На самом деле (СИ)

— Парни, все же ясно! — крикнул третий приятель. — Филиппенко утверждает, что письмо не настоящее. Значит, это подлинник!
— Я в этом не уверен! — возразил лежавший.
— А я уверен! Либо он письмо уничтожил — что, наверно, было сделано неспроста, либо на самом деле выкрал из архива! Если так, то почему Филиппенко скрывает документ, не позволяет сделать настоящую экспертизу?
— Да-а… Похоже, что источник подлинный.
— Но откуда Филиппенко известно, что письмо не подделка?
— Как откуда? Он работает на английскую разведку!
— Я в этом сомневался. Но поскольку Филиппенко говорит, что документ ненастоящий…
— Вот именно!
Борис не хотел вступать в полемику. Господи, зачем он выбрал этот архив, ведь можно было пройти практику в другом месте, в другом учреждении! Почему он забыл тогда в хранилище этот злополучный подарок Марины⁉ Разве нельзя было иначе защитить Анну? Подделка архивного документа — святотатство для профессионального историка! От выпитого вина Борису хотелось спать, язык почти не двигался, глаза слипались. Новгородцев прилег на диван и закрыл глаза.
— Я всегда это подозревал! — слышал он реплики друзей. — Петровские реформы — злодейство.
— Ой, не надо! Начинается…
— Петр заложил основы атеизма. Очень умно — убить Россию, предварительно убив святую церковь. Если б он не сделал из нее бюрократический институт!..
— То что бы тогда было?
— Церковь стала бы идейным вдохновителем народного движения семнадцатого года, а не частью ненавистного аппарата царской власти!
Боря повернулся на другой бок. Мир вокруг приятно потемнел и склеился. Потом прошла секунда или час, и Новгородцев снова услыхал:
— Чудовищный разрыв в культуре между знатью и простым народом! Это же трагедия. И если бы не Петр…
— Хм… Возможно, революция была бы не такой кровавой.
— Измышления!
— Петр Первый — отец русской революции.
— А в этом что-то есть…
— Ха-ха! Преображенцы разбудили Герцена!
Борис подумал: «Может быть, моей рукой водило провидение?» Он не верил в провидение, а, верней, не понял точно — верит или нет. Но мысль была приятной. Борю и пугало, и при этом ему нравилось, что он своим поступком возбудил в окружающих такую работу мысли.
— Но если, — слышал Новгородцев, — Петр был не настоящий, то тогда и все Романовы…
— Позвольте! Кроме Анны Иоанновны!
— Тогда уж и Петр Второй в игре! Он же сын царевича Алексея, а Алексей родился задолго до того, как подменили его отца.
— Ты предлагаешь вычеркнуть империю?
— Да как мы ее вычеркнем, ведь это же история⁈
— Вычеркнуть в культурном отношении! Вернуться к допетровским временам! Я думаю, что скоро…
— Люди, вы с ума сошли!
— Все об этом заговорят! Вот увидите!
— Сначала голландцы, потом немцы, потом французы, потом снова немцы — Маркс и Энгельс…
— Протестую! Они евреи!
— Да какая разница! Потом американцы!
— А варяги? Ты забыл варягов.
— И еще византийцы…
— Люди, вы действительно рехнулись. Только вот не надо этой всей националистической истерии!
«Почему же истерии? — думал Боря. — Россия на протяжении своей истории подражает другим странам, заимствует то одно, то другое. А мама говорила — надо быть собой».
— России нужен новый договор. Вассальный договор! — услышал Борис то ли наяву, то ли во сне. — России нужен царь! Пускай все присягнут ему!
— Это тоталитаризм!
— Протестую! Сколько можно повторять, что «тоталитаризм» — это конструкт, придуманный Европой, чтобы оправдать фашизм! Говорите: диктатура.
— Монархия авторитарна по своей сути!
— Люди, это мракобесие! А как же институции правового государства⁈ — взвизгнул местный либерал.
— Прогресс, регресс, — парировал флегматично-пьяный голос. — Все относительно.
«Ан, нет! — подумал Боря. — Истина о том, что относительно, должна быть абсолютной!»
И Новгородцев провалился в сон.
Когда он проснулся, ребята обсуждали, как в поведении гопников и уголовников проявляется феодальное сознание. Одни опять утверждали, что феодализма не существует, а другие отвечали, что, раз так, то нет и не-феодализма. В комнате сидели несколько девчонок и допивали то, что не влезло в пацанов.
  
