Пламенные эвкалипты

— Ты нашел своего пса? — спросил Том.
— Да, он вернулся домой с обломком копья в лапе. Потому-то мы и ищем тех, кто это сделал.
— Говорил я тебе, сначала нужно стрелять, а потом задавать вопросы, — хмыкнул Том, покосившись на недовольного священника.
— Что-то нужно делать, — согласился Джек. Впрочем, заходить так далеко он не собирался. — Если мы их поймаем, я отвезу их к сержанту Брауну в город. Возможно, пребывание в тюрьме Редрут угомонит их. Элиас видел того, кто ранил тебя, он сможет узнать его, а с ним мы прихватим и сообщников. Если же мы их не найдем, я попрошу сержанта взять несколько человек и прочесать окрестности. Из-за Макса сержант не стал бы этого делать, но из-за того, что случилось с тобой, — вполне.
— Пес все еще жив? — спросил Том. Он подумал, что Джек пристрелил его.
— Да, он поправится, если рана не воспалится.
— Я помогу тебе искать аборигенов, — решительно сказал Том. Он подозвал Билла и велел приглядывать за стадом.
— А как у тебя дома? — спросил Джек. — Джимми там?
Том нанял Джимми Мартина стригалем пять лет назад — с тех пор тот так и остался в поместье, поскольку был мастером на все руки. Кроме того, они с Томом крепко сдружились… и Джимми был чертовски хорошим поваром, в отличие от Тома, которому можно было доверить разве что воду вскипятить.
— Да, он там, — отвечал Том. — Так что за дом я не волнуюсь. Джимми ненавидит дикарей, потому что они воруют цыплят и яйца. Если они соображают хоть немного, то и близко не сунутся, если не хотят быть нашпигованными дробью.
— Мы отправляемся к Уильяму, — сказал Джек. — Мне помнится, он говорил о проблемах с аборигенами. Сержанту надо рассказать и об этом, чтобы решить эту проблему раз и навсегда. После того, что случилось с Максом и с тобой, я очень беспокоюсь за Уильяма и Марту.
В то время когда они скакали к дому Уильяма, в воздухе все сильнее пахло дымом. Это была единственная вещь, способная испугать землевладельцев.
— Дымом несет со стороны поместья Уильяма! — сказал Том. — Ты не думаешь, что…
Они с Джеком в панике переглянулись, а затем послали лошадей в галоп, направляясь к усадьбе Парраллана.
Еще до того, как они смогли увидеть дом, стали видны оранжевые языки пламени и густой дым.
— О боже, нет! — простонал Джек, в ужасе от мысли, что его брат с женой очутились в ловушке в своем пылающем доме.
Четверо мужчин гнали лошадей галопом. Только добравшись до усадьбы, они разглядели, что горели голубые эвкалипты, окружавшие дом Уильяма. Уильям специально построил дом в эвкалиптовой роще, чтобы деревья давали тень, однако теперь пламя безжалостно уничтожало ветви и стволы, превращая деревья в гигантские факелы.
Дом Уильяма напоминал Джеку, как выглядела его собственная усадьба в те годы, когда поместье Бангари только создавалось. Впрочем, самая первая постройка Уильяма была уже давно расширена и перестроена с помощью Кенни Финча. Кенни и Уильям пристроили на теневой стороне дома комнату для будущего ребенка, а также новую кухню для Марты. Мужчины торопливо спешились. Вокруг царил хаос. Порывы ветра взметали снопы искр, и затем искры огненным дождем сыпались на землю и сухую траву. Дом был в опасности — огонь бушевал вокруг него. Уильям и один из его работников, Дон Симпсон, без устали таскали воду из колодца и обливали стены дома, чтобы искры не могли их поджечь. К сожалению, быстрее работать они не могли, и эффект был почти нулевой — вода успевала высохнуть в этой адской жаре.
Джек, Том и Элиас кинулись на помощь. Уильям прокричал, чтобы они взяли из конюшни попоны и тушили мелкие очажки огня, то и дело вспыхивавшие вокруг дома.
Отец Джон спросил, где Марта.
— Она внутри! — сказал Уильям. Он сам велел ей укрыться в доме от дыма, чтобы не повредить ребенку. — Вы можете отвезти ее в Бангари? Она не захочет ехать, но прошу вас, убедите ее! Я не знаю, чем здесь все закончится, и не могу подвергать ее опасности.
