Короли рая
Кунла презрительно зашипела.
– Избавь нас от своих заблуждений, еретик.
Толпа, однако, не проявила такого пренебрежения, а Каро не сдвинулся с места. На виске мужчины выступили бисеринки пота, в то время как зрители рядом с ним занервничали. Его рука крепче стиснула рукоять меча в ножнах, и взгляд его показался Дале пристыженным и отстраненным, словно тот о чем-то вспоминал.
Кунла рядом с ним дернулась.
– Я сделаю то, что должен. – Его голос был напряженным и повышенным.
Тянулись долгие секунды, а он все не двигался. Наконец он повернулся на каблуках и кивнул своим людям. Запустив руки за пазухи, многие достали амулеты в виде серебряных мечей и как будто впервые посмотрели на Кунлу; их прежде безучастные лица исказились откровенной ненавистью. Они молча последовали за своим вождем прочь от круга, без разбору толкая любого, кто мешался у них под ногами. На Далу они даже не взглянули.
Среди зрителей вспыхнуло несколько очагов хаоса, и Законовещатель Бодиль наблюдала за происходящим.
– Жрица Кунла, – визгливо прокричала она над толпой, – что за заминка? Подойди к кругу.
– Я скоро буду, Вещатель. – Кунла подала знак своим ручным убийцам, все еще удивительно спокойным: – Уберите их. – Она воззрилась на суровое, безучастное лицо главаря южан. – Живо.
Тот шагнул вперед с обнаженным коротким мечом, а его люди последовали за ним и расчистили себе путь еще большей силой, орудуя дубинками. Главарь окинул взглядом дюжину мужчин перед собой. Воины обеих шеренг смотрели друг на друга, явно готовые к бою, но так и не сошлись. Один из преступников, держащих рунный клинок, вложил тот в ножны и достал из-за пояса большую суму. Он встряхнул ее, и раздалось позвякивание.
Букаяг воззвал вновь:
– Мужчины Юга! У нас с вами одни и те же боги и обычаи. Мы не хотим с вами драться. Возьмите это серебро и уходите целыми, а не то, я обещаю, мало кто из вас увидит своих детей снова.
Толпа уступила варварам как можно больше места, несмотря на сопротивление стоящих сзади. Говоривший бандит вышел вперед, бесстрашно вздернув подбородок и неся свой кожаный мешок свободными от оружия руками так, чтобы видно было содержимое. Главарь «убийц» наклонился вперед и заглянул внутрь. Он издал ртом нечто вроде кудахтанья, протянул руку и взял сумку, поднимая и опуская, словно оценивая вес. Затем он резко отвернул голову от круга и вложил свой меч в ножны. Он развернулся и двинулся прочь; его люди без единого слова зашагали вслед отряду Каро.
А тем временем на лице Кунлы проступали все более яркие красные пятна. Теперь кое-кто из юношей и девушек в толпе неприкрыто глазели и даже смеялись, но люди постарше глядели мрачно. Иные, заметила Дала, стали разбредаться.
– Мы можем помочь вам, Сестра? – Джучи не пряталась за спинами своих людей, хотя ее лицо побледнело, а голос дрожал. Дала невольно испытала чувство гордости.
– Я буду признательна, Сестра. – Краска немного схлынула с лица Верховной Жрицы.
Она почтительно склонила голову – для женщины ее ранга невообразимый знак уважения к воспитаннице, – и Джучи, тотчас расправив перышки, прикрикнула на своего союзника-вождя. Его мощная челюсть напряглась и, казалось, заскрежетала; он кивнул, и его бойцы исправно двинулись вперед.
Когда две шеренги остановились на расстоянии пары шагов друг от друга и публика притихла в ожидании, голос Букаяга вновь зазвучал издевательски ясно.
– Айдэн! – позвал он. Здоровяк поднял голову.
Кунла развернулась и, брызжа слюной, заорала:
– Мне что, убирать их самой? Просто прикончи их на хрен!
Дала отпрянула на шаг от этого тона, ибо за два года ни разу не видела, чтобы ее наставница теряла самоконтроль. Губы здоровяка скривились, как бы в отвращении. Его спокойные глаза прищурились и посуровели, затем он отвел взгляд.
Люди в толпе умолкли, будто знали, что негромкий голос Айдэна можно расслышать с трудом. Возможно, так и было.
