Гонки со смертью

— Нет, даже не проси.
— Мы не знаем, что провоцирует эту болезнь. Возможно, как раз беременность. Мы не можем позволить себе так рисковать жизнью Эван.
— Но откуда тебе знать…
— Ты сам видел видеопленку с Даной Уэст.
— Так нельзя рассуждать. И если… — Электричество добралось до головы. — Если беременность провоцирует эту болезнь, значит, Эван уже…
— Нет, мы просто не знаем. Гормоны растут по мере развития беременности. Эндокринная система приспосабливается, меняется метаболизм. А потом все это может дойти до крайней стадии, когда возврата назад уже не будет.
Джесси покачал головой:
— Нет, должен быть какой-то выход. Спроси Морин Суэйзи. Она занималась разработкой этой антиболевой вакцины. Она знает, что это такое и как действует.
— Морин не станет разглашать такую информацию. Она давала подписку.
— Значит, заставь ее разгласить! Господи, ну придумай же что-нибудь!
— Нет, заставить ее нельзя. Характер похлеще моего. К тому же рассказывать посторонним людям об этой беременности попросту опасно. Новость может дойти до Койота.
Джесси судорожно хватался за обода коляски.
— Нет, я не могу на это пойти. Должен быть еще какой-то выход.
— Никакого выхода нет. Я целые сутки мозговал над этим, но так ничего и не придумал. И пока ты сидишь сейчас здесь, над Эван сгущаются тучи. Каждая секунда промедления усугубляет опасность, в которой она находится.
Джесси чувствовал, что ему не хватает воздуха. Он потянул за узел галстука и рывком содрал его с себя.
— То есть ты хочешь сказать, что я должен выбрать — Эван или ребенок.
— Жизнь моей дочери в опасности. А иначе какого черта стал бы я просить тебя о такой ужасной вещи? — шагнул к нему Фил. — Да, я предлагаю жесткий вариант, но только потому, что жизнь диктует мне такой суровый выбор. И я прошу тебя сделать этот выбор сейчас. Если ты любишь Эван хоть сколько-нибудь в той мере, в какой люблю ее я, то задумаешься об этом и поймешь.
В глазах у Джесси все помутилось от страха. Ему захотелось броситься в волны и плыть далеко-далеко в океан и там утопить и требование Фила, и весь этот кошмар, и даже самую малую вероятность его осуществления.
За спиной он опять услышал тяжелые шаги Фила.
— Ты просто не представляешь, с кем имеешь дело. Койот — профессиональный убийца, и за спиной у него стоят другие люди. Ты понятия не имеешь, каков их образ мыслей, как мало для них значит обычная человеческая мораль и как далеко они могут зайти.
Но Джесси только качал головой, пытаясь прояснить ее. О чем он думал? О том, чтобы взять Эван и никогда больше не отпускать. Оградить ее и ребенка от этого кошмара.
Он чувствовал, что Фил стоит совсем близко у него за спиной.
— Я знаю, ты хочешь защитить Эван. Другого от тебя и не ждал. Если хочешь жениться на моей дочери, то мне необходимо знать, как глубоко твое желание посвятить себя ей. — Он вышел вперед и встал перед Джесси. — Но сам ты сделать этого не сможешь. Одних жарких слов и решимости мало. Тут не поможет даже твой «глок». — Фил пристально смотрел на него. — Пойми, Джесси, тебе не справиться с этим!
Последние слова Джесси понял куда как хорошо. Конечно, ему никогда не справиться с таким убийцей, как Койот. Он открыто взглянул Филу в глаза:
— А сам ты уже говорил с ней об этом?
Фил отвел взгляд:
— Нет. Я был откровенен с ней, но не до такой степени. Я не могу просить Эван об этом. Я только восстановлю ее против себя.
— Ах ты, сукин сын! А против меня, значит, не восстановишь? Против меня, значит, пожалуйста!
— Нет, я пытался поговорить с ней. Заехал перед тем, как отвезти в аэропорт. Но разговор сразу не заладился, и я… — Во взгляде его сквозила горечь. — И я ни за что на свете не смог бы убедить ее. Она такая же упрямая, как я. Особенно когда это касается тебя.
Он выглядел усталым.
— Ты единственный мог бы убедить ее. Потому что ты мужчина, которого она любит.
— Но этот разговор оставил бы на ее сердце рубец.
— Я знаю, что ты хочешь этого ребенка, но беременность может грозить ей смертью. Так неужели ты будешь продолжать эту опасную игру, в которой на карту поставлена ее жизнь?
  
