Время разбрасывать камни, и время собирать их (СИ)

— Ты чего так рано подорвался? — встретил меня Лёха.
Похоже, что мои шастанья по комнатам и водные процедуры разбудили и его.
— Не знаю, брат. Не спится чего-то.
Лёшка нахмурился.
— Чё-то чуешь?
— В том-то и дело, что нет. Пусто-пусто. Как костяшка в домино. Никаких алармов на горизонте не предвидится вроде бы. Но вот гложет что-то. А что? Не пойму никак.
— Ладно. Не парься! Сейчас позавтракаем, а там и покумекаем.
  
Лёшка умотал по моему маршруту. Хотя почему это именно мой маршрут? Это стандартный утренний маршрут для большинства людей.
Ну а я вернулся в комнату. И тут меня реально накрыло…
Так и не понял, что это было, какой-то глюк или игра воображения моей больной памяти. Но в абсолютно пустой до этого комнате я увидел Аню. Причём увидел её именно такой, какой повстречал в тот раз… В первый раз…
Она стояла грустная-грустная, в своей фланелевой пижаме, с загипсованной рукой… Именно такую я и увидел её тогда на лестнице в детской больнице.
Длилось всё это видение какие-то доли секунды. Буквально мгновение… Целое мгновение. Но видел я свою девочку так отчётливо, как если бы она была сейчас в комнате на самом деле.
Вот только самое правильное слово «была». Прямо как в песне: «Вот она была и нету…»
И что это было? Глюки? Видения? Привидение?
Я стоял и хлопал глазами, как дурак, пока Лёшкин голос не вывел меня из этого ступора.
— Эй! Ты чего там завис на пороге?
А я реально так завис. Потёр виски руками, потряс головой… А толку то? Ничего и никого уже нет. Но что это было?
Я сел на кровать и откинулся спиной к стене. Приятная прохлада освежала. Из окна, колыхая занавеску, поддувал лёгкий ветерок.
— Что с тобой? — голос брата был немного озабоченным.
— Да вот… Привиделось кое-что…
— Глюк словил?
— Типа того. Но на глюк совсем не похоже. Просто… Помнишь какое сегодня число?
— Ну… — Лёха задумался на секунду. — С утра восьмое было. А если тебе нужны подробности… то восьмое июня семьдесят четвёртого года.
— Правильно. — ответил ему я. — В прошлый раз, аккурат в ночь с седьмое на восьмое, я впервые и встретил Анечку на чёрной лестнице в больнице. Встретился, познакомился…
— И что?
— А то… Буквально с пару минут назад я увидел её вот в этой самой комнате. И выглядела она именно так, как и в тот раз. В пижаме и с гипсом на руке.
— Чё? Серьёзно?
— Серьёзней не бывает. Хоть и длился этот «сеанс связи» долю мгновения, но я отчётливо её разглядел. И не глюк это, а что-то другое.
— Но Авдеев же сказал, что нет её в этой реальности. Вовсе нет. Даже мать её он нашёл. Только она уже замужем, носит другую фамилию и дочки у неё нет, а есть два сына.
— Я это прекрасно помню, Лёш. Я всё понимаю. И даже помню поговорку: «Не верь глазам своим!» Но я отчётливо её видел.
— Это, как твои вещие сны тогда в Америке, когда тебя твоя Лолита предупреждала об опасности? И что тебе Анечка сказала?
— Да, ничего и не сказала. Я же говорю. Всё продлилось доли мгновения. Она просто стояла, как тогда, грустная-грустная, и всё…
— Ладно. — отмахнулся Лёшка. — Пошли завтракать! Я всё равно ничего не понимаю во всём этом. А ты у нас — мозг! Разберёшься как-нибудь.
Ну, да. Как-нибудь я обязательно разберусь. Только вот не хочется этого «как-нибудь». Я понять хочу, что тут происходит. Жаль только, что знаний, полученной в советской школе, а после и в других учебных заведениях мне не хватает, чтобы во всём основательно разобраться. Современная наука не сможет объяснить, ни нашего блуждания по разным реальностям, ни реинкарнации после гибели. Тут на помощь может прийти только религия. Причём, какая-нибудь замысловатая, восточная. Но, увы. Верить во что-то нас тоже давно отучили. Наше поколение, мало того, что выросло атеистами, а в придачу ещё на своём опыте отучилось верить в светлые идеи коммунизма, социализма и всякого другого «-изма».
Лёха молодец. Он по пустякам не заморачивается, и всякие Маринки ему не мерещатся. Гремит там на кухне сковородками своими, завтрак готовит. Ну и правильно. Ему отвлекаться некогда. У него другие принципы. Он по жизни придерживается правила: «Один выстрел — один труп!»
Ну а у меня, как всегда, десятки разных версий, сотни вариантов, тысячи вопросов. И ни одного правильного ответа.
— «Кушать подано! Садитесь жрать, пожалуйста!» — появился брат в комнате.
Вместо передника, вокруг пояса у Лёшки было замотано кухонное полотенце.
— Это плагиат, Лёха! А чё у нас на завтрак? Опять яичница или омлет?
— Не выёживайся! Жри что дают! Не нравится? Завтра сам будешь по кухне дежурить…
— Да я чего. Я не против. У тебя всё отлично получается.
— Не подлизывайся! Я уже всё, что надо для себя услышал. Яичница ему не нра…
— Ну, почему же… Нра…
— Тогда садись и молча жри!
— Вот и поговорили… — проворчал я.
— Когда я ем…
— Я — МММ. — дополнил я Лёшкину фразу.
— А, кстати, Можно и МММ замутить, пока Мавроди ещё маленький.
— Ну, почему маленький? Сергею Мавроди сейчас лет двадцать, наверное. Только ведь не он пирамиды придумал. Я в детстве книжку читал. Занимательная математика. Автор — Яков Перельман. Так там подробно, в развлекательной форме, рассказывалось, как такие пирамиды возникали, и чем всё заканчивалось. Но люди всё равно ведутся на халяву.
— Ага! А ещё песня была… Помнишь? «Какое небо голубое…»
— «Мы не сторонники разбоя…» — продолжил я. — Вот-вот. И я про то же. «Закопай, Буратино, свои деньги на Поле Чудес в Стране Дураков. И вырастет денежное дерево…»
— Ага…
— Ну и на фига нам таким заниматься? Тебе что денег мало? У нас вроде бы в заначке несколько тысяч сейчас есть…
— Да я так, просто…
— На фиг. Лучше давай подумаем о другом.
— О чём?
— О том… Зачем мы здесь? Для чего нас кто-то или что-то снова забросило сюда? Причём уже не в первый раз…
  