— Обычай пить вино в России ввел Петр Первый, — неожиданно сказал Борис.
Присутствовавшие замолчали и задумались.
Борис вернулся домой утром. Первым делом он включил компьютер. Анна не ответила. Весь день Борис ходил несчастный и страдал: во-первых, из-за своего дурацкого письма, во-вторых, из-за того, что поддельное письмо наделало так много шуму. Вечером он принял решение честно во всем признаться. В своем письме он извинился перед Анной и честно, с описанием подробностей, признался в том, как появилось знаменитое письмо, в которое с подачи Филиппенко все поверили.
  
Глава 21
 
Тридцать лет назад Иван Евгеньевич, научный руководитель Андрея Филиппенко, готовился к защите диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. В ходе обсуждения на кафедре ему сделали несколько замечаний. Ивану Евгеньевичу пришлось перепечатать на машинке половину текста: часть введения по требованию коллег он перенес в заключение. Потребовалось изменение нумерации страниц. Можно было бы, конечно, просто заклеить цифры маленькими бумажками и подписать на них новые номера. Но тогда образовался бы бугорок! А бугорки, как известно, не предусматриваются ГОСТом.
— Ага, они мне так и сказали! — усмехнулся Иван Евгеньевич. — И правда, зачем стране ученый, у которого бугорок на диссертации⁉ Пришлось переделывать. Все сто семьдесят страниц заново на машинке печатать. А вы, Андрей, расстраиваетесь из-за каких-то мелочей!
Замечания, полученные Андреем Филиппенко от коллег с кафедры, действительно не были существенными. По большей части они касались формы, а не содержания. Андрей к внесению поправок был готов. Изменить ссылки, изменить формулировки, сделать выводы чуть более обтекаемыми — все это сделать не трудно. Ну… за неделю-другую. Главным и наиболее неприятным из сюрпризов оказалось то, что кафедра потребовала, чтобы он проанализировал в диссертации введение в научный оборот злополучного письма от Прошки к Софье, сделал хотя бы одну ссылку на этот источник, хотя бы просто внес его в список литературы. К его теме эта ерунда не относилась, Великого посольства аспирант касался вскользь. Но самое возмутительное было в том, что глупая писулька была стопроцентной липой!
Что случилось с преподавателями? Почему открытое письмо великого обманщика повергло их во мрак невежества? Андрей не мог этого понять. Придя домой, он вновь правил текст и за ночь сделал все, кроме последнего — внесения в текст сведений о поддельном документе.
Утром аспирант проснулся злым, рассерженным, не выспавшимся, мрачным. А ведь как он ждал сегодняшнего дня! Андрею наконец-то дали семинары по его специализации. Потолкавшись перед парой в коридорах и на кафедре, узнав последние новости, Андрей раскис окончательно. Народ оживленно обсуждал прибытие федеральной комиссии, присланной для подсчета соответствия числа голов студентов количеству посадочных мест в туалетах. Что к чему будет подгоняться в случае расхождения — не разъяснялось. В четвертый раз залив кипятком в чашках спитый чай, грустные ученые сидели, вспоминали Николая Палкина и пытались угадать, что будет дальше.
Короче говоря, в аудиторию Андрей пришел совсем несчастным. Третьекурсники хихикали, не думая о судьбах высшей школы, и ему тотчас же показалось, что они смеются над фамилией «Филиппенко». Андрей стал лютовать.
Он начал с историографии, стал спрашивать по списку. Студенты, как можно догадаться, знали Павленко, но ни Милюкова, ни Голикова, ни даже Анисимова с Каменским назвать, разумеется, не смогли. Андрей перешел к теории. Ответ на примитивный вопрос, что такое модернизация (всего лишь переход от традиционного уклада в индустриальный, обычно сопровождающийся секуляризацией, вестернизацией, обширной маргинализацией, развитием буржуазных отношений и так далее по Смелзеру, Блэку и Липситу), пришлось тащить из студентов клещами. «Абитура!» — мысленно выругался Филиппенко и перешел к изложению простейших фактов. Со знаниями фактического материала тоже все оказалось намного хуже, чем предполагал Андрей. Третьекурсники не смогли правильно назвать дату смерти хилого царя Ивана Пятого, ошиблись на целый год! Вместо 1696-го они назвали 1695-й. Ну, и что прикажете делать с подготовленными таким образом студентами⁈