Боксер-6: назад в СССР (СИ)

— Чтоб эта сволочь еще не тем объедалась, — проворчал Григорий Семенович.
Уж не знаю, оказался ли наш Семеныч способным учеником, схватывавшим все с первого раза, или же военком действительно ждал подарки от каждого посетителя и воспринимал их как неотъемлемую часть любых разговоров с посетителями, а только через некоторое время в дверях военкомата показались Григорий Семенович и радостный Бабушкин.
— Ну все, вытащили парня! — удовлетворенно сказал тренер. — Пошли обратно. Я вообще-то хотел сегодня вечером провести легкую пробежку. Да вот пришлось на этих отвлекаться, — он кивнул в сторону военкомата.
— Григорий Семенович, — сказал я. — А можно, я сегодня пропущу пробежку?
— А что такое? — спросил тренер. — Так сильно устал, что ли?
— Да нет, — ответил я, — просто мне нужно с одним человеком в Ростове увидеться. А времени и у меня, и у него в обрез.
— Ну ладно, — почесав в затылке, ответил Григорий Семенович. — Ты сегодня и так потрудился хорошо. Еще и товарища нашего помог вызволить. Иди к своему человеку, так уж и быть. Только смотри! Чтобы к отбою был в номере, понял? Это в Москве ты ночами гуляешь и ничего, а здесь нужно каждый день выступать лучше всех!
— Хорошо! Да, слушай, — Григорий Семенович взял меня за локоть и отвел немного в сторону. — Что у тебя за икра такая? Где ты ее взял вообще?
— Да подарили, — ответил я первое, что пришло в голову. — А что такое?
— Хм, — Григорий Семенович с сомнением покачал головой. — Да понимаешь, какая штука вышла. Я этому военкому протягиваю, значит, эту твою банку, у того глаза загораются. Давай-ка, говорит, раз такое дело, прямо сейчас и дегустацию произведем! Открывает банку, достает ложку, набирает в нее икру, начинает есть и вдруг я слышу какой-то хруст. А он сердито так на меня смотрит, выплевывает икру на стол и как начал матюгами поливать! Что у тебя, говорит, там в твоей икре, я сейчас чуть зуб себе не сломал. И мы, значит, оба смотрим на его стол, а там в икре камушек какой-то!
— Камушек? — не поняв, переспросил я. — Булыжник, что ли туда завалился?
— Да какой к чертям булыжник! — отмахнулся Григорий Семенович. — Бриллиант! Ну или не бриллиант, я в них не разбираюсь… в общем, драгоценный какой-то, блестящий.
— Ничего себе, — изумленно проговорил я. — И чем все закончилось?
— Ну чем, — вздохнул Григорий Семенович. — Тем, что он нужные бумажки подписал — забирай, мол, своего оболтуса, раз он тебе так сильно нужен. Но при этом на прощание так на меня посмотрел, гад, знаешь… со значением. Вроде как хотел сказать, что мы еще встретимся или что-то вроде того.
— Мда… — протянул я.
— В общем, это я тебе так рассказал, на всякий случай, — сказал тренер. — Просто имей в виду — мало ли, может, тебя самого кто-нибудь подставить захотел. Ладно, пока вроде все хорошо закончилось. Так что беги на свою встречу, а мы к остальным ребятам пойдем. И тоже побежим, только по улицам!
Тренер приветливо улыбнулся мне, хлопнул меня по плечу, и я побежал в сторону гостиницы, в которой остановилась Тома.
«Что же это за хрень такая?» — думал я, выискивая глазами нужное мне здание. «Если там действительно бриллианты… ну, наверное, они и есть, потому что не цветные же стекляшки бандиты друг другу переправляют! А если там драгоценности, то, получается, кипиш-то совсем не из-за икры! Значит, товар — настоящий товар! — который я должен был переправить, намного ценнее и дороже любых деликатесов. Ай да водила, ай да сукин сын! Решил, значит, меня втемную использовать. Ну а что — юных спортсменов никто особенно досматривать не будет, чай, не таможня все-таки. Сумки и сумки. А поскольку я не Бабушкин и в поле зрения наших доблестных органов еще ни разу в этой жизни не попадал, то ко мне и подозрений ровным счетом никаких. Он же не знал, что его ростовские дружки заборзеют и захотят и бабки сохранить, и товар получить. Теперь понятно, почему за этой икрой такая охота. Однако что же мне-то теперь со всем этим делать? Бриллианты — это дело серьезное, просто так они в покое не оставят…»
  
Я решил поразмыслить об этом при первой же возможности, когда будет время и спокойная обстановка. Такая ситуация не терпела спешки, но и времени терять тоже было нельзя — с учетом, как говорится, вновь открывшихся обстоятельств эти бандюганы могли возникнуть рядом со мной в любой момент. Допустим, рядом с нашими динамовцами я чувствовал себя в безопасности: толпа боксеров — это не то препятствие, на которое можно переть вдвоем с одним ножичком, а ничего более серьезного мне пока и не предъявляли. Но не могу же я, в самом деле, всю оставшуюся жизнь везде ходить с толпой боксеров!
