Как закалялась сталь - 2057. Том 3 (СИ)

Приоритетной вдруг стала является область, которая к революции имела очень опосредованное отношение. Левые и красные всех направлений и оттенков откуда то решили, что ленинское наставление про учебу относится совершенно не к ним, а к каким то абстрактным «массам», которые надо срочно «просветить и обучить». Вместо того, чтобы учиться самим, вместо постижения совсем непростой науки, а уж тем более практики революции, вместо тренировок собственного разума, духа и тела — современный левый предпочитал учить других марксизму, экономической теории. Сам не имея, грубо говоря, и лишнего гроша за спиной — и одновременно объяснял фундаментальные и банальные истины зачастую вообще незнакомым людям, с которыми он встречался в жизни всего лишь раз, и с которыми, с огромной долей вероятности, не встретится больше никогда. Это называлось «заниматься пропагандой идеи» и «работать с массами». При этом никого ни капли не смущало, что в современном мире есть интернет, книги, даже фильмы, что нельзя научить, а можно только научиться, что все давно уже обговорено и известно, что слова Маркса признаны наукой настоящими законами, и общество даже живёт по этим законам. Нет, никого это не смущало, каждый считал что именно его понимание, неоцененное нигде и никем, даже по системе "зачет — не зачёт" — самое правильное и близкое к некой абстрактной истине (которая, к слову, у каждого действительно своя).
Немалую роль в этом играла и официальная, большая и якобы «коммунистическая» партия, с установкой "вечно и навсегда вторые", не желавшая не то чтобы брать власть, но даже совершить несколько рискованных поступков, целиком и полностью оплачиваемая из бюджета, и подконтрольная официальной власти. Ее престарелые члены, начиная с руководителей на самом верху, заканчивая рядовыми в глубокой провинции, казались не просто пародиями на революционеров, а иногда делали все (и даже больше), чтобы показать ущербность революции и коммунистической идеологии.
И Маузер, и Люгер, и вообще все в штурмовой группе прекрасно знали о списке лекарств от этой болезни.
Дисциплина. Профессионализм. Организация. Сила. Страх.
Но как и все хорошие лекарства, они были дорогостоящими. Поэтому приходилось взывать к сознанию. А сознание человека постоянно меняется. Сегодня он герой. Завтра трус. В этом нет ничего особенного. Даже взять самое простое: вокруг кричат, что все беды от того, что подонки и подлецы взяли власть. То есть любому вроде бы должно быть ясно — главное тут не подлецы и подонки, и бороться надо не с ними, и вообще бороться с подлецами и подонками — себе дороже, зачастую люди и не увидят разницы.
Нужна просто власть. Которую надо взять. Которую никто не хочет отдавать.
Но начинать с чего то все равно было надо.
Власть. Желательно — неограниченная и полная. Как дон Карлеоне, только еще приступая к созданию своей империи — уже знал, что монополия является самой эффективной формой экономики. Так и штурмовики знали, что абсолютная власть, та самая диктатура — и является залогом успешных действий любой политической силы. Начальников может быть много, но все они четко подчиняются вышестоящему. Железная дисциплина, четко поставленные задачи и беспрекословное требование их выполнения — вот основа успеха в «концентрированной экономике».
  
Глава 5
 
Деньги, это топливо для любого движения и строительства — это только один из факторов. При этом, требуя работы ты должен понимать, что исполнитель ожидает от тебя и вознаграждение. Это главный постулат социализма. От каждого требуется труд — и каждого награждают его по способностям, по результатам труда. Жадные капиталисты это понимают, и очень отчетливо. Но многие якобы просвещенные социалисты — нет. Не понимают, хоть кол на голове теши. Ну совершенно невозможно выиграть даже маленький танковый бой, если ты пытаешься катить танк вручную, и у тебя нет снарядов.
Но власть подразумевает не только то, что исполнителям её воли платят. Иначе бы любого можно было продать, перепродать и заново купить. Нет, власть способна быть прочной только там, где есть страх. Человек боится сделать что-то, что не одобряется властью. Боится из-за наказания. Хотя и не признается. Но всегда боится — до ужаса, до блевоты, до ступора с остекленевшими глазами, и струйкой слюны из уголка рта. Власть ничего не запрещает — она лишь показывает каждому, в законах и кодексах, что ему будет за то или иное деяние.
 
