Дерзкий роман (ЛП)

У тебя есть один шанс с ней.
И я свой испортил.
Ее карие глаза вспыхивают, и она смотрит на меня. Я вижу ее боль. Вижу, что я полностью уничтожил ее. Та часть ее, которая хочет броситься в мои объятия, — это не та сторона, которая обладает властью. И это убивает ее. Это мучает ее.
Потому что, даже после всего, между нами все еще есть связь, которую невозможно игнорировать.
Видеть ее такой ужасно. Видеть, как она борется.
Эта женщина врезалась в мой айсберг сердца, подобный Титанику, и я затащил нас обоих в неумолимые воды. Если кто-то из нас и переживет это, то это будет она. Это должна быть она.
— Я не могу этого сделать. — Она шмыгает носом и отворачивает от меня лицо.
Я знаю, что она говорит, даже не слыша слов.
Она не может, потому что…
Я все еще Стинтон.
Я все равно послал тех юристов.
Я все еще лгал ей.
— Я ухожу сейчас. — Она расправляет плечи и вздергивает подбородок. — Прощай, Макс.
Это выстрел в грудь.
И я понимаю, что именно так ощущается смерть. Чувство потери превосходит все, что я когда-либо испытывал.
— Прощай, Дон. — Мой тон звучит побежденно, хотя я и пытался это скрыть. Я смотрю, как она уходит, и чувствую, как моя грудь раскалывается надвое, снизу доверху.
Стоя в офисе, которым я больше не владею, окруженный глухой тишиной, которая особенно царит сейчас, когда ушла Дон, я понимаю, как мало стоит империя, которую я построил. Я был дураком, гонявшимся за вещами, которые никогда не имели значения, и я слишком поздно открыл глаза на то, что имело значение.
Все кончено, Макс.
Я качаю головой и выхожу из офиса.
Хиллс встает передо мной, неся коробку со своими вещами. Он бросает на меня острый взгляд. — Что теперь?
— Папа тебя уволил?
— Я не собирался ждать этого. Он знает, кто звонил тебе сегодня. — Хиллс фыркает.
— Спасибо тебе.
— Эй, я могу не понимать, что ты в ней нашел, но если она под твоей защитой, то и под моей тоже.
Я хлопаю его по спине.
Он провожает меня до лифта.
Моя секретарша в приемной тоже встает и следует за мной.
Я выгибаю бровь. — Что ты делаешь?
— Я не работаю на Тревора. — Она поджимает губы. — Я бы предпочла рискнуть с безработицей.
Мои брови хмурятся. — Я замолвлю словечко в отделе кадров и переведу тебя из этого отдела.
— Они тебя послушают? — Спрашивает Хиллс.
Раньше этот офис был моим владением, а эти люди были моими сотрудниками. Папа хочет отдать все это Тревору, но простая передача компании — это не вопрос бумаг и подписей. Это об отношениях и людях. Я сам наладил связи. Я могу справиться с тем, чтобы убрать мою секретаршу из поля зрения моего брата.
— Не беспокойтесь, мистер Стинтон. — Она качает головой. — Я возьму отпуск, пока вы не вернетесь.
— Пути назад нет.
— Ты серьезно? — Хиллс бросает на меня взгляд. — У тебя нет плана?
— Никакого плана. Я имел в виду то, что сказал сегодня. Я официально порвал с Stinton Group.
— Что, если Stinton Group официально не порвали с тобой?
Я напрягаюсь, когда слышу голос моего брата.
Хиллс ощетинивается.
Моя секретарша закатывает глаза, заходит за свой стол и начинает собирать вещи.
Я смотрю на своего брата, вздернув подбородок и держа кулаки наготове.
Тревор останавливается прямо передо мной, его глаза горят. — Что, черт возьми, это было за шоу собак и пони сегодня, Макс? Что значит "ты увольняешься из Stinton Group”?
— Папа видел во мне только менеджера. Мы оба знаем, что он хочет передать этот бизнес тебе.
— Я этого не хочу. Сколько раз я должен это разъяснять? — Его голос становится таким же плаксивым, как в детстве. — Так не должно быть. Ты делаешь всю тяжелую работу, а я делаю то, что хочу. Почему ты портишь хорошее дело?
Впервые я смотрю на своего брата и вижу, какой вред я ему причинил. От имени Stinton Group я никогда по-настоящему не обвинял его в саморазрушительном поведении и не заставлял признавать свои ошибки. Я думал, что пожертвовал собой ради Stinton Group, но на самом деле я принес на алтарь и своего брата.
