Очень долгое путешествие, или Инь и Ян. Сердце Мира (СИ)

— Эта земля всегда была ничьей, — сказал чуть погодя эльф. — С запада за горами Туссент, с востока Огненные Горы. Попасть сюда с Севера можно только через Врата Сольвейг, куда нас выбросили чародейки.
Иорвет замолк и, проведя пальцем по содранной коре дерева, опять осмотрелся по сторонам.
— Голые, бесплодные земли, — продолжил он. — Испокон веков сюда, к племенам людоедов, стекались изгои, придумывали культы и грызлись между собой. Четыре года назад, после битвы под Бренной, этой дорогой прошли толпы беженцев.
— И Исенгрим?
— Да. Но он тут точно бы не остался, здесь оседают лишь самые отбросы.
Идти стало легче — деревья разошлись вокруг поляны, скоя'таэль, однако, недовольно хмурился.
— Стой! — вдруг крикнул он.
Я опустила занесённую в шаге ногу, земля взметнулась пылью, ногу дёрнуло. С треском рассекла воздух и разогнулась мощная ветвь, и мир перевернулся. Я висела, пойманная за щиколотку в силки, на пару метров не доставая до земли. Шляпа упала. Раздался тонкий свист: с деревьев на другой стороне поляны лавиной стекали, ловко перебирая руками и ногами, полуприкрытые лохмотьями люди.
Иорвет в момент очутился на той самой ветке, на которой болталась я, засвистели стрелы. Аборигены — оборванные, босые, с клочковатыми бородами — жадно смотрели голодными глазами и подбирались ближе. Их уже набралось с десяток, но со всех сторон прибывали новые, совершенно не обращая внимания на товарищей, падающих от стрел. В руках они сжимали длинные ножи и палицы. Свисая вниз головой, я вытянула из ножен стальной меч, взмахнула предупреждающе. Среди аборигенов прошло ворчание, и вперёд выступили трое, расправляя широкую сеть.
Стрела пронзила одного из них, я раскачалась. Несмотря на, мягко сказать, непривычный ракурс, у меня было определённое преимущество в высоте, и дикарям было сложно поймать меня, не подставившись под меч. Я шарахнула Аардом. Сеть отлетела назад. Раскачиваясь всё сильнее, в крайних точках я отшвыривала нападавших, но их становилось всё больше и больше. Четверо полезли на дерево к Иорвету, и теперь я старалась скинуть и их, попутно размахивая мечом и не давая ко мне приблизиться.
Голова тяжко пульсировала от прилившей крови. Я рассекала мечом тянущиеся руки, отбивала дубинки и ножи, пускала в лица Игни. У этих людей, казалось, совершенно отсутствовал инстинкт самосохранения: они лезли, как безумцы, не боясь попасть под лезвие или струю огня.
Лес пронзил новый протяжный свист, и неожиданно вся рычащая масса оборванцев застыла, через миг по ней прокатилась волна и, как тараканы, они бросились врассыпную. С улюлюканьем на опушку выскочили полуголые воины, которые точными ударами сабель и копий убивали оборванцев, не давая убежать в лес и скрыться на деревьях. Через несколько минут поляна была усеяна трупами. Приготовив меч, я качалась на верёвке. Иорвет тоже ждал. Снизу я видела, что он выпрямился на ветке во весь рост и с натянутым луком следил за вновь прибывшими.
Пара десятков воинов, мощные лоснящиеся тела которых были испещрены орнаментами татуировок, подходили в молчании, не предвещавшем ничего хорошего. В меня нацелились копья, и я быстро обновила Квен. Вдруг ближайший воин вытянул руку в сторону Иорвета и закричал:
— Мессия! Мессия!
Все, как один, упали на колени и согнулись, отбивая лбы о землю.
— Что за бред? — услышала я сверху.
Тот же воин поднялся с колен и стал приглашающими жестами звать Иорвета, кланяясь и прикладывая руки к груди. Повисла долгая пауза, и, наконец, эльф соскользнул по моей верёвке и, перерубив её, спрыгнул на землю. Я повалилась вниз и тут же вскочила, держа меч перед собой.
Воины, жестикулируя, переговаривались на диковинном языке — из них горохом выпадали звонкие слоги, перемежающиеся редкими словами на всеобщем. В то же время они продолжали кланяться Иорвету и тыкали в меня пальцами.
— Мессия! Колдунья! — слышали мы.
— Мессия, хорошо! — главарь обратился к Иорвету. — Колдунья, огонь, плохо!
