Все застрелены. Крутая разборка. А доктор мертв

— Ладно, все, что мы сейчас можем сделать, — это дождаться дока Фуллхауса, — сказал лейтенант. — Давайте осмотрим место вокруг и поглядим, что оно нам расскажет.
Могильщик взял в машине мощный фонарь, и они с Эдом Гробом вернулись на место происшествия.
Остальные обследовали зону вокруг трупа. Не было ни следов колес, какие мог бы оставить автомобиль при внезапном торможении, ни осколков разбитого стекла.
Поднимаясь со стороны Конвент-авеню, поводя фонариком влево и вправо, Могильщик заметил две маленькие черные отметины на серо-черном асфальте, и они встали на колени посреди улицы, чтобы изучить их.
— Здесь кто-то стрелял в машину, — заключили они.
— Я бы сказал, что это большой автомобиль с изношенной резиной, но давай оставим выводы для экспертов.
Эд Гроб заметил автомобиль с колесом, поднятым на домкрат. Осмотрев его внимательнее, они обнаружили, что противоположное колесо отсутствует. Они переглянулись.
— Вот это колесо и есть денежки, — сказал Могильщик.
— Для того, кто это сделал, — согласился Эд Гроб. — Кто-то из местных автомобильных воров был свидетелем убийства.
— То, что он увидел, заставило его удрать так, словно за ним черти гнались.
— Если его, конечно, не заметили и не убрали.
— Но не этого парнишку. Он сохранил достаточно ума, чтобы удрать со снятым колесом.
— Его, скорее всего, будет трудно найти. Любой такой ночной воришка, работающий по колесам, имеет горячую бабенку, у которой он будет скрываться.
Лейтенант выслушал сообщение об их находке с интересом, но без особого внимания.
— Все, что я хочу знать, это как была убита женщина, — сказал он. — Тогда мы поймем, что нам надо искать.
Со стороны Конвент-авеню свернула машина, и Эд Гроб сказал:
— Очень скоро мы все узнаем; похоже, что это колымага дока.
Доктор Фуллхаус был экипирован так, словно собирался в экспедицию на Северный полюс. Это был старый медлительный человек, а его лицо, видневшееся между меховой астраханской шапкой и толстым желтым кашемировый шарфом, можно было бы принять за лицо мумии. Его очки запотели сразу же, как только он вышел из машины, и он вынужден был снять их. Он огляделся вокруг своими водянистыми голубыми глазами, отыскивая тело.
— А где же труп? — спросил он раздраженно.
— Приколочен к стене, — показал ему лейтенант.
— Вы мне не сказали, что это вампир — летучая мышь, — выразил недовольство док.
Лейтенант принужденно засмеялся.
— Ладно, спустите-ка ее вниз, — сказал док. — Вы не заставите меня лезть наверх, чтобы осмотреть тело.
Могильщик ухватился за одну руку, Эд Гроб за другую, два детектива из отдела по расследованию убийств взялись за ноги. Тело оказалось окоченелым, словно отлитое из пластика. Они осторожно попытались высвободить его, но лицо плотно застряло в расщелине. Они потянули, и труп внезапно свалился вниз.
Они перевернули тело на спину. Черная кожа на щеках, обрамленных петушиным гребнем застывшей крови, приобрела странный пыльно-пепельный оттенок. Капли застывшей крови покрывали белки широко открытых глаз.
— Боже! — пробормотал один из детективов, он отступил на тротуар, и его вырвало.
Остальные с трудом сглотнули.
Док достал из своего автомобиля лампу с длинным кабелем и направил свет на тело. Он разглядывал его безо всяких эмоций.
— Она, должно быть, была хорошенькой, — сказал он.
Никто не промолвил ни слова. Даже у Хаггерти язык присох к небу.
— Ну, ладно, подсобите мне кто-нибудь, — сказал док. — Мы разденем ее.
Могильщик приподнял плечо трупа, и док стащил пальто. Другие детективы сняли перчатки и туфли. Док ножницами разрезал на ней тонкое черное платье. Под ним оказались только черный бюстгальтер и обшитые кружевом нейлоновые трусики. Ее тело было гладким и округлым, но довольно мускулистым. Под снятым бюстгальтером обнаружилась гладкая плоская грудь, напоминающая мужскую. Под нейлоновыми трусиками оказалась плотная набедренная повязка из желтого сатина.
Могильщик и Эд Гроб обменялись быстрым понимающим взглядом. Однако остальные не сообразили, в чем тут дело, пока не разрезали набедренную повязку и не сняли ее с тяжелых длинных бедер.
 
