Ведьмин огонь (СИ)

— Юноша, а ты когда возвращался, никого поблизости не видел? — поинтересовалась она все так же шепотом, не желая «будить лихо» раньше времени. Спит — и замечательно.
— Не было никого, — откликнулся тот тоже тихонько. — Специально проверил.
— И на хвосте за собой никого не приволок?
— Ну я ж не совсем дурак, проверился пару раз, когда возвращался.
— Ладно, поверю, — Анетте оттянула ворот кофточки, принюхалась и скривилась. — Тогда ты тут эту спящую красавицу сторожи, а я к ручью схожу.
— Ага, — тот понял ее совершенно правильно. — Я там чуть ниже по течению подходящий затончик видел, поглубже, чем здесь будет. А если выше пойдешь — там родник есть. Но холоднючий, аж зубы ломит. Впрочем, ручей тоже еще не прогрелся…
Анет его уже не слушала, вдруг сообразив, что зверски хочет пить:
— А ты не… — начала она, непонятно на что надеясь.
— Принес, ага. Там ковшик из бересты кто-то положил, вот в него и набрал, — парень уже приоткрыл входную дверь и втаскивал через порог оставленную на крыльце корзину, от которой одуряюще потянуло едой, и наполненный доверху небольшой ковшик. Последний она сразу перехватила обеими руками, тут же сделав несколько больших глотков.
— Эй, ведьма, ему тоже оставь!
— В смысле, не для меня нес? — оторвалась она от посудины, не допив примерно половину. Вода действительно оказалась страшно холодной и очень вкусной.
— В смысле, не одной тебе надо, — буркнут тот, отбирая у нее ковш и, похоже, не зная, что делать — будить наставника или подождать, когда сам проснется.
— Буди, — разрешила она его сомнения, угадав их на раз. — Напиться ему сейчас нужнее, чем выспаться.
И не в силах больше ждать, прихватила цветочную рубаху и выскользнула за порог, пробравшись сквозь закрывавшие дверь низкие ветви теперь уже наружу. Пару секунд постояла в задумчивости, решая, куда двинуть, но в итоге выбрала затончик — родник был слишком уж холодным, а вода и в ручье выглядела чистой.
Как и сказал Тибс, далеко идти не пришлось — только до первого поворота вниз по течению. Место оказалось идеальным: кроме чистой и довольно глубокой воды, нашелся еще и пологий спуск к ней, а так же тростники, с двух сторон, словно кулисами прикрывавшие эту своеобразную купальню от взглядов с противоположного берега. Правда, отсюда защиты не было совсем, если не считать редких кустов, но Анет решила быть последовательной — поверить Тибсу и в том, что поблизости никто не крутится.
Раздевшись, она первым делом устроила себе постирушки, выполоскав в том числе и плюшевый костюмчик (мало ли на что сгодится?) и лишь потом полезла в ручей сама.
— Х-холодная, — зайдя в воду чуть выше колена, она поняла, что дальше не двинется, пока хорошенько не соберется с силами. — З-зараза!
И едва не скакнула на глубину, да еще и с визгом, услышав, как за спиной ворохнулись кусты. Вот, ей боги, будь вода хоть капельку теплее — прыгнула бы, не удержалась. А так лишь всхлипнула и застыла оцепеневшим сусликом. Только сердце колотилось.
С минуту не происходило ничего, если не считать ощущения пристального, неотрывного взгляда между лопатками и… не только, а затем зашухтело уже чуть подальше — тот, кто пялился на нее уходил.
Анетте вдруг хмыкнула, сообразив, кто это был.
— Что ж, один — один, вуайерист чертов. Будем считать, что мы в расчете.
И, выдохнув от облегчения, сделала маленький шажок вперед… разом провалившись в воду по грудь! Не заорала она лишь потому, что воздух из легких словно вышибло, а набрать новый никак не получалось. Бестолково побарахтавшись и пару раз хватанув воды открытым ртом, она вдруг поняла, что потихоньку привыкает. И даже начинает получать удовольствие от такого экстремального купания. По крайней мере, бодрость вода вливала в нее рекордными темпами, и сейчас это оказалось более, чем кстати. Рискнуть, что ли, и волосы хорошенько прополоскать?..
