Репетитор

— Когда мы договаривались о работе наших преподавателей, кто-нибудь вам говорил, что Джулиан закончил университет?
— Нет. Но он кажется таким образованным.
— Джулиан действительно образованный человек. Несколько лет назад он даже читал лекцию в университете. Он показал мне отзыв от декана Баллиола. В отличие от некоторых моих коллег, чьи имена не будем называть, я всегда требую рекомендации, когда принимаю человека на работу.
Линда пыталась вспомнить, где находится Баллиол. В Висконсине?
— Вы имеете в виду Университет Бело?
— Баллиол, — сказала Марджи. — Один из колледжей Оксфорда.
— Джулиан читал лекцию в Оксфорде?
— Да. Насколько я поняла, за ней последовал целый ряд семинарских занятий.
— А какая тема?
— Не имеет отношения к SAT, если вы спрашиваете об этом.
— Все равно, любопытно.
— Секундочку.
Линда услышала шорох бумаг. «Луга Вест-Милла» — что не так с этим названием? Марджи снова взяла трубку:
— Вот. «Гадюки в моем рюкзаке. Зоологическая коллекция, собранная в джунглях Габона». В рецензии сказано: «Как приятно, что продолжают жить традиции любительских полевых исследований».
— Невероятно!
— На вашем месте я не стала бы обсуждать это с Джулианом.
— Но почему?!
— Он просил меня не говорить о его опыте родителям учеников.
— Да?
— Он боится показаться претенциозным. По-моему, это очаровательно.
Три сотни баксов в день. Правда ли, что велосипедный посыльный в Нью-Йорке зарабатывает столько? Скотт знал одно — эти деньги давали свободу.
— Вы меня слушаете? — спросил старческий голос в телефонной трубке у его уха.
— Ищу нужные бумаги… — Скотт пропустил обращение, потому что не помнил, с кем говорит — с мистером Инсли или с миссис Инсли — их голоса были абсолютно похожи. — Все в порядке.
— То есть страховка все покрывает?
— Да.
— И нам не нужно платить?
— Нет.
Инсли о чем-то пошептались между собой.
— А как насчет наших страховых взносов?
— На них ничего не влияет.
— О, это великолепно, Скотт. Пожалуйста, передай свой матери привет от нас, когда будешь с ней говорить.
— Конечно.
Свобода. Скотт вспомнил, что когда-то спускался по лестнице, перепрыгивая через две или три ступени, даже не задумываясь над этим. Почему он больше так не делает? Если бы он не прекратил бегать по лестницам, был бы он сейчас в хорошей физической форме? Скотт напряг бицепс, расслабил, опять напряг, с интересом следя за движением мышц под тканью рубашки. Внезапно дверь открылась, и в офис ворвался Сэм.
На самом деле Сэм вошел очень тихо, но его бьющая через край энергия немедленно наполнила собой комнату и вызвала у Скотта ощущение, что племянник «ворвался».
— Привет, дядя Скотт! — Сэм широко улыбнулся и пошел к столу, протягивая вперед руку.
Скотт поднялся. Сэм опять вырос, он был уже таким же высоким, как Скотт, быть может, чуть-чуть выше.
У Сэма было крепкое рукопожатие и уверенный взгляд. Когда он улыбался, его глаза тоже улыбались. Из ворота его джемпера выглядывал галстук с рисунком из теннисных ракеток.
— Как дела? — Скотт почувствовал, что его рот расползается в улыбке.
— Отлично.
— Сегодня нет уроков?
— Я вроде как прогуливаю.
— Ты?!
— На самом деле у нас что-то вроде поездки всем классом. Мне разрешили подождать школьный автобус здесь. Папа хочет угостить меня ланчем. Присоединишься?
— С удовольствием. Куда едете?
— В Нью-Йорк.
— Что в планах?
— Нас отвезут в театр.
— Правда? Какой спектакль?
— «Макбет». Они поменяли место действия: вместо солдат средневековой Шотландии — гангстеры тридцатых годов. Должно быть интересно. Представляешь, как кто-нибудь вроде Джо Пески рассуждает про Бирнамский лес.
Огромная красная F, обведенная в кружок.
— Значит, вы сейчас проходите «Макбета»?
— Закончили несколько недель назад. Мы сейчас читаем «Двенадцатую ночь». Трудно поверить, что пьесы написаны одним и тем же автором.
Скотт помнил, как проходил «Макбета» в школе, но ничего не знал о «Двенадцатой ночи».
 