Глава 23
 
Глава двадцать третья.
День обещал быть удачным, но слова своего не сдержал.
Шли новобранцы на войну,
В строю, к плечу плечом,
Ещё не зная, что к чему,
Не зная, что почём…
Блестели пуговицы в ряд
У новеньких солдат.
Ещё никто из них не знал:
Дороги нет назад.
08 июня. 1974 год.
СССР. Москва.
Пока я ем — я глух и нем. И это правильно. Да и мысли всякие покидают жующую голову. А сытое брюхо — не только к учению глухо, но и ко всяким там псевдофилософским размышлениям. Так что думать ни о чём не хотелось. К тому же, я поймал себя на мысли, что не стоит размышлять о том, чего сам исправить не сможешь. Нам уже показали, что от нас мало чего зависит. Там убили, тут забыли… А жизнь, как шла своим чередом, так и идёт куда-то. И плевать ей на каких-то мелких пацанов, что орудуют вилками, с аппетитом поглощая яичницу с колбасой.
Жаль вот только, что мысли в голове никуда уходить не собираются. Сегодняшнее видение дало мне понять, что независимо от того, что происходит кругом, есть что-то такое, что не подчиняется никаким физическим законам. Помнится и в прошлый раз, уже умершая в огне пожара Лолита, приходила ко мне во сне и разговаривала со мной. Но тогда, я хоть мог списать это на сон. Мало ли чего нам снится. Природа сна учёными так до конца и не изучена. Быстрые сны, глубокие сны, вещие сны, пророческие сны… Хрен его маму знает, как и что там плодится в наших мозгах. Но вот сегодняшнее видение… Что это? Сон наяву? Или какой-то знак свыше?
Опять в мистику скатываюсь. Откуда свыше? Что там наверху? Только не надо про седого старика с большой бородой. Я в Деда Мороза с детства не верю. А он, если верить христианам, никто иной, как Святой Николай. И вряд ли он поможет нам разобраться, какого хрена мы с Лёхой тут делаем.
  
— Помоешь посуду? — спросил меня Лёшка.