— О да! — воскликнул отец Джон. Парраллану трудно было считать сейчас безопасным местом.
 
Пока мужчины трудились снаружи, священник поспешил внутрь дома. Он впервые был у Уильяма, и невероятная чистота и опрятность поразили его. Дом был обставлен очень просто, однако во всем чувствовалась женская рука — от изящных орнаментов до расшитых подушечек на стульях. На столе стояла шкатулка со швейными принадлежностями и лежала недошитая детская распашонка. Огонь застал семью врасплох…
Отец Джон не сразу нашел Марту — для этого ему пришлось заглянуть в четыре комнаты. Женщину он нашел в детской. Она пыталась вытащить колыбель.
— Что вы делаете, миссис Хокер! — воскликнул встревоженный священник. Такие усилия могли нанести вред женщине в ее положении.
— Я пытаюсь… вытащить колыбель из дома! — ответила Марта, задыхаясь, вся дрожа от волнения. Одна ее рука инстинктивно прикрывала громадный живот. Темные волосы растрепались, а лицо было белее простыни. Однако решимость Марты потрясла святого отца.
— Но зачем… — Он видел, что в первую очередь она думает не о себе, а о своем еще не рожденном ребенке.
Единственная слезинка скатилась по щеке Марты, когда она взглянула на колыбель.
— Если дом сгорит… у нас не будет… ничего для ребенка…
Внезапно отец Джон понял. Колыбель для Марты символизировала их будущее, все надежды и мечты, которые питали женщину во время беременности.
— Давайте-ка я сам это сделаю! — сказал священник, вытаскивая колыбель через заднюю дверь. Колыбель была сделана из хорошей древесины — резная, очень красивая и очень тяжелая. Отец Джон знал, что Уильям потратил на эту колыбель долгие месяцы работы. Ей предстояло служить всем будущим детям Марты и Уильяма, а потом и их внукам и правнукам. В каком-то смысле колыбель была драгоценностью, а внутрь Марта сложила все приданое для младенца, которое успела приготовить за время беременности.
Марта вышла вслед за отцом Джоном на улицу.
— Ее надо отнести… за рощу… за дом… — Марта закашлялась и прикрыла рукой рот и нос, пытаясь уберечься от дыма. — Там должно быть безопасно.
Эвкалипты росли в основном перед домом и по бокам от него, а за домом было пустое пространство, без посадок и сухой травы. Там сушили белье, и туда Марта хотела отнести колыбель — туда, где в нее не могли попасть искры и угли.
Священник толкал и тащил тяжелую колыбель — безопасная площадка была в тридцати ярдах от дома. Бельевые веревки специально натянули там, где белье могло бы продуваться всеми ветрами сразу — на возвышении. К тому времени, когда отец Джон втащил тяжелую колыбель на площадку, он был уже совершенно вымотан. Он несколько раз судорожно втянул воздух ртом и тут только заметил, что Марта остановилась на полпути и медленно осела на землю.
Священник кинулся к ней.
— Миссис Хокер, вы в порядке? — с тревогой спросил он, видя, как она судорожно схватилась за живот.
— Мне… мне кажется… ребенок… началось!
— Что?! Но вам же еще несколько недель до срока?
— Три… недели… — простонала Марта.
Отец Джон понимал, что дитя может родиться в любую минуту.
— Господь милосердный! — прошептал он. — Вы можете встать?
Он пытался поднять Марту, но сил ему на это не хватало.
Джек и Том притащили из конюшни попоны и яростно сбивали пламя, подбирающееся к дому. Элиас отправился посмотреть, что можно сделать для лошадей Уильяма, коров и кур, которые размещались в амбаре и загоне примерно в пятидесяти ярдах от дома. Лошади нервничали, ржали, били копытами в загородку, мотали головами, но особой опасности для них не было. С курами и цыплятами дело обстояло хуже. Сухие кусты вокруг птичника загорелись, когда на них попали искры и головешки, и теперь пожар грозил уничтожить птицу. Пока Том и Джек боролись с пламенем, Элиас открыл ворота, и перепуганные куры кинулись на свободу. Если динго не переловят их за ночь, они вернутся в свой курятник, когда опасность отступит…
Густой дым превратил день в пасмурный вечер, в воздухе парили миниатюрные фонарики — искры и угольки. Джек боялся, что все усилия Уильяма пойдут прахом, если вспыхнет раскаленная крыша. Ему даже не пришлось предупреждать об этом брата — первой начала тлеть крыша амбара.