Возвращение волхва: Против тысячи втроем (СИ)
— Почему же нет? — спросил Родослав, выпустив из пальцев цветные нити. — А как насчет инициации, о которой никто никогда не узнает?
— Пустое. — Засекин покачал головой. — Доступа к заклинаниям все равно нет. Хотя, если ты поделишься, может быть.
— Скорее наоборот, — ответил Родослав. — Не я с вами поделюсь, а вы со мной.
Он вкратце объяснил Засекину суть его ауры Жреца. Тот задумался.
— Ты хочешь сказать, я смогу создать плетение в ответ на любое свое намерение? — уточнил Засекин.
— Не создать, а придумать, — уточнил Родослав. — Это разное. После инициации вы сможете видеть саму структуру Пространства, и как оно взаимодействует с Силой. В результате рисунок плетения сразу родится у вас в воображении. Но чем сложнее рисунок, тем четче нужна координация движений пальцев, пластика, точность. Это нарабатывается быстро для первого уровня, для второго нужны недели, для третьего месяцы, а дальше вообще годы тренировок. Так что не обольщайтесь, но книга с заклинаниями вам не понадобится никогда. Поэтому предлагаю сделку. Я вас инициирую и оставляю в покое. Тренируйтесь, овладевайте магией. Но вы нарисуете мне плетения, которые мне нужны сегодня. Если останемся врагами, посмотрим, кто кого одолеет, а нет, разбежимся по-тихому. Вы будете придумывать заклинания и тренировать пальцы, а мне хватит того, что есть.
— Чушь молотишь, — рассмеялся Засекин. — Если я что-то нарисую, тебе это ничего не даст. Ты ученик, у тебя на сложные заклинания ловкости пальцев не хватит.
— Это вас волновать не должно. Договариваемся или нет?
— Несмеяна пусть выйдет, — попросил Засекин.
Светлана пожала плечами и спустилась в холл, на всякий случай присмотреть за дверью.
Примерно через час Родослав спустился по лестнице, глядя на экран своего смартфона и шевеля пальцами.
— Очень круто! — поделился он впечатлениями. — Представляю, что мы найдем в «Книге всех заклинаний», когда добудем. Но пока хватит и этого.
— Погоди. — Светлана придержала его за плечо. — Но ведь Засекин прав, какой толк тебе со сложных заклинаний? Пальцы же не сплетут.
Родослав рассмеялся.
— Вы такие смешные, — произнес он. — И ты, и Макс, и Засекин. Вы со мной обращались, как с ребенком, в грош не ставили. Но хоть кто-то из вас подумал, за что Любомудр проклял меня зримостью заклинаний? Я, кстати, проклятие снял. Спасибо Засекину.
Он повертел в воздухе пальцами, не оставляя цветных нитей, но Светлана увидела магическим зрением рождающееся сложное заклинание.
— Как ты это плетешь? — Ей стало не по себе. — Какой это уровень?
— Не знаю. Какая разница?
— Откуда у тебя такая пластика пальцев?
Родослав снова рассмеялся и произнес:
— Любомудр меня ценил больше многих учеников. Но он жил по правилам, а мне они поперек горла. Он мне давал простейшие заклинания, все твердил об ответственности, о сложности движения пальцев. Но когда я попробовал сплести что-то сложнее первого уровня, подсмотрев его последовательности, его это напугало и он наложил на меня проклятие зримости. Но я не сдался. Он заставлял меня со всеми учениками таскать воду из колодца и подметать двор, твердил, что так надо, что такова традиция, что он так учился, и отец его так учился. А я по ночам тренировал пальцы. Спать хотелось до одури, но я щипал себя, хлестал по щекам, а потом снова тренировался и снова. У меня не было доступа к заклинаниям, но я знал, что Любомудр пишет книгу. Я подсмотрел, где он ее спрятал. Мне одного дня не хватило до нападения Крестителей. Я бы раскопал тайник, забрал книгу, и устали бы меня ловить. Но тут началась канитель, многих учеников убили, Любомудра ранили, и он перенес меня в другой мир. Но ничего, я вернулся, и теперь тут, в новом теле непрестанно тренирую пальцы, с самого первого дня.
Светлана опешила.
— Не бойся, — успокоил ее Родослав. — Я на твоей стороне. Мы же Куракины. И нам придется еще одного спасать, а то с кем ты род продолжишь? Идем, надо забрать одну из бандитских машин.
Светлана подогнала самый большой внедорожник, они с Родославом погрузили туда все трофейное оружие и контейнеры с дронами, и выехали на Кольцевую. На город опускались жидкие сумерки догорающей белой ночи.