  
Я киваю, сжимая его плечо. — Ты разберешься.
— Я действительно не буду, — в отчаянии говорит Тревор.
Я ослабляю галстук и начинаю отворачиваться. Потом вспоминаю кое-что важное и поворачиваюсь к нему. — Не думай, что Дон и Бет свободны, потому что я убрал руки от Stinton Group. Они все еще под моей защитой. — Я подхожу к нему ближе и понижаю голос до угрозы. — Если ты подойдешь к ним поближе…
— Я не буду. Я не буду. — Он разочарованно проводит рукой по волосам. Его глаза широко раскрыты и дрожат. — Черт возьми, Макс. Я едва могу справиться с собой. Как я должен заботиться о ребенке?
Нахмурившись, я поворачиваюсь обратно к лифту. — Удачи, брат.
— Макс, подожди!
Хиллс берет свою коробку и следует за мной в лифт. Моя секретарша тоже вбегает, ее левая туфелька соскальзывает, как у Золушки.
— Вот. — Хиллс берет ее и протягивает ей. Она бросает на него благодарный взгляд.
Безумное выражение лица Тревора — последнее, что я вижу перед тем, как закрываются двери.
Хиллс постукивает пальцами по коробке. — Ты думаешь, он будет держаться от них подальше? По закону Бет его дочь. Нет причин, по которым он не может потребовать свои родительские права. Нет причин, по которым твой папа не воспользуется этими правами, чтобы манипулировать всеми в меру своих возможностей. — Он хмурится. — И не похоже, что у тебя больше нет власти остановить его.
— Это неправда. То, что я ушел из Stinton Group, не означает, что я оставил их секреты позади. У меня есть сила полностью взорвать компанию одним интервью.
— А ты бы стал?
— Я готов пойти ко дну, если это погубит и папу. — Я делаю паузу и вспоминаю, что Дон говорила то же самое. Теперь я даже говорю, как она. — Папа знает, что Тревор — бомба замедленного действия, и я могу использовать это против него. — Я пожимаю плечами. — Он оставит Дон в покое, если не хочет войны.
— Хм. — Хиллс хмыкает.
— Ты не думаешь, что это будет так просто?
— Твой папа не любит проигрывать. Теперь, когда у него нет поводка для тебя, он никогда не сможет надеть его на Тревора. Ты был единственным, кто мог справиться со своим братом. Теперь, когда он не может контролировать никого из вас, он похож на загнанную в угол крысу.
— Его зубы недостаточно острые, чтобы кусаться.
— Ты ведешь себя дерзко, но я не думаю, что ты имеешь право быть самодовольным. Твой отец любит наследие, родословную и Stinton Group намного больше, чем ты. Это заставляет меня нервничать. Что будет делать такой мужчина, когда его загонят в угол?
Я узнаю ответ три дня спустя.
При одном взгляде на заголовок daily, пока я чищу зубы, у меня изо рта слетают ругательства.
ТРЕВОР СТИНТОН ВОССТАЛ ИЗ МЕРТВЫХ С РЕБЕНКОМ ОТ ТАЙНОЙ ЛЮБВИ
Я нажимаю на статью, и там черным по белому написана Бет и целое чертово разоблачение недолгих, но "страстных" — согласно статье — отношений Тревора и Дон.
Моя зубная щетка со стуком падает в раковину.
Я пулей вылетаю за дверь, не потрудившись сменить футболку и пижамные штаны. Прижимая телефон к лицу, я немедленно звоню Хиллсу.
Он отвечает после первого гудка, и мне приходится ждать, пока его пухлый рот не извергнет все бомбы из пяти букв, которые он может собрать, не переводя дыхания, прежде чем мы сможем завести разговор.
— Это еще один грязный, низкопробный таблоид. — Я запрыгиваю в Черную красотку и нажимаю кнопку, чтобы начать. Мой телефон автоматически подключается к акустической системе автомобиля. С тех пор, как Джефферсон стал сотрудником Stinton Group, у меня больше нет шофера. Теперь я привык везде ездить сам.
У меня достаточно денег, чтобы позволить себе нанять двух водителей, если бы я захотел, но я рад снова сесть за руль. Я по-новому оценил Черную красотку и все, что связано с автомобилями. Кроме того, последние три дня я почти не выходил из дома. Я был в отпуске.… это значит, что я пытался работать, а потом говорил себе, что должен остановиться на тридцать шесть часов подряд.