Пощади меня

– Боже, нет! – отвечаю я, толкая его в грудь. – Не всем женщинам нужен муж…
– Это была шутка! – со смехом говорит он. – Я пытался разрядить обстановку. Знаю, что ты имела в виду мебель.
Одарив его скептическим взглядом, я отстраняюсь и прислоняюсь к кухонной стойке.
– Кстати о детях, как Изабель?
– Вот-вот лопнет и жутко ненавидит жизнь.
– Не сомневаюсь. Когда ей рожать?
  
– Через четыре месяца, но врач сказал, что, скорее всего, даже раньше.
Я морщусь от отвращения. В последний раз, когда я видела Изабель, она уже выглядела готовой лопнуть, и ей нужно в таком виде пережить все лето. Но я имею в виду… она, скажем так, вся светилась. Просто надеюсь, что ради нее же самой это дети Хантера, а не Дрейка. Никто не должен мучиться, рожая потомство этого гиганта-викинга, тем более двоих младенцев одновременно.
– Ты нервничаешь? – спрашиваю я.
– Из-за того, что я отец? Невероятно. Но не из-за детей. Я больше беспокоюсь о том, что будет, когда они вырастут. Вдруг они меня возненавидят? Вдруг они будут злы на нас? Я вижу, через что Эмерсон проходит из-за Бо, и это дерьмо меня пугает.
Киваю. Я полностью понимаю этот страх. Эмерсон – пока единственный из нас, кто воспитал ребенка, и это были в лучшем случае непростые отношения. Бо был не в восторге от того, что его отец – владелец секс-клуба, и в отместку шесть месяцев не разговаривал с ним, и мы так и не услышали от Эмерсона, чем это закончилось. Затем, чтобы подсыпать соли на рану, Эмерсон взял и увел у Бо его бывшую девушку. Теперь эти двое – как наглядные иллюстрации напряженных отношений отца и сына.
Так что, да… если это лучший пример отцовства, который есть у Хантера, я не виню его за то, что он немного нервничает.
– Готова поспорить, что ваши дети не будут самодовольными, эгоистичными и избалованными. Так что я бы не стала слишком заморачиваться по этому поводу.
– Ой! – отвечает он со смехом.
– Я сказала это вслух? – добавляю я с озорной ухмылкой.
Мы оба все еще хохочем, когда входная дверь вновь открывается.
На этот раз это Гарретт, который, конечно, не стучит.
– Я что-то пропустил? – спрашивает он.
– Да так, ничего, – отмахивается Хантер, явно не желая говорить Гарретту, что мы сейчас перемываем косточки сыну его лучшего друга. Не то чтобы у Гарретта не нашлось бы масла, чтобы подлить в этот огонь.
Он насвистывает, проходя по дому, и осматривает его по пути.
– Милое местечко, Мэгс.
Я пожимаю плечами и пытаюсь изобразить улыбку.
– Спасибо. Тут предстоит еще изрядно потрудиться.
– Ну, если кто-то и может справиться с работой, так это ты.
Но смогу ли я? Все парни, похоже, думают, что я просто обожаю тяжелую работу. Как будто то, что я могу со всем этим справиться, автоматически означает, что я этого хочу.
– Ребята, вам действительно не обязательно это делать. Я могла бы легко нанять грузчиков.
– Тогда в чем же тут прикол? – со смехом отвечает Гарретт. – Кроме того, это учит нас скромности. Особенно поскольку ты считаешь нас всех кучкой высокомерных придурков.
– Я никогда этого не говорила! – заявляю я, хлопая его по плечу.
– Когда Эмерсон Грант в последний раз пачкал руки? – шутит Хантер. – Это пойдет ему только на пользу.
Я качаю головой и тоже смеюсь.
Хантер смотрит на свой телефон, явно читая сообщение.
– Дрейк скоро будет здесь с грузовиком.
И в этот момент дверь снова распахивается. Мы все с удивлением видим, как входит Эмерсон в повседневной одежде. Он выглядит так, как будто собирается помочь разгрузить грузовик с мебелью – но именно это он и намеревается сделать.
– Я даже не знал, что у него есть футболка, – бормочет Хантер.
– Это что… кроссовки? – спрашивает Гарретт.
– Оставьте его в покое, ребята, – говорю я. – Он явно не хотел испачкать свой Armani.
Эмерсон с хмурым видом останавливается у двери.
– Ха-ха-ха. Как смешно.
Наш смех внезапно обрывается при виде другого неожиданного гостя, который вслед за Эмерсоном входит в парадную дверь. Бо. Он с нерешительным и недовольным видом останавливается в прихожей моего нового дома и неуклюже машет нам рукой.