Это был выстрел в самое сердце. Джесси уронил голову на грудь, перед глазами все помутилось.
— Делай что хочешь, но заставь ее прервать беременность. Используй все средства. Скажи, что не желаешь этого ребенка. Пригрози порвать с ней навсегда. Но заставь ее сделать это сейчас, пока Койот не разнюхал.
Фил снова отвернулся к окну.
— Она может принять специальные таблетки. Спокойно, в кабинете врача. Пока еще позволяет время. — Лицо его теперь казалось не просто усталым, а изможденным. — Сынок, мне очень жаль. Этого не должно было случиться.
— Она откажется.
— Она будет упорствовать. А знаешь, почему? Из-за тебя.
Фил вернулся на кухню, выдвинул стул и сел, опершись локтями о колени.
— Только из-за тебя она не станет слушать никого другого, если речь зайдет об этом ребенке. Она считает, что это твой единственный шанс в отцовстве, и не позволит себе его упустить.
Электрическая боль пульсировала под кожей.
— Возможно, это как раз ее единственный шанс, и других детей у нее не будет. Но ради тебя она пойдет на риск — не побоится ни «Южной звезды», ни этого жуткого Койота. И только ты можешь отговорить ее.
Фил совсем сник. В голосе его звучала неподдельная горечь и глубоко затаенный страх.
— Поэтому мне нужно услышать твой ответ. Предельно честный.
— Как сильно я люблю твою дочь?
Джесси слышал, как хлопнула входная дверь, как завелась и отъехала машина Фила. Он сидел за кухонным столом, и солнечный свет, заливавший весь дом, играл на бутылках кока-колы. За окном шумел прибой — безжалостный в своем легкомыслии и бездумности. Как просто все устроено в этом мире!
Джесси долго смотрел в пустоту, потом смахнул на пол бутылки и обхватил голову руками.
  
Глава 24
 
Священник пыхтел — от жары и ощущения важности происходящего. Стоя перед алтарем церкви Святого Креста, он распростер руки для заключительного благословения:
— Да пребудет с вами Господь!
Раздавленные горем родственники и друзья Келли Колфэкс встали. Телекамера, установленная сзади у входа, снимала людей, потянувшихся к гробу. Священник, благословляя, осенил их знамением. Крестясь, я слышала, как он произнес: «Покойся с миром!» и «Благодарение Господу!»
Под тихое звучание органа гроб с телом Келли понесли к выходу. За гробом шел ее муж Скотти, поддерживаемый под руки родителями.
Еще ни одно торжественное богослужение не оставляло в моей душе такого тяжелого отпечатка.
На улице я первым делом прикрыла рукой глаза от яркого света. Передвижные телевизионные студии развертывали свои спутниковые тарелки и антенны. Напряжение буквально витало в воздухе над плотной толпой. Я оглядывалась по сторонам.
Где же все-таки Джесси?
Пробираясь сквозь толпу, я включила мобильник и проверила голосовую почту. Никаких новостей, только одно сообщение:
— Эв, я не еду в Чайна-Лейк. Кое-что произо… В общем, я… — Голос его звучал как-то беспомощно. — Вечером я… Нет, утром… В общем, я не знаю. Перезвоню тебе позже.
Вот так мямлить было не в его характере. Я еще раз прослушала запись и поняла, что не ошиблась насчет отчаяния и беспомощности в его голосе.
Через толпу ко мне протиснулась Эбби.
— Мать, да на тебя смотреть больно!
Она заключила меня в объятия. За спиной у нее выбирался из толпы Уолли. Он был в коричневом костюме и напоминал здоровенного пса, которого долго гоняли по жаре, а потом оставили без воды. Под глазами у него темнели круги.
— Твоя статья пробрала меня до слез, — сказала Эбби. — Как и эти похороны.
Я убрала телефон и поцеловала Уолли в щеку.
— Ну? Как поживаешь?
Он растерянно повел плечами:
— Да, в общем, нормально. А ты молодец, что приехала.