Вкусить её рождественские печеньки (ЛП)

Джек шагнул ближе ко мне. Он был таким высоким! Потом слегка наклонился. Он собирался поцеловать меня? Его губы сжались в тонкую холодную линию, и вместо того, чтобы поцеловать, схватил меня за руку и повел вниз по улице.
— Тебе нужно вернуться в башню.
— Я прекрасно могу идти сама, спасибо, — возмутилась я, вырываясь. Он снова притянул меня к себе. Я решила, что на этот раз просто позволю ему поступить по-своему. Это не имело абсолютно никакого отношения к тому факту, что его руки были сильными, и ощущение его ладони на мне посылало искры по всему телу.
— Где твое пальто? — спросила я его.
— Я не против холода, — буркнул он. — Полезно для кровообращения.
Несколько кварталов мы шли молча. Мне приходилось идти быстро, чтобы поспевать за его широкими шагами.
— В будущем, — сказал он, нарушая молчание, — не выходи без сопровождения. Нью-Йорк изменился, но Фрост-Тауэр находится не в самом желанном районе.
— Тогда зачем ты ее тут построил? — запротестовала я, следуя за ним.
— Так было дешевле.
— Наверное, не без причины. Многие люди используют поддельную ваниль, потому что она дешевле, а еще у нее приторное послевкусие. Лучше переплатить за настоящую. В противном случае тебе придется заплатить еще больше, потому что придется выбросить всю партию печенья.
— Интересно, а я взял правильную ваниль? — я услышала, как он пробормотал себе под нос.
— Что?
— Ничего.
Мы прошли еще несколько кварталов в молчании, потом Джек сказал:
— Ты напоминаешь мне мою маму. Она ученый, и у нее есть странные факты, которые она выдает за логические выводы.
— У тебя есть родители? — поинтересовалась я с притворным удивлением. — Разве ты не просто выскочил из сугроба и ворвался в мою жизнь как отъявленный злодей?
— Я не злодей, — ответил он.
— Ну, ты был не очень-то любезен, — сказала я ему. — Разве твоя мать не научила тебя хорошим манерам?
Его лицо потемнело.
— Не хочу говорить о своих родителях.
— Хорошо. Давай поговорим о том факте, что ты назвал мое печенье мусором, а меня — толстой и уродливой.
— Ты не уродина, — ответил Джек. Он остановился и повернулся, чтобы посмотреть на меня. Его взгляд скользнул от моего носа к губам, затем к груди и обратно. — Ты милая, — произнес он, беря меня за руки. — И мне очень жаль.
— Что ж, — вздохнула я. Он действительно воссоздал красивую картинку для извинения. — Я прощаю тебя. Но ты должен позволить мне найти печенье или десерт, которые тебе нравятся. Мы люди. Эволюционно мы приспособлены к сладкой, соленой и жирной пище. Я была уверена, что свадебное печенье покажется тебе вкусным.
Джек отпустил мои руки и отвернулся.
— Я же уже говорил тебе, что не люблю сладкое.
— Да, но оно было не таким уж и сладким. В этом-то все и дело.
Я поспешила за ним и его псом Майло, который трусил рядом.
Когда мы добрались до башни, Джек проводил меня внутрь. Охранник храпел за столом. Джек покачал головой.
Ночью вестибюль выглядел еще лучше. Рождественские елки и огни делали его похожим на сказочное королевство, а Джека — на принца. Он повернулся ко мне и взял за плечи.
— Не ходи одна в темноте, — сказал он. — Обещай мне. С тобой может что-нибудь случиться, и кто тогда будет печь это печенье? — его глаза, казалось, слегка заблестели на свету, когда он упомянул печенье.
Я ухмыльнулась ему на мгновение, а затем воскликнула:
— Я так и знала! Знала, что тебе понравится мое печенье!
  
