Ведьма в аренду (СИ)

Глаза Элис удивленно расширились, а губы приоткрылись в беззвучном вздохе. Ее дыхание пахло карамельной сладостью, а цветочный аромат волос сводил с ума. Окутанная едва уловимым шлейфом магии, она притягивала его, словно магнит. И даже если бы ему очень хотелось удержаться от того, что он собрался сделать, вряд ли получилось бы. А ему не хотелось. 
— Хорошо, Лион, — шепнула Элис, и ее дыхание на его губах окончательно лишило его контроля. 
Наклонившись, Лион накрыл ее губы своими. Элис, опустив ресницы, потянулась к нему, отвечая на поцелуй. Их окутало светом, теплым и ласковым, как руки Элис, зарывшиеся в его волосы. 
На горизонте зажигались огни приближающейся деревни. Их отражения стелились по водной глади кривыми дорожками, но ни Лион, ни Элис не могли оценить их чарующей красоты. Лодка мягко скользила вдоль берега, управляемая одним лишь течением: позабытые, никому не нужные весла сиротливо отлеживались на дне.
  
Глава 12. Допрос
 
Дорога до дома совершенно не запомнилась Элис. Зато руки Лиона, обнимающие требовательно и крепко, и его мягкие, чувственные губы — очень даже. Целоваться с ним оказалось в разы приятнее, чем она себе представляла. Неожиданно для себя самой, она совершенно забыла о смущении, целуя его в ответ. В теле будто бы вспыхнул огонь, обжигающий изнутри, заставляющий тянуться к Лиону всем своим существом. 
Они добрались до поместья глубокой ночью. Если Элис и хотела о чем-то расспросить Лиона до возвращения, то уже в экипаже окончательно отказалась от этой затеи. Потому что, лишившись возможности целовать ее из-за тряски, Лион обнял ее, прижав к себе так, словно боялся, что она вдруг решит выпрыгнуть из экипажа прямо на ходу. Все, что ей оставалось — закрыть глаза, вдыхая горьковато-свежий аромат парфюма Лиона, мечтая, чтобы этот момент никогда не закончился. Потому что, когда они прибудут в Красные дубы, волшебство исчезнет. И придется вспомнить о разделяющей их пропасти, о тайнах, которыми Лион не захотел делиться… 
Прохрустев гравием, экипаж остановился у крыльца, и Лион, выйдя первым, помог выбраться Элис. Поместье выглядело спящим, лишь глубоко в коридорах теплился свет, и его отголоски слабо просматривались в темных оконных провалах. 
Лион провел ее до самой комнаты, и на всем пути им не встретился ни один человек. Остановившись возле двери Элис, Лион повернулся к ней и, наклонившись, поцеловал. Легко и нежно — совсем не так, как в лодке. 
— Спокойной ночи, — сказал он, протянув между пальцами прядь рыжих волос, которая поспешила снова собраться в упругую пружинку. 
— Спокойной ночи, — отозвалась Элис, чувствуя, как предательски быстро забилось сердце. Она-то думала, что в стенах родного поместья Лион не станет рисковать, проявляя к ней интерес. 
В свете коридорных свечей его лицо казалось еще красивее, а голубые глаза превратились в темные, глубокие омуты. Он не сводил с нее нового, непонятного взгляда, от которого по плечам разбегались мурашки. Она сама не понимала, как должна поступить. Ей безумно хотелось, чтобы он не уходил, чтобы всю ночь обнимал, как в экипаже, чтобы поцеловал еще хотя бы разочек. 
— Кхе-кхе-кхе! — послышалось из темной части коридора, и Элис, не задумываясь, оттолкнула от себя Лиона. 
— Карл! — в исполнении Лиона имя старого слуги превратилось в ругательство. — Что ты здесь делаешь в такое время?! 
— Так это… бессонница, господин… Молочка вот вам принес тепленького… Поди, притомились с дороги. Нелегкой, — говоря это, он медленно, но верно приближался к застывшей изваянием парочке. — Вот, попейте! 
Он безжалостно тыкнул в Лиона тяжелым подносом, на котором действительно стояло аж два стакана молока. Лион охнул и потер ушибленные ребра, а Элис, схватившись за ручку, рванула дверь на себя. Заскочив в комнату, она торопливо захлопнула дверь и попятилась. 
Сердце едва не выпрыгивало из груди, но на этот раз — от страха. Карл видел их вместе! Теперь он точно наябедничает и беды не миновать. Элис мялась у двери, прислушиваясь к происходящему в коридоре, но, как ни старалась, не смогла различить ни звука. 
 