– Я подумал, что нам понадобится помощь, – говорит Эмерсон, указывая на сына.
– И кто-то моложе тридцати, – добавляет Гарретт.
Я стою, лишившись дара речи: прошло не менее пяти лет с тех пор, как я видела сына Эмерсона, и я определенно не помню, чтобы он так выглядел. Широкие плечи, сильные руки и золотистый загар.
В комнате повисает гнетущее молчание, и до меня доходит, что мне, вероятно, следует что-то сказать.
– Ну конечно! – лепечу я. – Спасибо, что пришел, Бо.
– Не за что, – смущенно бормочет он.
– Я не видела тебя сто лет. Едва узнала, – отвечаю я, и он натянуто улыбается мне. Слыша свои слова, я кажусь себе самой жутко старой, но это правда. Я помню Бо нагловатым семнадцатилетним юнцом, а не взрослым мужчиной.
Заметив, что Эмерсон оглядывается по сторонам, я напрягаюсь и молю бога, чтобы он не заметил обшарпанные половицы и капающий кран. Не скажу, что я купила этот дом за миллион долларов, чтобы произвести на него впечатление, но я чувствую презрение к самой себе от того факта, что у меня не такой красивый дом, как у него. Особенно когда мы занимаем одну и ту же должность и получаем одинаковую зарплату.
Мне почти хочется, чтобы он презрительно усмехнулся над мелочами, которые замечаю только я. Но, конечно, он этого не делает. Вместо этого Эмерсон улыбается, подходит ко мне, широко разведя руки, и дружески целует в щеку.
– Прекрасный дом, Мэгги. Поздравляю.
Довольно сложно конкурировать с самим Мистером Совершенство, когда он богат, умен, контролирует ситуацию и, по сути, без всяких усилий заставляет весь мир преклонять перед ним колени. Настоящая вишенка на торте – это тот факт, что за все время нашей совместной работы Эмерсон Грант ни разу не обращался со мной плохо. Но, может, именно поэтому мне так досадно, что он не видит – или, скорее, не признает, – насколько сбалансированы наши отношения.
Мы бежим разные дистанции, чтобы в итоге пересечь одну и ту же финишную черту.
– Спасибо, Эмерсон, – бормочу я с улыбкой, когда он наконец отстраняется от меня.
Снаружи дважды раздается громкий гудок, что означает: Дрейк паркует грузовик, в котором находится все мое имущество.
– Он здесь, – объявляет Хантер и выводит остальных из дома.
Эмерсон задерживается рядом со мной на мгновение и озабоченно смотрит на меня.
– С тобой все в порядке?
Я фальшиво улыбаюсь и утвердительно киваю.
Но при этом думаю: нет. Все не в порядке. Я только что купила дом, который, по большому счету, мне не нужен. Дом, который потребует уйму работы, которая мне определенно не нужна. И я сделала все это лишь затем, чтобы доказать, что так же успешна, как и он, хотя в глубине души я, вероятно, использую этот дом, чтобы скрыть что-то, что еще недостаточно осознала с помощью терапии.
И в довершение всего я толком не занималась сексом вот уже почти два года и вообще отказалась от свиданий. А все потому что, куда бы я ни посмотрела, единственные представители противоположного пола, которые проявляют ко мне интерес, – это скучные разведенные мужчины среднего возраста с огромным эго и крошечным пенисом.
Я не боюсь провести свою жизнь в одиночестве. Более того, мне даже нравится быть одной, но я устала от чувства неудовлетворенности. Меня ужасает то, что лучшие годы моей жизни уже позади, и в отличие от сексуального, богатого мужчины лет сорока с хвостиком, я – тридцатичетырехлетняя женщина-трудоголик, которой никак не светит сыграть главную роль в чьих-либо фантазиях.
  
Так что вдобавок к тому, что я, вероятно, проживу жизнь одна и умру в одиночестве, я еще и обречена провести свои годы, занимаясь сексом сама с собой.
– Да. Все замечательно, – лгу я с улыбкой, и он, похоже, верит.
Обняв меня за плечи, Эмерсон тащит меня к двери, где помогает мне и еще четырем парням выгрузить все, что у меня есть, в этот гигантский эмоциональный пластырь под названием дом.