Темная сторона
«Недоумок, – выругал себя Штырь, – надо же было попасться на примитивный трюк».
Стало быть, его закроют в подполе и начнут под пытками сдаивать деньги. Штырю и самому приходилось заниматься подобными делами, еще в девяностых, юнцом. Выходит, все не так плохо. От вымогателей можно откупиться, это Штырю тоже было известно не понаслышке. Он отдаст хату, тачку, бабло в обмен на жизнь. Хотя тачку они и так забрали. Неважно: главное, что убивать его явно нет смысла.
– Да он очухался, – сутулый, конопатый, с вислым носом задохлик, явный лох и задрот, присел рядом со Штырем на корточки. – Штырев Валерий Иванович, не так ли? Или документы у тебя подложные?
Штырь разлепил губы.
– Не твое дело, – пренебрежительно бросил он. – Или ты мент?
– Нет, – помотал головой задохлик. – Не мент. Я гораздо хуже. Давайте развяжем ему копыта. Сам потопает, а то руки отваливаются тащить его, борова.
– Нет, не сбежишь, – рослый старик с длинным, жестким лицом и стального цвета глазами перерезал стягивающие ноги Штыря веревки. – Даже не пытайся: пристрелим. Вставай. Вставай, я сказал! Пошел!
Десять минут спустя Штыря втолкнули в темную, ветхую бревенчатую избу с земляным полом и швырнули в угол. Старик зажег фонарь, посветил остальным, пока те усаживались на лавку у рассохшегося дощатого стола.
– Знаешь, где мы? – пробасил плечистый бородач. – Впрочем, откуда тебе знать. Здесь раньше жил твой, можно сказать, коллега. Педофил-растлитель, издевавшийся над несчастными детьми. Хочешь знать, что с ним сталось?
Штырь не ответил. Не рэкетиры, понял он. Тем несчастные дети до звезды. Это другие. Другой масти. Непонятно только какой.
– Не любопытный, значит, – констатировал бородач. – Ну, я тебе и так расскажу. Мы его взяли. Здесь, на этом самом месте. И сдали в полицию. Он получил пожизненное. Но с тобой мы поступим иначе. Знаешь как?
Штырь вновь не ответил, он лихорадочно пытался сообразить, с кем имеет дело. Сообразить не удалось.
Беспризорник поднялся, неспешно приблизился, с размаху всадил ногой в драном ботинке Штырю в лицо. Затем присел на корточки.
– Коляна помнишь? – процедил беспризорник. – Коляна из Купчино, он сел к тебе в машину у гаражей. Это был мой брат. Что ты, сука, с ним сделал?
Вот они кто, понял наконец Штырь. Мстители. Родня и кореша малолетних терпил. У него похолодело внутри. От таких не откупишься: бабло их не интересует. В лучшем случае сдадут ментам. В худшем…
Штырь ощутил горячую струю, оросившую низ живота – от страха не выдержал сфинктер.
– Ч-что вам от м-меня надо? – запинаясь, выдавил он.
– Правды, – подала голос тощая мелкая сучка. – Ты похитил десятки детей. Что ты с ними сделал?
– Н-никого я н-не похищал.
Штырь замолчал. Он долго молчал – всю ночь и до следующего полудня. Молчал и когда беспризорника выставили из избы вон, чтоб не смотрел. И когда на руках не осталось пальцев. И когда выкололи правый глаз. И когда переломали ребра. И когда обухом топора перебили коленные чашечки. Он терял сознание, выныривал из забытья, проваливался в него вновь и опять выныривал, но молчал. Заговорил Штырь, лишь когда бородач рывком содрал с него брюки, затем трусы, а старик ухватил за мошонку и занес нож.
За полчаса Штырь рассказал все. Всю правду, без утайки. И о заказах, и о системе связи, и о том, как добывал товар, доставлял его и сдавал. Он уже плохо понимал, что происходит, и мечтал, лишь чтобы его оставили в покое. Неважно как, лишь бы унялась боль, рвущая остатки тела на лоскуты.
– Последний вопрос, – бородач ухватил то, что осталось от Штыря, за грудки, вздернул. – Как подтвердить, что товар у тебя? Как? Говори, ну!
– Смс, – выдавил Штырь. – Цифры. Время встречи.
Бородач отпустил его, и Штырь кулем завалился на пол. Как мелкая наводила ствол, он не видел. Боли от пробившей висок пули не почувствовал.