12
 
ДЖЕК
— Я так и знала!
— Нет, не знала, — запротестовал я.
Охранник, с храпом, проснулся.
— Мистер Фрост, — поприветствовал он. — Для вас посылка, мисс Хлоя.
А затем снова заснул.
— Тебе понравилось мое печенье, — сказала Хлоя, тыча меня в грудь. Огни в вестибюле отражались от растаявших снежинок в ее золотисто-медовых волосах. У меня возникло внезапное желание поцеловать ее, но я сдержался.
Она радостно танцевала вокруг рождественских украшений.
— Тебе понравилось печенье, оно тебе понравилось! — воскликнула она, подбежала и обняла меня. Это было неожиданно, но она отпустила меня сразу же, как только я смог почувствовать тепло и мягкость ее тела.
Затем она побежала к лифтам, напевая короткую придуманную песенку о том, как Джеку Фросту понравилось ее печенье. Видя, как она радуется, что кому-то понравилось то, что она приготовила, что-то во мне всколыхнулось. Неужели мое ледяное сердце начало таять? Я не мог этого допустить.
Несмотря на то, что вестибюль выглядел теплым и привлекательным, торговые помещения поражали своей холодной пустотой. Мне нужно было сосредоточиться. У меня было время только до следующего квартала, чтобы показать «Свенссон Инвестмент», что Фрост-Тауэр — это жизнеспособное коммерческое предложение, и его не следует продавать тому, кто предложит самую высокую цену.
Я взял посылку Хлои и последовал за ней к лифту. Она слегка покачнулась, когда повернулась ко мне, и я позволил себе положить руку ей на поясницу, чтобы проводить в лифт. Я не должен был этого делать, но мне нужно было снова почувствовать эту связь.
Хлоя прислонилась спиной к стене и улыбнулась мне, пока мы поднимались. Лифт остановился на ее этаже, и я протянул ей посылку, когда она вышла в коридор.
— Тебе стоит подписаться на меня в инстаграме, — сказала она, посылая мне воздушный поцелуй. — Любитель печенюшек.
Хлоя была права, мне правда понравилось ее печенье. Просматривая ее инстаграм, я понял, почему у нее сотни тысяч подписчиков. В ней было что-то особенное; она как будто протягивала руку через свою страницу, чтобы обнять зрителя. Я бы хотел, чтобы она протянула руку куда-нибудь еще… Это был опасный, отвлекающий и дразнящий ход мыслей.
Появилось уведомление о том, что она опубликовала новый снимок.
«Только что получила потрясающий подарок от поклонника!» гласила подпись.
На ней была майка с глубоким вырезом и надписью: «ПОЦЕЛУЙ ПЕКАРЯ». Она подчеркивала ее изгибы и слегка приоткрывала живот. Должно быть, ее подруга сделала снимок, потому что Хлоя была на кровати, приподнявшись на коленях. В дополнение к узкой майке на ней были эти нелепые оленьи рожки и черные штаны для йоги. Ее губы слегка приоткрылись в улыбке. Я поспешно закрыл приложение. Я хотел нечто большего, чем печенье Хлои.
— Не могу поверить, что она выкладывает такое в интернет на всеобщее обозрение, — пробормотал я. Хотелось пойти прямо к ней и сорвать с нее майку. Нет, не в том смысле, это просто потому, что это была очень открытая вещь. А не потому, что…
Я распахнул двери и впустил внутрь зиму.
Холодный воздух заставил сосредоточиться. Замечание Хлои о моей матери заставило вспомнить о моей семье, а это побудило меня вспомнить о Белль.
На мгновение я подумал о том, чтобы написать Белль, но последнее электронное письмо, отправленное ею перед исчезновением, создало впечатление, что она вообще не хочет иметь с нами ничего общего. Я определенно не был хорошим братом. Вздохнув, позволил холодному воздуху обжечь мои легкие.
Белль понравилась бы Хлоя, так как они обе любили Рождество. Но, возможно, Белль просто притворялась. Возможно, все было ложью.
Я вернулся к своим печальным попыткам испечь печенье. Чудовищные печенья, которые я испек, издевались надо мной с кухонного стола. Я переложил их в пластиковый контейнер и задумался о том, как бы мне уговорить Хлою испечь для меня еще партию.
К счастью, на следующий день у нас не было съемок, или, по крайней мере, у меня их не было. Я был уверен, что Дана что-то запланировала для конкурсантов, поскольку на следующее утро, когда я уходил, все они собрались в холле.
Я увидел Хлою и сразу представил ее в той обтягивающей майке. Она улыбнулась мне, но я не решился улыбнуться в ответ.
— Доброе утро, Джек, — проворковала Хартли. Хлоя с другого конца комнаты прищурилась.
— Мне нужно идти на встречу, — сказал я ей, протискиваясь мимо нее. Она вцепилась в рукав моего пиджака.