Короли рая

– Скоро с тобой поговорит монах. Ты должен во всем повиноваться этому человеку, чтобы уйти отсюда, мой принц. Он будет твоим проводником, твоим наставником, и лишь когда он решит, что тебе можно вернуться в город, ты станешь мужчиной в глазах твоего отца. Если попытаешься вернуться до этого, то снова увидишь меня. – Все это было сказано без злого умысла или угрозы, просто констатация истины. Кейл глубоко вздохнул:
– Благодарю, Эка. Извини за то, что было раньше. Знаю, ты всего лишь исполняешь свой долг. – Он исправно поклонился.
Эка ответил поклоном и улыбнулся: – Не бойся, юный Алаку. Хотя и не советую тебе спешить, я думаю, долго ты здесь не пробудешь. – Засим он закрыл дверь, и Кейл молча сел на неудобную койку, обзаведшись временем подумать и зная в глубине души: что бы он ни сделал, это ничего не изменит, и он будет здесь, пока Лани не уедет… Его глаза подернулись влагой.
* * *
В конце концов Кейл заснул, а когда проснулся, на него глядел в упор монах, сидящий на полу. Выглядел он самое меньшее лет на шестьдесят, с чисто выбритыми лицом и головой, кустистыми белыми бровями и морщинистой кожей. Одетый в такую же рясу, что и у других, он удобно устроился и наблюдал за Кейлом без всякого выражения. Он молчал.
Кейл сел в постели, смаргивая сон, и попытался заставить свой ум работать:
– Как долго вы тут сидите?
– Уже долго, – отрезал монах и принял оживленный вид, словно его тоже разбудили. – Ты спишь слишком глубоко и слишком много. И ты груб.
Я груб?
– Вы могли бы меня разбудить. – Кейл прочистил горло, немного озадаченный.
– Да, но тогда я бы не узнал, что ты спишь, как больная старуха. Теперь встань и веди себя так, будто твоя семья учила тебя манерам.
Кейл отчаянно уцепился за слова Эки. Повинуйся ему во всем, чтобы покинуть это место. Он встал, прикоснувшись тыльной стороной ладони ко лбу, и поклонился.
– Как ваше имя, сударь?
Монах покачал головой с таким видом, словно только что съел что-то гнилое.
– Мое имя Лонакарак-самэджунасита. Вместо этого ты должен был спросить, как бы я хотел, чтобы меня звали.
Он говорил быстро, и Кейл потерял нить имени где-то на четвертом слоге. Чтобы быть особенно учтивым, он должен повторить его, когда представится, и как раз собирался попробовать, когда монах прервал его:
– Если я захочу услышать, как ты шаришь в моем имени, будто в женском белье, своим неуклюжим языком иностранца, то попрошу об этом. Ты будешь звать меня мастером. Или мастером Ло. Справишься хотя бы с этим?
Кейл хотел было сказать, что, несмотря на неопытность, весьма неплохо шарит в женском белье, но взамен опять поклонился.
– Мое имя… – начал он, но монах опять прервал его:
– Я отлично знаю, кто ты такой, принц. И вместо того, чтоб дать старику мирно помереть, твой отец попросил меня учить тебя, как я учил твоих братьев и его самого.
Глаза Кейла расширились при этих словах, и лицо монаха выразило еще большее отвращение, если такое вообще возможно.
– Ты думал, Фарахи появился на свет королем и отцом? Нет, он был таким же глупым пацаном, как и ты, а я сделал его менее глупым. Это самое большее, на что я могу надеяться с любым учащимся, а с то- бой я не уверен даже в этом. Желаешь начать прямо сегодня?
Сна теперь как не бывало, и Кейл постарался не вытаращить глаза, услышав, как его отца назвали глупым. Этого было практически достаточно, чтобы ему понравился этот человек.
– Да, – просто сказал он, смирившись, и монах кивнул морщинистой лысой головой.
– Ладно. Почему ты здесь?
Что ж, это испытание, и я не хочу его проходить. Кейл попытался придумать что-нибудь умное.
– Потому что двое мужчин привезли меня сюда на лодке и заперли в этой комнате.
Ло покачал головой, закрывая мутные глаза.
– Ты, должно быть, самый глупый мальчик из всех, кого я когда-либо встречал. Я непременно умру от старости прежде, чем ты уйдешь отсюда. Твой отец жесток, а жизнь несправедлива. Почему эти люди привели тебя сюда?