— Ну и ну, будь я проклят! — воскликнул лейтенант из отдела по расследованию убийств. — Так она — мужчина!
— В этом-то нет никаких сомнений, — сказал Хаггерти, наконец-то обретя голос.
Док перевернул тело. Поперек спины, у основания позвоночника, тянулась ужасная опоясывающая полоса темно-багрового цвета.
— Ну, вот это и есть то самое, от чего он погиб, — сказал док. — Его ударило с громадной силой и катапультировало в стену.
— Чем же его, ради всего святого, ударило? — спросил лейтенант.
— Конечно, не бейсбольной битой, — сказал Хаггерти.
— По моему мнению, он был сбит сзади автомобилем, — отважился предположить док. — Не могу сказать определеннее до вскрытия, а может быть, и даже после него.
Лейтенант вышел на мостовую и посмотрел на монастырскую стену.
— Говоря откровенно, док, я не могу поверить, что его с мостовой могло забросить на стену, туда, где мы его обнаружили, — сказал он. — А не могло ли быть так, что его переехали, а потом подвесили здесь?
Док связал вещи покойного в узел, накрыл тело его собственным пальто и поднялся на ноги.
— Все возможно, — сказал он. — Если вы способны представить себе водителя, который переехал его, затем остановил машину, вышел, прислонил тело к стене и принялся вдавливать лицо в расщелину до тех пор, пока оно не вошло в нее, затем…
Лейтенант прервал его:
— Хорошо, черт возьми, мне все это легче представить, чем тело, которое прилетело сюда с мостовой, что бы ни сбило его. Ну а кроме того, я знаю людей, которые проделывали вещи и похуже этого.
Док, покровительственно улыбаясь, похлопал его по плечу.
— Не пытайтесь сделать свою работу тяжелее, чем она есть, — сказал он. — Ищите водителя, который сбил человека и удрал, а маньяков оставьте психиатрам.
  
7
 
Два часа ночи или, вернее, воскресного утра. Снег, похожий на песок, сыпал на ветровое стекло маленького черного седана, ехавшего по истсайдской дороге. Тепла из стеклообогревателя хватало ровно настолько, чтобы увлажнить стекло и покрыть его льдом как раз в поле зрения Могильщика.
— Этот обогреватель может работать только жарким летом, — пожаловался он. — В такую погоду, как эта, он только лед вырабатывает.
— Выключи его, — посоветовал Эд Гроб.
Машину занесло на ледяном наплыве на асфальте, и детектив Томбс из отдела по расследованию убийств закричал с заднего сиденья:
— Смотри повнимательнее, мужик! Ты что, не можешь водить, чтобы тебя не заносило?
Могильщик усмехнулся:
— Ты каждый день работаешь с убийствами, и вот, пожалуйста, — боишься, чтобы тебя не оцарапало.
— Я просто не хочу, чтобы меня сдуло в Ист-ривер с автомобилем на спине, — сказал Томбс.
Свидетель хихикнул.
Это заставило их замолчать. Они не хотели, чтобы посторонние вмешивались в их дружеские перепалки.
Бармен из «Париж-бара» назвался Альфонсо Маркусом и сказал, что живет на Формоза-стрит, 212, в Йонкерсе, Нью-Йорк.
Они прошли по коридорам и спустились в «холодную». Служитель открыл дверь и включил свет. Он ухмыльнулся.
— Немного холодновато, да? — произнес он свою неизменную шутку.
— Ты не был снаружи, сынок, — сказал ему Эд Гроб.
— Мы хотим посмотреть жертву наезда из Гарлема, — сказал Могильщик.
— О, да, цветной, — сказал служитель.
Он повел их по длинной голой комнате, залитой холодным белым светом, поглядывая на таблички на сооружении, напоминавшем длинный стеллаж с ящиками, которые выдвигались наподобие ящиков книжного стола.
— Неопознанный, — служитель выдвинул «ящик».
Он выкатился плавно и бесшумно. На нем лежал труп, накрытый белой простыней.
— Его еще не вскрывали, — служитель ухмыльнулся. — Ночка выдалась урожайная — два угоревших из Бруклина, один заколотый пикой для льда, еще два из Бруклина, три отравившихся, один…