— Она не колдунья, — ровно сказал Иорвет, — она ведьмак.
 
— Ведьма! Ведьма! — пошли возбужденные голоса.
Я выругалась. Воины опять принялись совещаться. Наконец, тот же главарь выступил вперёд, подошёл к нам.
— Ведьма не колдует, не убивает, — он ладонью отвёл мой меч.
Я посмотрела на Иорвета, он кивнул. Нарочито медленно я убрала меч в ножны.
— Вы — гости. Жрец ждёт. Мессия — радость нам, мы ждём, много лет ждём, — воин подошёл ко мне и внезапно, молниеносно выбросив вперёд руки, набросил и защёлкнул на моём левом запястье широкий браслет. Меч Иорвета упёрся ему в шею. — Ведьма Мессии не колдует, мы не сделаем зла.
От обиды слёзы чуть не брызнули у меня из глаз — по голубоватому отсвету тёмного металла я поняла, что браслет сделан из двимерита. Он выглядел массивным украшением, плотно охватившим руку от запястья до середины предплечья, и не мешал движению, однако ведьмачьи знаки, вероятно, блокировал не хуже двимеритовых наручников.
Я подобрала и злобно нахлобучила на голову шляпу. Иорвет враскачку вытащил из живота ближайшего трупа свою стрелу, обтёр о мох на дереве. Главарь тут же дал команду, и воины рассыпались по поляне, выдёргивая скоя'таэльские стрелы из тел и с бесстрастностью мясников помогая себе похожими на мачете изогнутыми ножами, будто выковыривали глазки из картофелин. С поклоном они возвращали очищенные от тканей окровавленные стрелы Иорвету, а тот невозмутимо складывал их в колчан. Однако когда колчан наполнился, главарь протянул к нему руку и стал показывать на мечи:
— Надо отдать. Мы друзья, ты друг.
Иорвет нехотя отстегнул от пояса ножны меча, снял с перевязи кинжал и, помедлив, отдал колчан со стрелами.
— Лук без стрел бесполезен, пусть останется у меня, — сказал он.
Воин задумался и коротко кивнул, послав Иорвету любящую улыбку. Направился ко мне, и мои мечи, ведьмачий нож и арбалет последовали за оружием скоя'таэля. Наконец, в сопровождении воинов мы двинулись прочь с поляны.
Теперь я могла рассмотреть незваных спасителей внимательней. Их я, скорее, назвала бы туземцами, в отличие от тех, первых. Те выглядели как одичавшие оголодавшие кметы, у этих же были натренированные смуглые с сероватым отливом (вероятно, из-за недостатка солнца) тела. Особо выделялся главарь, а может, и вождь — и ростом и статью. Крупные волны чёрных волос ложились на плечи, близко посаженные глаза под сурово сведёнными бровями и свирепое, с широким носом и без признаков растительности скуластое лицо делали его похожим на картинки вождей полинезийских племён. Лишь при взгляде на Иорвета его лицо озарялось незамутнённой детской радостью. Мы переглянулись с эльфом, он едва заметно пожал плечами.
Мы шли и шли через лес, и я незаметно ощупывала браслет. Тот сидел плотно, сдавливая запястье чуть повыше сустава, и я не могла найти ни выступа, ни замка на покрытом узорами металле, чтобы снять его, и, отчаявшись, решила попробовать освободиться позже, когда смогу вытянуть из-под браслета перчатку. День плавно перешёл в сумерки, когда мы подошли к массивному, окруженному рвом частоколу, возвышавшемуся на валу. По углам частокол освещали факелы, воткнутые в темечки отрубленных скалящихся бородатых голов.
Ворота отворились, волной пронёсся шёпот, перешедший в ликующие голоса со всех сторон бегущих к нам жителей. «Мессия! Мессия!» — как заведённые, повторяли они. Черноволосые женщины в перекинутых через плечи разноцветных накидках и длинных в пол юбках тянули руки, пытаясь дотронуться до Иорвета, толкались и локтями оттесняли меня от эльфа. Истерия нарастала.
— Ата! — раздался голос, толпа замерла.
Подняв руку, к нам подходил воин, которого можно было принять за брата-близнеца главаря туземного отряда, приведшего нас. С другой стороны приближался ещё один такой же, и я уже решила, что схожу с ума и у меня начало троиться в глазах.
Толпа притихла, не переставая давить, и Иорвет, пользуясь моментом, схватил меня за руку и выдернул к себе сквозь сопротивляющиеся тела.