Солдаты Солнца. Книга 1

– А чем тебе эти не кобели? В самый раз булли на задворках!
– Э-эээ… – Танго попробовала привлечь внимание Миши, показывая большим пальцем на входные двери позади себя.
– Нам никто не нужен!! Тем более чужие – новые они или старые. Толку от них никогда не было – ни тогда, ни теперь. Я сама найду выход из этого тупого и безнадёжного положения!
– А может быть, всё-таки вместе? – голос Гэбриэла прозвучал прямо за спиной Миши.
  
– А вот и «сахарные мальчики»… У нас гости! – наконец озвучила своё предупреждение лейтенант.
Миша резко обернулась, но полковник уже удерживал её кисть перед своими губами.
– Всегда приятно прийти на помощь дамам, когда они в настоящей беде.
Гэбриэл вынул изо рта дымящуюся сигару, поцеловал руку Миши и, широко улыбаясь, опять зажал сигару ровными белыми зубами.
– Й-ёкарный бабай!! – совершенно неадекватно по-русски отреагировала Миша.
За спиной полковника стоял Красавчик, а в проёме двойных распахнутых дверей – Зулу и Мэлвин.
– Он самый, – буркнула от стола Чукки.
– О-ооо, – кажется, это был единственный осознанный звук, который вырвался из груди чуть было не загоготавшей в голос Танго.
– Бог в помощь! – совершенно по-русски расплылся в самой приветливой улыбке Гэбриэл.
– Милости просим… – Мишино лицо перекосило от такого наглого «профессорского» приветствия полковника. – Неужели по нам так видно, что «дамы в беде»?
– Ни в коем случае, полковник Миша Васильева! Но мой внутренний голос мне подсказывает, что мы и к месту, и ко времени… «Heroes for hire are always welcome at court!» – подходящий герой всегда ко двору, миледи.
– А-а-ахххренеть, – недружелюбно-восхищённо выдохнула из себя Лео.
– А-ахренеть – не встать! – подвела русский преферанс Танго.
Чукки молча села на Мишин стул по ту сторону стола и с нескрываемым любопытством стала разглядывать ослепительный отряд.
Миша сразу же застегнула на френче все до последней пуговицы и, отойдя к книжным полкам, сцепила на груди руки и молча угрюмо уставилась на незваных гостей. Танго, хитро прищурившись, отмороженно скосилась на вставшего сбоку Красавчика, Чукки налила в блюдце кофе для быстренько перебравшегося на стол Феди, Лео же исподлобья злобно зыркала на всю нежданную четвёрку.
Красавчик решил, что шутка – лучшее средство для разрядки атмосферы. Обращаясь сразу ко всем, в большей степени он всё же склонился к явно игнорирующей его Танго:
– Мы только на свидание, а девчонки уже тут как тут! А что, на прихорашивание девушки теперь меньше тратят времени?.. ну там – щёчки подпудрить, губки подкрасить…
Танго изящным движением руки вытащила дымящуюся сигаретку изо рта и пренебрежительно посмотрела на Красавчика:
– У меня что, свои губы синие, что я должна их ещё и штукатуркой мазать?
Красавчик замялся:
– Я… этого не говорил!
– Тогда чего рот раскрывал?
В комнате повисла вполне закономерная пауза, но вряд ли её можно было назвать томительной или неловкой: скорее, это была пауза оценивающая, нужная, классическая, дающая возможность всем прийти в себя и, что называется, успеть на одном дыхании присмотреться друг к другу, ухватить суть вещей на лету, переломить ход давно назревших событий – ведь впереди им предстояло нелёгкое и, возможно, даже неосуществимое со стратегической точки зрения сотрудничество.