Вернувшись, Анет застала в домике идиллическую картинку — занавески с сундука убрали, верх хорошенько протерли и сейчас расставляли на столе найденные где-то в его недрах миски и раскладывали ложки.
 
— Ага, явилась, — обернулся к ней Тибо с видом сварливой жены, дождавшейся благоверного в полтретьего ночи.
А вот целитель, двигавшийся теперь вполне уверенно и даже ловко, глаз от посуды не поднимал, словно то ли боялся, то ли не хотел на нее смотреть. Анетте пожала плечами и решила, что это его дело, и разговаривать продолжила с парнем:
— Передай своему шефу, что ванна освободилась. А лезть за стол грязным и с грязными руками — дурной тон.
— Ведьма! — оскорбился за наставника Тибс. — Он к роднику ходил. Так что почище тебя будет!
— Тем лучше, — не стала та вдаваться в подробности. — Тогда быстро тащи сюда свою корзину и начинай восхвалять мою предусмотрительность. Сейчас посмотришь, как этот твой поборник гигиены жрать будет. Я, пожалуй, даже отсяду на всякий случай. Вон туда.
— Ведьма!
— Угу. А у тебя где-то заело.
 Глава девятая  
Утро следующего дня выдалось сырым, промозглым. Да еще и туманным — тот рваными клочьями наползал со стороны близкого ручья. Зато запахи леса в этой хмари ощущались настолько отчетливо, что Анетте почувствовала себя псом, натасканным на то, чтобы вынюхивать. По крайней мере, запах цветущего шиповника она опознала гораздо раньше, чем увидела сам куст. Да и все остальное тоже: молодые сосновые побеги, от которых тянуло смолой и свежестью; терпкая зелень примятой травы; сырость трухлявого, почти развалившегося ствола, покрытого мхом…
Впрочем, как только солнце поднялось повыше, колдовство рассеялось, сменившись обычным ясным утром, разве что чуть более прохладным, чем хотелось бы.
Уходили из охотничьего домика на рассвете, второпях дожевав остатки вечернего пиршества. Скудные, надо сказать, остатки — не только целитель давеча лопал как не в себя, Анет, если честно, отставала ненамного. Но прежде чем усесться вчера за стол, он все-таки подошел, чтобы принести ей благодарность. Причем именно что принести — со всеми положенными церемониями и прилагающимся к ним пафосом. Да, это оказалось неожиданно, давно ей не целовали пальцев, но гораздо больше поражал взгляд Янира, успевший вернуть себе былую цепкость и ясность. А заодно и тщательно сдерживаемое высокомерие, тоже для этого светлого очень… характерное.
Бледно-голубые глаза смотрели так, словно и не было всех этих пятидесяти лет, но волосы… Седина из каштановых прядей теперь уже никуда не денется, ходить ему с ней, даже когда снова отожрется до человеческого вида. А сделает он это, кстати, в два счета, если и дальше будет с таким азартом молотить все что под руку попадет.
Даже ученик его бестолковый кое-что начал соображать, глядя на то, какими темпами наставник приходит в себя. И дождавшись, пока по дороге в город тот, обрадованный внезапно вернувшейся резвостью, утопал чуть вперед, устроил Анетте настоящий допрос. Но уверен был при этом, что действует тонко и ловко:
— Слушай, а правду говорят, что ведьмы живут девять жизней? Ну, в смысле, девять сроков, отпущенных обычному человеку? И не стареют при этом…
— Про светлого своего узнать хочешь? — хмыкнула та, давая понять, что видит все его хитрости насквозь. — Который внезапно козликом запрыгал и словно полсотни лет скинул?
— Н-ну…
— Правда. Любой, у кого есть сила — не важно, темная или светлая, живет дольше. Кстати, и про голубую кровь то же самое говорят, но там какие-то свои механизмы, совсем другие.
— Это ж сколько лет я тогда жить буду? — едва слышно выдохнул Тибс.
— Ты, юноша, будешь бессмертным. Как и любая глупость. Догоняй давай, пока твой рыцарь света не решил, что мы тут против него заговоры устраиваем.
— Ведьма!
— В точку. А ты шуруй давай, вон твой патрон оглядывается уже.
— Слушай, а короткие матючки у тебя сочнее выходят, — одобрительно кивнул парень, — И запоминать, опять же, легче. Ты ведьма, на них давай переходи, для меня оно удобнее.