Глава 25
Сознание начало возвращаться к Максу, но выход из наркоза трудно назвать приятным времяпровождением. Причем, сеть из тросов с него тоже не сняли, и колодки на пальцах остались. Все это, по мере возвращения чувствительности, начинало причинять все большую боль, но уж чем Макса было сложно деморализовать, так это болью. Он ее на своем веку перетерпел достаточно.
Открыв глаза, Макс хотел было осмотреться, но темнота в помещении была полной, то ли подвал, то ли каморка без окон. Зато доносились звуки, кто-то ругался и отдавал команды. Затем раздался свист водородного генератора.
«Инициацию готовят, — подумал он, лежа спиной на впившихся в кожу тросах. — Ну, надо, инициируем по полной программе, ежа мне в трусы. Руки-то освободить мне все равно придется для этого, а там только держись».
Примерно через час, когда Макс окончательно пришел в себя, дверь в каморку открылась, и в помещение ворвался яркий искусственный свет. Порог переступили двое, они выкатили больничные носили, на которых Макс лежал лицом вверх, прокатили по длинному коридору и втолкнули в просторный хорошо освещенный зал. В нем без труда можно было узнать операционную. Правда, медицинское оборудование было обесточено, если не считать большой хирургической лампы под потолком.
У каждой из четырех стен зала стояло по четыре стрелка с короткими пороховыми автоматическими карабинами в руках, а в кресле перед операционным столом сидел ровесник Макса — крепкий мужик с длинными волосами.
— Меня зовут Рыбарь, — сообщил он, глядя на Макса. — Слышал, небось?
— Это который набрал кредитов, просрал все деньги, погряз в долгах, и его теперь кормят кашей за счет Имперской канцелярии? — с иронией уточнил Макс.
— Это вам с телеэкранов такое говорят? — Рыбарь усмехнулся. — Нет, все было несколько иначе, но это не суть важно. Кашу я не ем, тем более за счет государства. Давай лучше о твоей участи поговорим. Видишь, ребят с пушками?
— Я их даже сосчитал, — сообщил Макс. — И это, типа, должно быть страшно?
— Ой, только не надо вот этого! — Рыбарь скривился. — Мне плевать, боишься ты или нет, это твое личное дело. Но то, что двенадцать стрелков с автоматами тебе не дадут рыпнуться, в этом я уверен на сто процентов. Пойми, это игра, в которой точно выиграю я. Начнешь дергаться, тебя убьют и на твоем месте окажется Куракин или Куракина. Все равно я своего добьюсь. Меня тут один умник уже попытался крутизной собственных яиц удивить, так ничего, подвешен теперь за эти яйца к потолку и орет, как резанный. А то сначала подарки привез, потом давай мне условия ставить, тварь легавая. Подарки, это когда даром. А когда не даром, уже мне решать, какую цену платить. Так что поверь, я видал много кого в разных видах, и удивить меня не получится. Если уж я адъютанта Засекина не обломался за мошонку подвесить, то тебе и вовсе без шансов. Это ясно?
— Пипец, как туманно, — признался Макс. — Ты, чудило, пребываешь в опасных иллюзиях, но я не буду их развеивать, они мне выгодны. Так что валяй дальше, чего там тебе надо? Инициацию, небось? Востребованный товар в последнее время.
— И заклинания, — добавил Рыбарь, слегка помрачнев.
— Обязательно. — Макс усмехнулся. — Они входят в пакет услуг. Вопросов нет. Раздевайся, ложись на стол жопой кверху, и пусть мне руки освободят.
— Ага, сейчас. — Рыбарь рассмеялся. — Неужели я так сильно похож на дурачка?
— Честно говоря, с трех шагов не отличить, — ответил Макс. — Но ты можешь снять с меня сетку и подойти поближе, возможно, смогу рассмотреть разницу.
— Прикольный ты. — Рыбарь вздохнул. — Но мне на твой стэндап класть хотелось толстый хрен с горчицей. Дело надо делать, а не хаханьки слушать. Теперь сосредоточь свои отбитые мозги и послушай, как все будет. Первое — сетку с тебя снимут и пальцы освободят. Без этого ты не сможешь плести. Второе — все свои планы о применении заклинаний против меня и моих людей можешь себе в зад засунуть, и поглубже, ради твой безопасности. У меня есть хороший консультант. Превосходный, как оказалось. Он подсказал толковый способ взять тебя в плен, он же объяснил, как не дать тебе наплести невесть что.