулял от души, как говорится. Это я, кретин, не распознал, что мне что-то подсыпали, а надо было сразу, как только почуял, что головка привстает внезапно, бежать домой, к жене…
Лучше бы мы трахнулись до изнеможения и отодвинули подсадку эмбрионов, чем вот это все.
Но меня накрыло, рвануло похотью, и теперь я не знаю, как расхлебать реки жидкого дерьма, разлившиеся по моей вине.
— Никак у меня с женой, Ефим. Ни-как. Проехали! О работе давай поговорим…
Переключаемся на дела, тут все понятно и четко, логически выстроено. С цифрами проще работать — они не подводят и сразу показывают, кто прав.
На некоторое время забываю о проблемах, но Ворону словно неймется, потому что под конец разговора он как-то задумчиво произносит:
— Понять не могу, ты ведь даже не пехнул толком Тамару! — почесывает щетину. — На полшишки выдал ей в рот. Хуй его знает, конечно, может, и меньше…
— Тамара отчиталась, значит? — с трудом сдерживаюсь.
Так-то я в больнице ее послал, но было уже поздно: подружки моей жены увидели, как мы стояли рядом и обо всем наябедничали жене.
Хорошие подружки, верные, поддерживаают ее. Так почему же мне хочется их слегка… придушить?!
— Я с нее отчет потребовал, — сверкает глазами Ефим. — Ты пойми, Тамара — соска элитная, чистая. Работает с премиум-классом! Я ведь тебя уважить хотел… Самую четкую сосочку подогнал, не силиконовую! Заплатил немало, поэтому и уточнил, как все было. То есть, по факту, ни хрена не случилось. И если по-деловому рассудить, то предъява от жены должна быть за намерения, а не за дела. Но за намерения предъявлять можно любому. Даже тому, кто на телочек из журнала в туалете дрочит… Это же не измена!
— Для моей жены — измена. Неважно, на полшишки или на шишку было, или, блять, на весь кукан мне шалава присела! Было? Было. Все, говорить она со мной не хочет!
В ответ Ефим хмыкает и уточняет:
— Принципиальная, что ли?
— Да.
— Хм… — задумывается. — Неужели сейчас такие бывают?
Смотрит, и в его глазах — интерес разгорается.
Интерес, который мне совсем не нравится. Потому что потом Ефим заявляет:
— Я сам с твоей женой перетру.
Если бы я выражался словами Воронова, я бы сказал, что выпал в осадок.
Наверное, поэтому спрашиваю глупо:
— Че?
— С женой твоей, грю, перетру насчет случившегося. Дам реальный расклад, как было! — поднимается, сложив пальцы на пряжке ремня.
Глава 12
Платон
Я поднимаюсь следом за Вороном. После сказанного им во мне все кипит.
Кровь превратилась в кипяток, пар из ушей.
— Ты охренел? — сиплю, придвинувшись к нахальной морде вплотную. — Мало того, что с твоей легкой руки шалава какая-то присосалась ко мне, не отлепить, так ты еще и с женой моей говорить собрался! Как там у вас говорят… Совсем берега попутал?!