Всегда твой (ЛП)

— Я получил такое же сообщение от своего отца.
— Что происходит? — спрашивает она, и растерянность на ее лице отражает то, что я чувствую внутри.
Если это касается обеих наших семей, значит, это связано с какими-то делами, которые наши отцы ведут вместе, но я не знаю, почему для этого нужно присутствие каждого из нас.
— Полагаю, нам лучше это выяснить. — Я говорю, поворачиваюсь на пятках и иду к кабинету отца. Я слышу, как Сикс ускоряет шаг, стараясь не отстать от меня, когда я врываюсь в кабинет без стука.
Его кабинет — это большое помещение, разделенное на секции. Справа — зона отдыха с двумя диванами, стоящими друг напротив друга, и низким кофейным столиком, слева — бар с полным набором продуктов и зоной для приготовления коктейлей, а в завершение — собственно кабинет, расположенный на более возвышенном месте.
Мой отец расположился на одном из этих диванов, сидя напротив родителей Сикстайн.
Ее отец, Каллум, такой же массивный и внушительный, каким я его помню. Его руки лениво раскинуты на диване в позе, которая позволяет ему выглядеть совершенно расслабленным и доступным, небрежно скрывая тот факт, что он один из самых опасных людей в мире.
Его рука по-хозяйски перекинута через плечо жены, а взгляд обжигает ее щеку. Свою красоту Сикстайн получила от матери, Аделаиды, которая так же потрясающе выглядит, как и ее дочь. Ее рука лежит на его колене, а он рассеянно играет с кольцом на ее безымянном пальце.
Я не могу представить, что когда-нибудь буду настолько одержим своей женой.
Они оба поворачиваются, услышав, что я вошел, и встают, увидев за моей спиной Сикстайн.
— Ma chérie — дорогая, — говорит ее мама, направляясь к ней с яркой улыбкой и широко раскрытыми объятиями. — Tu m'as manqué — я скучала по тебе. — Она целует обе щеки дочери, а затем заключает ее в теплые объятия и прижимает к себе на долгие мгновения.
— Coucou, Maman — Здравстуй, мама. Я тоже по тебе скучала. — Она говорит, переходя в объятия отца. — И по тебе, папа. Я так рада тебя видеть. — Она прижимается лицом к груди отца, а он целует ее в макушку, в то время как мы с отцом просто смотрим друг на друга. Никакого счастливого воссоединения для нас не произошло.
— Не то чтобы это воссоединение семьи не было захватывающим зрелищем, но какого хрена я здесь делаю? — я показываю на родителей Сикс. — Или еще лучший вопрос: какого хрена вы здесь делаете?
Глаза ее отца сужаются на меня.
— Тебе нужно следить за своим тоном.
— Мне не нужно ничего делать в моем доме, — говорю я с наглой улыбкой.
— Папа, — вклинивается между нами Сикс, заставляя его оторвать взгляд от меня и посмотреть на нее, — зачем ты попросил меня приехать сюда?
Он вздыхает в ответ на ее мягкий вопрос, берет свою жену за руку и садится обратно на диван, оставляя нас двоих стоять перед ними в неловком положении.
Я складываю руки на груди, ожидая, что он ответит ей. Судя по тому, как блестят его глаза, когда он смотрит на нее, она все еще его маленькая принцесса. Интересно, что с годами это не изменилось, потому что он всегда очень оберегал ее.
Когда мы с Астором играли с Сикс, я часто чувствовал, как его глаза впиваются в мою шею, его взгляд следовал исключительно за мной и анализировал меня, словно он чувствовал, что я полностью намерен однажды забрать ее у него.
Но это было в прошлом.
За то время, что мы стоим здесь, я перебрал сотни вариантов того, почему мой отец и ее родители могут находиться в одной комнате, но ни один из них не объясняет, почему мы здесь.
Отец Сикстайн протягивает руку в сторону моего отца, жестом предлагая ему говорить.
— Мы с Каллумом уже много лет вместе занимаемся бизнесом, — вклинивается мой отец, его голос зауряден и лишен эмоций, когда он говорит, — мы оба получили огромную выгоду от этого партнерства. Синдикат заработал кучу денег, работая через его легальный бизнес, а взамен наша сеть обеспечила ему мощный плацдарм в Европе, и в частности в Англии.
— Это здорово, — искренне говорит Сикс, хотя я слышу в ее голосе явное замешательство.
