Законы границы (СИ)

Я понял, что все пропало. Меня душил страх. Я не выполнил распоряжения инспектора и не поднялся с постели. Пытался противостоять неизбежно надвигавшейся катастрофе, безмолвно молясь, чтобы все произошедшее за последние три месяца оказалось сном. Я плакал, словно умоляя кого-то и прося чуда. Разумеется, никакого чуда не случилось, но все же ситуация напоминала чудо. Знаете, что произошло?
— Что же?
— Открылась дверь моей спальни, и вновь появился инспектор Куэнка. Естественно, я подумал, что это конец. Но ничего подобного. Инспектор Куэнка постоял там, глядя на меня несколько бесконечных секунд. А потом ушел.
На этом в ту ночь все и закончилось. Инспектор Куэнка вышел из дома, хлопнув дверью, и в следующее мгновение ко мне в комнату шагнул отец и уселся рядом со мной на кровати. Лицо у него было застывшее, как воск. Я обнаружил, что простыни подо мной были насквозь мокрые от пота. Я спросил отца, что произошло, и он ответил, что ничего. Я спросил, что теперь будет. «Ничего», — повторил он. Хотя я только что спал, возникло ощущение, будто у меня накопилась усталость за несколько месяцев. Отец тоже это заметил и произнес: «Давай поспи». Я послушался, словно внезапно вернувшись в детство, вытянулся на кровати, не обращая внимания на мокрые простыни, и, прежде чем провалиться в сон, увидел, как отец вышел из комнаты.
8
— Я начал по-настоящему преследовать банду Сарко в начале июля. Почему так долго медлил? Как я вам уже говорил, только к тому времени мне удалось наконец напасть на след, выпытав сведения у Ведет, и тогда у меня возникли подозрения, что разыскиваемая нами банда и есть банда Сарко.
Не cкрою, поначалу я наивно полагал, что дело будет не очень трудным, ведь речь шла о банде подростков. Я не думал, что поймать их будет сложно. Однако в действительности мне потребовалось более двух месяцев на то, чтобы покончить с бандой. Это, конечно, вполне объяснимо, поскольку Сарко был умным и изворотливым типом, но все же главной причиной промедления являлось то, что желание нашего полицейского начальства поймать Сарко и его банду было скорее теоретическим, чем реальным, и у меня не имелось для этого достаточных возможностей и сотрудников. В тот период полиция в рамках операции «Лето» переводилась на усиленный режим работы, для поддержания порядка на кишащей туристами Коста-Брава, так что в распоряжении комиссариата зачастую просто не оставалось людей. Я пытался убедить субкомиссара Мартинеса и инспектора Вивеса, что мы втроем — Мехия, Идальго и я — не могли справиться с подобным объемом работы, но у моего начальства всегда находились аргументы для того, чтобы отказать мне в просьбах о подкреплении. И еще: поскольку ни Идальго, ни Мехия не отказались от своих отпусков, а к тому же их периодически привлекали к участию в операции «Лето», мне не раз приходилось выполнять всю работу самому. Я бродил в одиночку по улицам и борделям китайского квартала, в поисках следа, который подтвердил бы, что компания Сарко и была разыскиваемой нами бандой.
В начале августа я подумал, что такой случай представился. Мы задержали нескольких членов банды после их неудачной попытки обокрасть особняк в Понтосе, возле Фигераса. Они попали в аварию на мосту Баскара, пытаясь уйти от полицейской машины. Тогда один из них погиб, второй остался парализованным, а двух других я допросил в комиссариате. Этот допрос развеял мои сомнения относительно того, что банда Сарко являлась той самой, какую мы искали. Это было хорошей новостью, однако, не очень обнадеживающим оказалось осознание того, что Сарко не был из разряда заурядной шпаны и поймать его обещало быть намного более трудной задачей, чем представлялось раньше. Двоих членов банды, допрошенных мной, звали Чино и Дракула. Я знал их как обитателей китайского квартала, и мне было известно, что они находились в подчинении у Сарко и были далеко не крепкими орешками. Главной целью моего допроса являлось не то, чтобы они признались в своей неудачной попытке обокрасть дом в Понтосе и каких-либо еще кражах. Прежде всего я хотел, чтобы они сдали Сарко и других членов банды, ведь поимка Сарко означала конец их преступного сообщества. Хотя, если говорить откровенно, эту же цель я преследовал бы и в том случае, если бы Чино с Дракулой были крутыми парнями или кем-то больше, чем рядовыми членами банды Сарко.