— Имеешь в виду, что «Двенадцатая ночь» не такая хорошая?
— Скорее, они очень разные. Но я, конечно, не авторитет в этом деле — я часами продираюсь через каждый акт.
В кабинет зашел Том. Кивнул Скотту и повернулся к сыну:
— Готов?
— Дядя Скотт идет с нами.
— Отлично. — Том посмотрел на часы. — Скотт, не возражаешь насчет «Примо»? Школьный автобус будет ждать Сэма в центре.
— Я только что вспомнил одну вещь… — Скотт быстро извинился перед ними. — Повеселись в большом городе, Сэм.
— Спасибо. А как Брэндон?
— Отлично.
— Передай ему привет от меня.
— Конечно.
Они вышли из комнаты. Сэм как минимум на два дюйма выше отца и шире в плечах. Но походка у них одинаковая. Походка людей, уверенных в себе. В офисе Скотта сразу стало тихо и спокойно.
На столе зазвонил телефон:
— Опять звонит миссис Инсли. Она на третьей линии.
— Я ей перезвоню.
В кабинете, конечно, было достаточно воздуха, но создавалось впечатление, что все вокруг, даже мельчайшие молекулы, вдруг застыло. Скотт накинул пальто и вышел из офиса. Он сел в свой «триумф». Скотт любил машину, выпуск 1976 года, последний год, когда эта марка выпускалась, и регулярно отводил ее к Тони в «European Motors» на техосмотр. Механизм работал как часы. Скотт поехал в бар «Брини», в сторону, противоположную «Примо» и центру. Мотор ровно гудел, казалось, что внутри машины тихо рычит огромный пес. У него, конечно, не было огромного пса, как не было и тысячи других вещей.
Скотт поел в баре: суп из морепродуктов, дюжина вахитос и пинта крепкого эля. Хороший эль, который варили в маленькой частной пивоварне. У них был шанс вложить деньги в эту пивоварню, но Том исследовал рынок, и ему что-то не понравилось. Все равно, чертовски вкусное пиво. Скотт заказал еще кружку. Это было даже приятно — есть в одиночестве, без компании. Никаких вопросов, никаких проблем. Он огляделся вокруг и наткнулся на невидящий взгляд такого же обедающего в одиночестве.
Внезапно чья-то рука легла ему на плечо:
— Скотти, дружище! Пьешь в одиночестве?
Скотт обернулся. Микки Гудукас: цветок в петлице, бутылка шампанского в руке. Скотт узнал оранжевую наклейку — «Вдова Клико».
— Как вам это удается?
— Удается?
— Бокал для моего друга! — крикнул Гудукас. — Бокал для шампанского!
— Не надо.
— Теннис. Как вам это удается?
Скотт пожал плечами.
— Надо будет как-нибудь закончить этот матч. У твоего брата быстрая реакция.
Конечно, Гудукас был пьян, но в то же время он был забавным.
Бармен поставил на стойку бокал для шампанского. Гудукас наполнил его до краев, немного пролив.
— Мистер Гудукас, вы не хотите оставить мне бутылку, чтобы я сам вам наливал? — спросил бармен.
Гудукас положил на стойку банкноту, потом прижал палец к губам: «Ш-ш-ш». Банкнота в сто долларов. Он протянул мокрый бокал Скотту:
— Тост. За «Симптоматику»!
— Почему?
Гудукас был удивлен:
— Ты что, Скотти, не слышал?
— Что не слышал? — Скотт ненавидел это прозвище.
— Их эксперимент с энзимами полностью провалился. Они загубили двести шестьдесят мартышек, Скотти! — Гудукас потряс перед Скоттом связкой ключей. — Акции продаются по семьдесят три цента. Общество защиты животных наступает им на пятки. Видишь, у окна стоит мой «порше бокстер»? Я богат!
  
13
 
 
«Наблюдатель, досконально изучивший одно звено в цепи событий, должен быть в состоянии точно установить все остальные звенья, — и предшествующие, и последующие».
 
Проснувшись в субботу утром, Руби обнаружила, что повторяет про себя цитату, которую она прочитала предыдущим вечером в «Пяти апельсиновых зернышках», как раз перед тем, как заснуть. Руби открыла «Приключения Шерлока Холмса» на семьдесят пятой странице и несколько раз перечитала этот абзац. Правда ли это? Если правда, то как все необыкновенно и удивительно! Все остальные будут думать, что ты — волшебник. Именно так люди думали о Холмсе. Вообще-то «Пять апельсиновых зернышек» — не самый любимый рассказ Руби: странно читать про Ку-клукс-клан в истории о Шерлоке Холмсе.