Любой революционер — прекрасно знает и понимает, что его может ожидать в конце пути. Его… а также его оппонентов… Страх и власть — это неразделимые понятия. Но для революционера страх, и свой и чужой — это всего лишь оружие. Это как винтовка, которая конечно же, может убить тебя самого, но которую ты бережешь на войне пуще собственного глаза.
Чтобы бороться с властью — надо самому стать властью… Пусть маленькой, хотя бы над самим собой. Уметь приказывать себе, и выполнять свои же приказы — не такая уж и простая работа. Никто тебе за нее не заплатит, и никто не оценит, скорее — наоборот. Раз в месяц ты приказываешь себе выйти ночью, и уничтожить один из объектов противника. Ты выходишь, и уничтожаешь. Отдаешь приказ, и сам же его выполняешь.
Легко?
А у большинства не получается.
Так что же там, на многочисленном и разнообразном «левом фланге»? Что с ними делать? Из всего этого "великолепия", из сотен тысяч активных, и миллионов пассивных левых, социалистов и коммунистов сейчас требовалось отсеять и выбрать несколько тысяч по настоящему полезных и нужных делу революции, обучить их, объяснить хотя бы первично, что здесь к чему, поставить на баланс, организовать планомерную и непрерывную работу по захвату власти. Взять под контроль ключевые позиции в каждом городе, области, во всей стране. В каждой организации и ее отделении, начиная с армии и заканчивая здравоохранением — должны быть свои люди: и внизу, и на руководящих должностях. Люди, способные выполнить любой приказ, для которых даже смерть не является достаточным основанием для невыполнения боевой задачи.
Конечно, были штурмовики, эти боевые, многофункциональные машины революции, но их было так мало, что даже все вместе они с трудом могли держать под контролем небольшой, в общем-то, город. А уж что говорить о большем? Это всё равно что пытаться выиграть войну, имея роту пехоты. И ещё — в целом не было руководства, каждый действовал чуть ли не в одиночку, призывая команду только в том случае, если это необходимо.
Одиночку трудно предать. Но одновременно одиночка мало на что способен, разве что устроить одноразовый хаос. И то, строго говоря, штурмовик действовал в одиночку разве что на первом этапе акции. Как только становилось понятно, что акция имеет успех — подмога шла со всех сторон, появлялись непонятные депутаты, юристы, журналисты, блогеры и просто зеваки, которые, на самом деле будучи теми же самыми штурмовиками, буквально из пустякового, но толково исполненного дела представляли чуть ли не народное восстание. Особенно хорошо в свое время у них получалось "запускать волны", причем по всей стране.
Например, кто-то разбил окно в штабе оппонентов. Оппоненты начинают кричать, раздувая едва тлеющий огонек, про жестокость и несправедливость жизни; о коварстве, хитрости и бесстрашии противника. Или ещё лучше — вызывают полицию, а то и другие спецслужбы. Полиция по ложной наводке хватает человека с железным алиби. Теперь уже все вокруг, и правые и виноватые — кричат о несправедливости бытия. А ночью вылетают три окна уже в отделении полиции, где содержат задержанного-подозреваемого. И понеслось…
Стекла летят где только можно, по всей стране. Как это: этим ребятам можно стекла выбивать, терроризировать и саботировать врагов и полицаев, а я чем хуже? Нехватка камней или мужества, или ночь недостаточно темная? А почему именно камни? Коктейль Молотова тоже неплохо. Если ещё накидать через окна в помещение автомобильных шин — так и вообще красота. И так начинали думать и делать по всей стране, от Калининграда, и до Владивостока.