– С добрым утром, Рунный Шаман, – сказал он, вновь сама невозмутимость, как если бы за ним не наблюдала вся долина. Он вынул из ножен отполированный меч и проверил его остроту большим пальцем.
– Однажды ты попросил меня передать богам послание, могучий вождь. Ты помнишь это?
Айдэн рассматривал свой меч, не отрывая взгляд.
– Да, – сказал он с ничего не выражающим лицом.
– Я ответил тебе: ты узнаешь, когда придет время. Теперь ты это видишь – распростертый перед тобой огненный горизонт?
Здоровяк выдохнул и закрыл глаза.
– Я это вижу.
Он шагнул вперед и вытащил второй меч, оба достаточно большие, чтобы любым из них мог орудовать не столь крупный мужчина. Ножны зазвенели, а его мышцы напряглись от плеч до икр. Он метнулся вперед, и каждый, у кого был меч, опасливо сжал его рукоять, а зрители, похоже, разрывались между тем, чтобы посмотреть на человека-легенду в бою, и желанием спасаться бегством.
«Бандиты» приняли боевые стойки, словно готовясь отразить атаку. Затем, в паре футов от шеренги Букаяга, Айдэн развернулся. Он встал напротив жрицы и напротив своих собственных людей.
– Я не указываю вам, что делать, – сказал он так, будто обсуждал погоду. – Но я служу старым богам, и я убью тех, кто противостоит им.
Дала слушала и поняла, что в какой-то момент перестала дышать. Она взглянула и увидела полную растерянность Джучи, ужас в глазах людей Айдэна, как будто выступить против их кумира было бы все равно что отрубить себе конечности.
– Этот мужчина преступник, – завопила Кунла, не обращаясь ни к кому конкретно, – он приговорен к смерти его собственными словами! Он душегуб, который убивает женщин! Жрицы! Вы верите, будто он говорит от имени богов? Он будет гореть в адском огне за это… кощунство… как и любой, кто служит ему!
Дала смотрела на вопящую, запачканную дорожной грязью женщину, которой прислуживала, затем на демона на вершине скалы.
Послушание и закон – или хаос и слава?
Она склоняла отчаявшихся мужчин почти так же, как этот «бандит». Она знала, кому стал бы служить Бирмун. Казалось, даже таких мужчин, как Айдэн – по общему мнению, одних из наиболее поощряемых служителями Гальдры, – даже таких можно было поколебать. И вот он здесь, живой пример, с мечом в руке и готовый умереть. Орден обречен, подумала Дала, не находя ни доводов, ни чувства надежды, чтобы побороть ползущее по спине оцепенение, мы все обречены.
Никто не шевелился. Многие воины в толпе не служили Айдэну, и на их лицах отражалась неприкрытая тревога.
Кунла указала на судей – тридцать с лишним сидящих на скамьях мужчин и женщин, которые пока что бездействовали.
– Любой может обвинить этих изменников в препятствии закону! – воскликнула она. – Есть ли среди вас хоть кто-то смелый?
Один пожилой мужчина сразу встал, как будто этого ждал. Его до сих пор крепкое тело было облачено в опрятную одежду, на ногах новые кожаные ботинки, а волосы и борода с проседью аккуратно подстрижены.
– Это наш священный долг, Жрица. Я послужу. – Он покинул скамью и направился к внутреннему кольцу размеренными шагами; одни в толпе захлопали ему, и он ухмыльнулся и снисходительно махнул рукой, как будто все это было напоказ. Другие выкрикнули оскорбления – почти все голоса мужские, – но остановить его никто не попытался.
Его кровь забрызгала нескольких судей. Красные пятна усеяли дорогую ткань и лица с раскрытыми ртами, словно краска, стряхнутая с кисти. Мужчина охнул и повалился в грязь, царапая рукоять ножа, торчащего из горла, и гротескно молотя ногами.
– Ну, кто тут еще… верен долгу?
Букаяг вытащил из-за пояса еще один клинок, и в круге закона вспыхнула драка.
33Итак, план «Б». Ну, точней «В».
Рока полностью обхватил своей лапищей шею Законовещателя Бодиль.
– Объяви ее отсутствующей и вне закона. – Он сдавил.
– Пока, – она хватала ртом воздух, – …нет.
Он услышал, как судьи встают, зовут на помощь и бегут за новыми воинами. Ранее он захватил внучек Бодиль, чтобы заручиться ее «содействием», и до сих пор это работало успешно, но у старухи имелись свои рамки. В ней еще не угас боевой дух.