 
Умудрившись не покраснеть, Кейл подумал, что все те месяцы, когда офицеры флота орали на него за то, что он ужасно плох во всем, принесли-таки пользу.
– Потому что им приказал мой отец.
Ло подался вперед, уперся ладонями в пол и опустил голову.
– Почему твой отец приказал им привести тебя сюда?
Кейл пожал плечами:
– Это вопрос, на который есть много ответов.
– Нет, это не так. Скажи мне почему.
– Потому что он присылает сюда всех своих сыновей.
– Почему?
– Потому что… король делает это согласно традиции.
– Почему, глупый, глупый мальчишка?
Кейл понятия не имел. Он хотел сказать: «Потому что так решил мой пра-пра-прадедушка?», но был почти уверен, что знает, каким будет следующий вопрос.
– Я не знаю.
Монах вскинул руки вверх и прокричал с тем, что казалось истинной, снисходительной радостью:
– Хвала всему священному, святым мужам и распутным девкам! – Затем, резко опустив голову обратно, он посмотрел в глаза Кейлу. – Вот первый урок. Ты даже не знаешь, почему ты здесь. Завтра мы проведем еще один урок. В следующий раз, когда я задам тебе вопрос, а ты не знаешь ответа, незамедлительно оповести меня. Тебе понятно?
– Да, – сразу же ответил Кейл, и монах кивнул:
– Поскольку ты показал, что пригоден к обучению, сегодня тебе дадут воды. Завтра, возможно, ты заработаешь еды. – С этими словами монах неуклюже встал, опираясь на руки, пока выпрастывал из-под себя ноги и зад, громко кряхтя от усилия, затем пошел открывать дверь.
– Мастер, что мне делать до тех пор?
Старик обернулся и взглянул на него с прежним недовольством.
– Мне наплевать.
Кейл услышал, как захлопнулся замок парой секунд спустя, а затем тишину нарушало только урчание его уже пустого желудка.
Какое-то время он не двигался, по ощущениям, погрузившись на долгие часы в безнадежность. Когда ему надоело сидеть, он принялся расхаживать по крошечной келье. Сделал небольшую зарядку: отжался руками от пола, затем лег на спину и подкачал ноги. А когда слишком устал, проголодался и захотел пить, он лег на койку, впервые в жизни пожалев, что с ним нет гувернеров или стопки книг.
Когда свет в зарешеченном окне померк, единственной отдушиной в этой скуке стал визит мальчика, который принес воду. Кейл поклонился и поздоровался, но мальчик в мантии без единого слова оставил на полу медный котелок, ушел и снова запер дверь. Кейлу захотелось, воспользовавшись моментом, проскочить мимо него и убежать, но, скорее всего, это не только навлечет позор на мальца, но и завершится повторной поимкой, рано или поздно.
Поэтому он выпил воду. Подождал. Воспользовался ночным горшком. Подождал. И его мысли, вопреки слабому сопротивлению, в конце концов поплыли к Лани. С той самой встречи в дворцовом саду он то и дело представлял себе, как раздевает принцессу, и опять вообразил ее в двадцатый раз, хотя это было всего лишь прошлой ночью. Ее нежная кожа, ее влага. Эти глаза, когда она взяла его ртом… Он вздохнул и затвердел, смеясь, когда подумал о «битве с королевским угрем», и о Тхетме, и о своих юнгах.
Желание стать офицером было не просто предлогом для свиданий с Лани. Он скучал по своим друзьям. Он и впрямь хотел выбраться с ними в реальный мир – стать солдатом вместе с ними. Но теперь и этому не бывать… В конечном итоге Кейл заснул, хотя несколько раз беспокойно пробуждался, не думая ни о чем новом или путном, пока медленно тянулись часы и возвращался утренний свет.
К утру его желудок скрутило – никогда в жизни Кейл не обходился без еды дольше чем полдня, а сейчас времени прошло уже вдвое больше. Ему хотелось то ли блевать, то ли съесть простыни. Он ощутил слабость и покалывание в мышцах, когда встал, чтобы опять воспользоваться горшком, хоть ему до чертиков надоело амбре собственной мочи. Он сосчитал неровности на стенах, затем пятна на кровати и, наконец, наконец, он услышал шум за дверью, и в комнату прошаркал старый сморщенный мастер Ло со вздернутым носом.