— Лион обязательно что-нибудь придумает, — тихо проговорила она, подбадривая себя. — Он вообще очень умный. И предприимчивый. И целуется отлично! 
Послышался стук, словно кто-то изо всех сил барабанил кулаком по дереву. Только доносился он не со стороны двери, а из глубины комнаты… 
— Изольда! — вспомнила Элис и бросилась к шкафу. 
Как она могла забыть о запертой швабре? Подбежав к шкафу, она оттолкала в сторону стол, которым приперла непокорную швабру перед уходом, морщась от противного звука скрежещущих по полу ножек, и рванула на себя резную дверцу. 
Изольда вырвалась на свободу испуганным голубем, взвившись под самый потолок. Заложив несколько стремительных виражей, она спикировала прямиком к Элис. 
— Ай! — обиженно воскликнула ведьма, потирая попу, к которой любовно приложилась швабра. Хорошо, платье из плотной ткани, иначе пришлось бы совсем не сладко. — За что?! 
Изольда, размахнувшись, снова шлепнула Элис пониже спины. Ведьма попыталась увернуться, но швабра явно была готова к подобному повороту — на этот раз шлепок вышел менее болезненным, но все равно ощутимым. 
— Прости, что заперла тебя в шкафу! — торопливо воскликнула Элис, выставив вперед обе руки. — Это была вынужденная мера! Не злись! 
Швабра отлетела в сторону и теперь покачивала черными ворсинками, будто примеряясь, как проще подступиться к собственной хозяйке. 
— Изольда, я серьезно, прекрати! — увещевала Элис, пятясь к кровати. — Я должна была попасть на фестиваль. И я попала… 
Действительно, попала, так попала! Взгляд сам собой скользнул к запястью, на котором красовался тонкий браслет с ярко-голубым камешком. Вздохнув, она опустилась на кровать и закрыла лицо руками. Вся тяжесть произошедшего вмиг навалилась неподъемным грузом. Ее жизнь, обещающая быть простой и понятной, окончательно запуталась. Разве теперь она сможет мечтать о контракте с другой семьей? Нет. Теперь ее мечтания сместились в сторону одного непростительно обаятельного мужчины… 
— И зачем я только с ним целовалась? — проговорила Элис, прекрасно зная ответ — потому что она окончательно сошла с ума от затопившего сердце жара, который вскипятил ее магические силы, лишив способности мыслить сколько-нибудь здраво. — Но он казался таким взволнованным, таким… Ай! Изольда! Ты опять?! 
Элис отняла руки от лица, гневно уставившись на вредную швабру. Та снова шлепнула ведьму — на этот раз по лопаткам, и теперь, распушив ворсинки, зависла перед ней, укоризненно покачивая угольной шевелюрой. Ни дать ни взять — разъяренная нянюшка, укоряющая неразумное дитя за неподобающее поведение. Вот уж где непрошенный хранитель ведьминской чести! 
— Сама знаю, что мне не стоило этого делать! — фыркнула Элис. — Не сыпь мне соль на рану! И что теперь с нами будет? 
Внезапно Элис осенила еще одна мысль. 
— Лион велел доставить тех двоих в поместье! — она подскочила на ноги и принялась мерить комнату шагами. Швабра неотступно следовала за ней. — Они сказали, что у меня есть мама, представляешь?! И знаешь, Лион вовсе не выглядел удивленным! Он что-то от меня скрывает! Не рассказывает правды, только расспрашивает о Башне и все думает-думает. А я вот давно поняла, что алхимики зачем-то говорят людям про ведьм неправду. Только вот зачем? 
Резко развернувшись, она перехватила швабру за древко и, поднеся пышную шапку к лицу, проговорила: 
— Раз он не хочет говорить — я сама во всем разберусь! Ты со мной? 
Швабра мелко завибрировала, отчего ворсинки затряслись вперед-назад, — вышло очень похоже на согласные кивки. 
— Отлично! Сейчас переоденусь — и пойдем искать подземелье! 
Она решительно шагнула к шкафу и, выудив старенькое голубое платье, в котором прибыла в поместье, бросила его на кровать. 
«Я только немного с ними поговорю — и все!» — пообещала себе Элис, и расшнурованное шваброй праздничное платье легло к ее ногам малиновым облаком.