– До крайнего срока еще шесть часов, – сказал Иерей, когда добрели до запаркованных у лесной опушки машин. – Мнения. Предложения. Высказываемся по очереди. Геша!
Гек вскинул голову.
– Мы не должны были этого делать, – выпалил он. – Не должны были пытать, убивать. Мы теперь…
– Достаточно, – прервал Иерей. – Маша, ты!
Малая потупилась.
– Он прав, – тихо, едва слышно проговорила она. – Там, в лесу, я об этом не думала. И когда стреляла, не думала. Око за око, зуб за зуб, так ведь по христианским канонам? А теперь… Теперь до меня дошло. Чем мы лучше Штыря?
– Егор! – обернулся Иерей к Прапору.
Тот помолчал, затем неторопливо, тщательно проговаривая слова, сказал:
– Вы не убивали людей. А я убивал. Не раз. На границе случается всякое. Я исполнял свой долг. Так вот: совесть меня не мучила. И уж точно не мучает теперь.
– Что ж, моя очередь, – Иерей привычно перекрестился. – Мы преступили закон. Сначала по мелочи – не сдали полицейским парнишку. Сегодня по-крупному – пытали и казнили супостата Штырева. Обратного пути нет – мы преступники. Но выбор есть. Мы можем разойтись по домам и закончить на этом. Или попытаться прижать к ногтю того, кто придет за товаром, а дальше, как Спаситель сподобит. Решение за каждым из вас. Но прежде, чем вы его примете, я хочу вам кое-что рассказать. Лидочке было двенадцать, когда ее похитил такой же нелюдь. Нашли ее через месяц. Знаете, что от нее осталось? Меньше, чем от Штырева, гораздо меньше. Мою дочь резали по частям. Вынули почки, печень – на продажу. А затем стали кромсать ради забавы, пока не преставилась. Тех, кто это сделал, так и не нашли. Так вот: я не знаю, куда попали дети, похищенные Штыревым, и что там с ними сделали. Но я узнаю. Чего бы мне это ни стоило. И с Божьей помощью рассчитаюсь. Заплачу сполна – столько, сколько смогу. Все. Теперь решайте.
– А на меня вы, значит, хер клали, – подал голос Леха. – Или как?
– Прости, – Иерей виновато сморгнул. – Мы привыкли решать вчетвером, о тебе я как-то и не подумал. Высказывайся, пожалуйста. И, если можно, без брани.
– Против этого, второго урода, у вас ничего нет, так? Предъявить ему нечего. Свидетелей тоже нет, только Штырь, жмурик. Срок в девять. Подгоняйте тачку на место. Прапор сядет за руль, меня сунете в багажник. И на передаче его возьмете. Дальше сами решайте. Хотите – ментам сдавайте. Хотите – как со Штырем.
Курьер проехал мимо «Тойоты», припаркованной у прохудившейся железнодорожной стрелки. Водила за рулем был не тот, что поставлял товар в последние месяцы. Замены поставщиков случались и раньше, но Курьер насторожился. По нажитому в горячих и не очень точках опыту, помноженному на профессиональную осторожность, он знал, что смена привычного на новое всегда опасна. Секунду-другую Курьер колебался, затем выудил из кармана мобильник и набрал Дамира. С полминуты напряженно ждал, но дождался лишь предложения оставить сообщение на автоответчике.
Курьер бросил мобильник на пассажирское сиденье, выдернул из подмышечной кобуры «Беретту», поставил на боевой взвод, сунул в карман плаща и развернул «Газель». Поравнялся с «Тойотой», приоткрыл водительское окно и небрежно спросил:
– Который час?
Водитель «Тойоты» встрепенулся, выбрался из салона.
– Часов нет.
Курьер помедлил. Водила ему не понравился – слишком стар для такой работенки. С другой стороны – отзыв правильный, да и не его это дело. Курьер выпрыгнул из кабины, обогнул «Газель», распахнул заднюю дверцу кузова.
Водила открыл багажник. Вдвоем они вытащили оттуда связанного по рукам и ногам оборвыша с заткнутым тряпкой ртом.
– Бабки, – потребовал поставщик.
Курьер отступил на шаг, сунул руку в карман плаща. Требовать гонорар до того, как товар перегружен, было не по понятиям. Кроме того, с товаром происходило что-то не то. Миг спустя Курьер понял, что именно. В глазах у связанного пацана не было страха. Ни на йоту, ничуть.