  
Я не могу винить ее за это, я все еще не понял, в чем тут дело.
Он продолжает.
— Пока мы едины и верны друг другу, у обоих наших бизнесов светлое будущее. Пока мы не предадим друг друга, как это часто бывает в нашем мире.
— Для этого нам нужно укрепить наш союз семейными узами, — говорит Каллум, глядя только на свою дочь. Его слова проникают в душу, и, когда он продолжает, его осеняет понимание. — Как это всегда делалось, — добавляет он, — через брак. В частности, ваш.
— Нет.
Я выпаливаю ответ в наступившей тишине, даже не дав новости дойти до Сикс. Она испуганно поворачивает голову в мою сторону.
— Нет, — повторяю я просто и безапелляционно.
— Погоди, что ты имеешь в виду, папа? — спрашивает Сикс, недоверчиво глядя на меня. — Ты говоришь, что хочешь, чтобы я вышла за него замуж?
Неверие и ужас в ее голосе при мысли о том, что она может выйти за меня замуж, только подстегивают гнев, который проникает в меня и затмевает все мои чувства.
— Я не женюсь на ней. — Я рычу на своего отца, полностью игнорируя ее семью.
Я скорее чувствую, чем вижу, как она вздрагивает от силы моих слов.
— Женишься, — отвечает мой отец и добавляет. — Мы пока сохраним это в секрете и объявим об этом в прессе в новом году. Тогда мы сможем спланировать свадьбу после того, как ты закончишь школу.
Я подхожу к краю дивана и кладу руки на подлокотник.
— Ты, мать твою, не слушаешь, — произношу я сквозь стиснутые зубы. — Нечего объявлять, я не женюсь на ней.
Он слегка поворачивает голову, едва удостоив меня взглядом.
— Ты женишься, если не хочешь, чтобы от тебя отреклись. Либо ты женишься на ней, либо тебя лишат наследства, — заявляет он, его голос звучит почти скучающе. Он пожимает плечами, словно для него это не имеет никакого значения, и, очевидно, так оно и есть. — Я потерял одного сына, что значит потерять еще одного? Вопрос в том, как ты будешь выживать без денег, власти и привилегий?
Я выпрямляюсь, заставляя свое лицо оставаться бесстрастным, чтобы он не получил удовольствия, видя, как я взбешен. Я рассчитываю на эти деньги после окончания школы, чтобы начать все сначала вдали от этих жалких людей, которых я вынуждена называть своей семьей.
— Должен быть кто-то еще. — Я хмыкаю, игнорируя обиженный взгляд Сикс, брошенный в мою сторону. — Кто угодно.
Каллум встает на ноги, разворачивая свое тело во весь рост, и смотрит на меня.
— Ты должен считать себя самым счастливым человеком на свете, женившись на Сикстайн. Многие мужчины убили бы за то, чтобы оказаться на твоем месте.
— Тогда пусть один из них женится на ней, — предлагаю я, хотя мои слова прямо противоположны тому, как отвратительно бурлит мой желудок при этой мысли.
Я не позволю этому случиться. Я потратил годы на то, чтобы отстраниться от нее, попытаться забыть ее, и я ни за что на свете не женюсь на ней только потому, что брат, которого она хотела, больше не доступен.
Я не сомневаюсь, что если бы Астор все еще был здесь, этот союз был бы между ними двумя.
Я просто заменяю его, как делал это всю свою жизнь. Из всего, что изменила его смерть, она не изменила этого.
— Мама, папа, — слышу я неуверенный голос сзади себя. Повернувшись, я вижу, что Сикс обеспокоенно жует губу. — Мы можем пойти домой и поговорить об этом?
— Мы поговорим об этом здесь. — Я говорю, обхватывая рукой ее предплечье, чтобы удержать ее на месте. — Скажи ему, что ты тоже этого не хочешь. — Я приказываю, мой взгляд мечется туда-сюда между ее глазами.
Она никак не реагирует, просто смотрит на меня в ответ с невыразительным выражением лица.
Рука обхватывает мое запястье и сжимает его до тех пор, пока я не чувствую, как все кости в моей руке сгибаются под сильным захватом и грозят сломаться пополам.
Каллум отбрасывает мою руку в сторону, словно это неудобная ворсинка, и делает шаг между нами, пряча Сикс за своим крупным телом.