 
— Что вы имеете в виду?
— В те времена в комиссариате было больше возможностей, чем сейчас, то есть это была для нас эпоха безнаказанности, наверное. Франко уже три года как умер, однако в комиссариате мы по-прежнему пользовались полной свободой и делали все, что хотели. Позднее положение дел изменилось. И в таких условиях было затруднительно шестнадцатилетнему подростку — каким бы крепким орешком он ни являлся — не расколоться и не выложить все за те семьдесят два часа, которые мы могли держать его в комиссариате, прежде чем он предстанет перед судьей. Семьдесят два часа, без права на адвоката, в темной камере и на допросах, во время которых инспектор, как правило, не имел обыкновения церемониться — вот самое меньшее, что ждало тогда задержанного. Выдержать все это было сложно, поверьте мне. Представляете, насколько я был удивлен, когда Чино и Дракула выстояли? Как вам такое? Они признали то, что не могли не признать, но ни слова не сказали про Сарко.
— У вас есть объяснение подобному проявлению смелости?
— Разумеется. Только это вовсе не являлось смелостью — скорее дело в том, что Чино и Дракула намного больше боялись Сарко, чем меня. Тогда-то я и понял, что Сарко был действительно крутым типом и его поимка должна стать намного более сложным делом, чем казалось раньше.
— Странно, что вы назвали сейчас Сарко крутым типом. У меня сложилось впечатление, что вы считали его неудачником.
— Да. Просто реально крутые типы почти всегда неудачники.
— И еще меня удивляет, что друзья Сарко боялись его.
— Вы имеете в виду парней из его банды? Почему вас это удивляет? Слабаки боятся крутых. А члены банды Сарко — возможно, лишь за небольшим исключением — были слабаками и боялись его.
— Вы уверены?
— Если бы у них не было страха перед Сарко, трудно представить, чтобы они, проведя семьдесят два часа в комиссариате, не сдали бы его. Уж поверьте мне. Они находились у меня на глазах эти три дня, и я знаю, о чем говорю. А что касается того, был или нет Сарко действительно крутым типом, то достаточно посмотреть, как он повел себя после гибели Гилье и задержания остальных.
— Что вы имеете в виду?
— Сарко добыл оружие и стал совершать налеты на банки.
— Я слышал, что в те времена было безопаснее нападать на банки, чем на автозаправки или продуктовые магазины.
— Так утверждал сам Сарко.
— Это правда?
— Не знаю. Однако правда то, что работник автозаправки или продавец магазина бывал иногда и хозяином, а потому мог оказать сопротивление грабителям. А служащим банка подобная глупость никогда не пришла бы в голову, ведь ограбление не наносило им никакого ущерба. Кроме того, поскольку деньги во всех отделениях были застрахованы, у сотрудников имелось распоряжение в случае налета не подвергать себя ненужному риску и без колебаний отдавать наличные. В те времена мы еще не заставили банки внедрить меры предосторожности, ставшие обязательными через два-три года и покончившие с эпидемией налетов: вооруженные охранники, двойные двери при входе, камеры видеонаблюдения, бронированные кассовые кабины, потайные сейфы, пачки денег с учтенными номерами купюр, тревожные кнопки, сигнал с которых подается на центральный пульт охраны или даже прямо в комиссариат… Нужно быть все-таки отчаянным парнем, чтобы врываться в отделение банка с обрезом, угрожая служащим и клиентам, и завладевать имеющейся наличностью — и все это, заметьте, в шестнадцать лет. Что скажете?
— Вы правы.
Именно этим стал заниматься Сарко с середины того лета. И с каждым разом его вылазки становились все рискованнее. А чем больше он рисковал, тем ближе, казалось, становился день, когда можно схватить его.