Тьма наступает

— Заткнись! — взревел я. — С Борисом меня попутала? Мне плевать на твои выкрутасы!
Я безбожно врал. Мне было не плевать.
Я чувствовал, как Тьма пытается вывести меня из равновесия, окунуть в тоску и безысходность. Я сопротивлялся, но это было нелегко. Очень нелегко…
Ещё одно щупальце, метнувшееся ко мне — я вырвал его цепью.
А пожар разгорался. А толпа, уже в полном отчаянии, штурмовала выходы. До меня доносились вопли, в которых звучали боль и страх.
«Никто не придёт…»
«Никто тебе не поможет…»
«Ты здесь один…»
«Все эти люди погибнут…»
— Это ты сдохнешь! — рявкнул я. Захватил цепью несколько щупалец, стянул их вместе. — Света, чёрт бы тебя побрал! Где тебя носит? Неужели не видишь, что творится⁈
— Не кричи на меня, — раздался вдруг позади знакомый голос. — Не я выстроила стены этого здания такими толстыми! Едва пробилась сквозь них, потеряла туфельку и порвала юбку!
Света повернулась ко мне спиной — демонстрируя как отсутствие изрядного клока юбки, от талии до подола, так и отсутствие под юбкой нижнего белья. Последней частью туалета Света в принципе пренебрегала. Она искренне не понимала, для чего нужно его носить. «Какой в этом смысл? Всё равно ведь никто не видит!»
— Соболезную, — буркнул я. — Обещаю, что куплю тебе три новых юбки, только займись уже делом!
— Да, конечно.
Света встала рядом со мной и вскинула руки. На чёрный кокон, стреляющий щупальцами, упала сверкающая сеть.
Тьма взвыла от боли. Смотреть, что будет дальше, я не стал, бросился к пылающей картонной стене. Вовремя — деревянные подводы, на которых стояли бутафорские штабели, уже охватил огонь.
Бросок цепи, рывок — и пылающий штабель рухнул на землю.
— Капитан! — долетел до меня голос.
Я обернулся. В окне второго этажа корпуса, выходящего в Чернышёв переулок, стоял Анатоль. Он держал в руках пожарный гидрант.
Я одним движением сместился в сторону. В пылающий на земле картон ударила струя воды.
— Капитан! — в окне здания, выходящего на Садовую, появился Андрей, тоже с гидрантом в руках.
Скоро от разгорающегося пожара остались только вонючий дым и грязные лужи.
— Почему так долго⁈ — рявкнул на Анатоля я.
— На улицах слишком много людей, — доложил Платон, появившийся вслед за парнями. — Калиновский побоялся пробивать портал прямо сюда, мы три квартала бежали по крышам.
— Ясно. Помогайте Свете. Мы не должны упустить эту тварь!
— А ты?
Мишель тоже уже был здесь. Так же, как и Полли — держащая наготове лук.
— Я разберусь. Огонь! — скомандовал я Полли.
Тьма, съёжившаяся было под накинутой сетью, успела вновь набрать силы. Ячейки сети лопались, словно гнилые нитки. Сквозь них взметались и тянулись к нам чёрные щупальца.
Полли выпустила стрелу. Та вонзилась в тушу Тьмы, образовав пылающую белым светом кляксу. Тьмы взвыла.
За дальнейшим я не следил. Устремился туда, где во мне сейчас нуждались больше всего — к самому большому скоплению народа. Люди пытались толпой в тысячу человек протиснуться сквозь арку, рассчитанную на двадцать.
Вот почему, интересно, каждый раз — как чего ломать, так Костя? И поди докажи потом, что с исключительно светлыми намерениями…
Я ударил в стену здания издали. Рассудил, что от окриков толку не будет, люди со страху обезумели настолько, что всё равно не услышат. А вот треснувшая стена — это уже вполне весомый аргумент отскочить от неё подальше.
Я бил чуть выше арки. Пока ещё — не в полную силу, чтобы обломками никого не покалечило.
Выглядело это так, будто в стену воткнулось бревно метрового диаметра. Над аркой образовалась громадная вмятина, вниз полетели осколки кирпича. Из окон посыпались лопнувшие стёкла.
Толпа дружно, единым голосом ахнула и отхлынула. А мне только того и надо было — в этот раз я ударил в стену рядом с аркой. И теперь уже не жалел сил.