Ладно, эту тему лучше отложить на потом — все-таки сейчас я направлялся в гости. Разговор с Тамарой я предвкушал с того самого момента, как увидел ее в ростовском спорткомплексе. Интересно, как там складывается ее жизнь после нашего отъезда? Что такого и, главное, почему вытворяет ее Рома?
Тамару я встретил у самого входа в гостиницу — она откуда-то возвращалась, размахивая на ходу небольшой авоськой.
— Мишка! Как ты вовремя! — радостно защебетала она. — А я тут как раз свежими булочками разжилась! Пойдем!
Вообще, конечно, свежие булочки — это не совсем то, чем следует питаться боксеру во время соревнований. Я даже усмехнулся, припомнив, как примерно за то же самое выговаривал Сене. Но если одну, да под вкусный чаёк… К тому же булочки с чаем — это только предлог и необязательное сопровождение. На самом-то деле мы встретились поговорить, а не поесть.
— Так что там у тебя с Ромкой-то, я так и не понял, — заговорил я, когда Тамара разлила по чашкам ароматный дымящийся напиток и разложила на столе булочки. — А то мы там с тобой как-то вскользь в этом коридоре…
— Ой, да чего он, — махнула рукой Тамара. — Даже говорить неохота.
— Ну ты же знаешь, что дальше меня ничего не пойдет, — сказал я.
— Да я не поэтому, — заверила меня Тамара. — Просто это неприятно, и… больно очень.
С минуту она помолчала, глядя в окно, и продолжила:
— Понимаешь, он некоторое время назад начал пропадать из дома, да не просто пропадать — все время что-то ценное с собой уносит. То серьги мои, то магнитофон… Говорит, что это на время, что вернет обратно — и с концами. Нервный стал какой-то, все время с ним теперь ругаемся и скандалим.
— Руки, что ли, распускает? — нахмурился я.
— Да нет, — вздохнула Тома. — Врать не буду, бить он меня не бьет. Но разговаривает так, как будто я лично всех его родственников изничтожила и плюнула еще сверху. И, главное, что ему ни скажи не то что поперек, а даже что ни спроси — все время одно и то же твердит, мол, ты ничего не понимаешь! А чего тут понимать, если он нигде не работает, уносит из дома вещи и возвращается только на следующий день и с перегаром!
— Ну да, — согласился я. — Тут и понимать ничего не надо.
— В том-то и дело, — снова вздохнула Тамара. — В общем, не знаю, что с ним делать и как вообще быть…
— Томка! — раздался грубый крик за дверью, и по ней заколотил чей-то кулак. — Открывай! Чего заперлась опять?
— Это Рома! — прошептала Тамара.
— Так, — быстро зашептал я, осматривая комнату. — Я сейчас спрячусь вон в том углу, там как раз занавеска собралась, и сразу он меня не заметит. А ты сделай пока вид, что в номере одна. Я потом сам выйду и разберусь, не волнуйся.
Тамара кивнула и, дождавшись, пока я хорошо укроюсь занавеской, открыла дверь.
— Чего так дубасить-то? — спросила она. — Дверь ведь вынесешь своими кулачищами.
— А ты какого хрена заперлась? — недовольно проревел Рома.
— А что мне, дверь нараспашку держать, что ли? — резонно спросила Тамара. — Или тут, по-твоему, одни мальчики-зайчики ходят?
— Зайчики, говоришь? — Рома раздраженно оглядел номер. — И какому зайчику ты тут вторую чашку поставила?
— Тебе, идиот, — всхлипнула Тамара, видимо, уже понимая, чем закончится этот разговор. — Я тебя ждала, между прочим, хотела вечер вместе провести, поговорить…