А осмотреть и оценить было что… Только один вид «древней» четвёрки привёл в настоящее замешательство девчонок-военных, слегка обалдевших от такого «парада комет». И здесь было на что посмотреть широко открытыми глазами – в их мире так уже давно никто не одевался, разве что старомодный профессор Румаркер, когда поднимался наверх…
Полковник Гэбриэл Харрис был сама пренебрежительная элегантность с чистой примесью отточенной военной выправки: высокий, подтянутый, молодцеватый, с серебристой шевелюрой на голове и с хитрым смешливым стальным взглядом серо-синих колких глаз на светлом и прекрасно сохранившемся мужественном красивом лице. Синие узкие джинсы стиля восьмидесятых прошлого века и застёгнутая всего лишь до середины «железной» груди плотная тёмно-бордовая однотонная рубашка придавали ему ещё более молодцеватый вид. Его обувь являла собой пример настоящего денди – песочно-коричневые, начищенные до зеркального блеска, фигурной кожи высокие туфли под Техас. Натуральный кожаный ремень с техасской бляхой под слегка выступающей складкой живота мог бы посоперничать даже с таким образчиком грубоватой, но таки изысканной формы, как чисто военный ремень полковника Миши Васильевой. Но сказать о полковнике Харрисе: военная выправка! – было всё равно, что ничего не сказать. Гэбриэл Харрис скорее был сама показная элегантность мегазвезды, сошедшей с экрана старого и некогда нашумевшего блокбастера шестидесятых об агенте 007 с мужественным и чопорным Шоном Коннери в главной роли…
А вот Красавчик скорее тянул на звезду более раскованного типажа восьмидесятых – вроде блистательного сердцееда Мэла Гибсона или харизматичного романтика Патрика Суэйзи. Имперский индиго двубортного пиджака, бело-бежевые брюки с отлично выглаженными и вытянутыми по струночке стрелками, белоснежная рубашка с золотыми квадратными запонками на высоких манжетах, фирменные итальянские туфли с узким носком и конечно же небрежно повязанный на голую шею под расстёгнутый отложной воротник рубашки широкий тёмно-голубой шёлковый платок – прямо под цвет дивных глаз лейтенанта.
На Зулу просто было больно смотреть – он буквально весь переливался, как новогодняя ёлка: непременный комбинезон, сейчас тёмно-фиолетового цвета, заправленный в красные гольфы и белые мягкие высокие боксёрки-сапожки всё того же образца семидесятых-восьмидесятых. Его пояс, в который спокойно вместилось бы два полковничьих ремня, с яркой, в ладонь, тяжёлой стальной бляхой-украшением, опоясывал торс-тумбу человека, некогда носившего вызывающе-обязывающее имя: Мистер Яростный Молот! – рингового бойца за титулы и деньги и просто кулачного уличного драчуна и задиру. Его верхнюю половину тела с мощными квадратными плечами прикрывала майка в обтяжку тигрового окраса с глубоким угловым вырезом чуть ли не до самого пупа. Его бычья шоколадная шея была увешана целой связкой золотых цепей с крестами и медальонами. А его руки! Не было пальца, чтобы на нём не красовался золотой перстень или квадратная печатка, а то и вместе со всякого рода гербовыми вензелями и рокерскими причудами. И конечно же выбритый ирокез на круглой сливочно-шоколадной голове с чёрной пугающей бородой на тёмном лоснящемся насупившемся лице, подобном вырубленному в скале портрету первого неандертальца, довершал этот сногсшибательный образ. Сержанта Инкейна вполне можно было бы выставлять вперёд в любой драке для прикрытия вместо щита, даже без устрашающих воинственных криков его племенных африканских предков и полагающейся к такому случаю дубины поувесистей. Всецело хватило бы одного его вида, чтобы привести в шоковое состояние любого – только от первого и совершенно неизгладимого впечатления этого зулусского воина-защитника.
Пожалуй, только один «причокнутый» капитан Мэлвин Линкольн вполне мог сойти за обычного лоботряса и шалопая, мающегося от скуки и полного безделья или какой-нибудь лёгкой «дури» где-нибудь на блошиной тусовке в районе клубного бара «Шериф Джо». Его безмятежно спокойный разбалбесный вид вполне мог бы успокоить ошарашенные взгляды женской военной «братии» из бункера профессора Румаркера – если бы не его рост. Хотя в распростёртом положении эти четверо размороженных неандертальцев и занимали абсолютно всё пространство лабораторных столов в ФЗ-терапевтической лаборатории профессора Румаркера, но теперь, когда они ещё и встали на свои ноги да приоделись-приобулись, девчонки-вояки, которые до сих пор всё-таки не считали себя какими-нибудь там карликами или людьми-мутантами по сравнению с мужской половиной собратьев по оружию, поняли, что дела будут обстоять не совсем в том накатанном русле, к которому они привыкли за последние двадцать лет. Все четверо «древних олимпийцев» были под шесть с половиной футов с запасом да ещё с таким нетипичным для теперешнего времени наглым поведением и чувством упоения неограниченной свободой – а такое безграничное нахальство теперь было частично позволительно разве что солдатне из Форта да старой гвардии «Клуба Убийц». Даже Миша, самая высокая из всех своих, почти на голову была ниже полковника Харриса, что уже было говорить о Лео, которая с трудом дотягивала лишь до неполных пяти с половиной футов.