Н-да, а Света права. Стены здесь — ух, до чего добротные, хоть осаду держи. Расширить арку удалось только со второго удара. Но зато и увеличилась она вдвое. Еще удар — и пролёт расширился с другой стороны.
 
— Без паники! — используя всё доступное мне магическое убеждение, рявкнул я. — Не давиться! Пропускать друг друга! — и устремился к следующей арке.
Пока пробирался к ней, стараясь занять удобную позицию, послышался удар. Корпус Гостиного двора, выходящий на Невский, вздрогнул.
Я оглянулся.
Посреди дымящихся останков того, что когда-то было бутафорскими подарками, стоял Платон. И в момент, когда я оглянулся, с его руки сорвался ещё один Таран. Ударил в стену здания, расширяя арку.
— Браво, Платон Степанович! — крикнул я.
Платон издали поклонился. Положил руку на грудь — должно быть, коснулся жемчужины под одеждой.
Ну, да. Он ведь когда-то был чёрным магом. Ему ли не знать, что такое Таран и как им пользоваться.
— Мастерство не пропьёшь, — хмыкнул я.
Объединенными усилиями мы с Платоном расширили ещё две арки. Людей на площади стало заметно меньше. Но вот то, что происходило там, где когда-то стояла трибуна, мне категорически не нравилось. Ситуация, похоже, выходила из-под контроля.
То есть, к моим-то ребятам вопросов не было, действовали они грамотно и слаженно. Тьму окружили пятеро Воинов, шестой была Света. Света душила Тьму сетью. Анатоль, Андрей и Мишель отрубали щупальца, вырастающие из Тьмы. Полли выцеливала в теле Тьмы что-то, видимое ей одной, и отправляла в эту мишень стрелы.
Но несмотря на присутствие Светы и старания ребят, Тьмы не становилось меньше. Напротив — она росла. Медленно, но уверенно. И как будто всё больше напитывалась чернотой, становилась всё жирнее и гуще. Отрубленные щупальца вырастали вновь едва ли не мгновенно, Воинам приходилось работать оружием всё быстрее.
— Вы видите то же, что и я, ваше сиятельство? — Платон напряженно всматривался в Тьму.
— Если ты видишь, как эта тварь жиреет — да.
— Но ведь прежде такого не было?
— Нет.
— И что это значит?
Я не стал напоминать учителю, кто из нас двоих больший специалист по части изучения Тьмы.
— Значит, что эта дрянь апнулась.
— Что-что? — не понял Платон.
— Перешла на новый уровень, обретя дополнительные навыки, — перевёл я. — Быстрее! Она растёт на глазах!
Мы устремились к тому, что когда-то было трибуной. Сейчас о трибуне напоминали разве что яркие пятна рекламных листовок, местами каким-то чудом уцелевшие. Не сожранные Тьмой и не затоптанные в грязь пожарища.
— Ваше сиятельство… — донёсся вдруг до меня слабый голос.
Я повернул голову. Девушку узнал сразу — хотя на ней не было больше кокетливой шляпки.
Пальто девушки помялось в давке и потеряло верхние пуговицы, из причёски выбились пряди волос. Но, вне всякого сомнения, это была та самая девушка, что кричала на Садовой, узнав меня.
— Как вы сюда попали? — резко спросил я. — Я ведь приказал…
На губах девушки появилась мечтательная улыбка.
— О, да. Вы приказали… Вы были так строги… Но я ничего не смогла с собой поделать! Мне хотелось вновь увидеть вас. Я так надеялась, что вы вернетесь сюда, и вот… Хочу сказать — я счастлива, что это случилось, господин Барятинский! Что мне удалось ещё раз увидеть вас — хотя бы на пороге смерти. Видите ли, я… Я умираю.
По-хорошему, мне следовало не слушать эту малахольную, а бежать дальше, на выручку своему отряду. На пороге готового обрушиться на мир апокалипсиса не хватало только признаний в любви от сумасшедшей незнакомки. Но я остановился. Потому что вдруг понял — слова девушки о смерти не фантазия.
Лицо незнакомки посерело, глаза потускнели. Она смотрела уже как будто сквозь меня, лишь на губах ещё блуждала мечтательная улыбка. Я понял, что в следующую секунду девушка, лишившись чувств, упадёт прямо мне под ноги. Подхватил её.
— Ваше сиятельство… — услышал растерянный голос Платона.
Обернулся. Платон склонился над мужчиной в одежде мастерового, неподвижно лежащим на мостовой.