Переход (СИ)
— Алексей, мне тут сказали, что это вы придумали лекарство от малярии.
— Наврали. То есть не совсем наврали, но я его не придумал, я просто его попробовал произвести с использованием современных технологий.
— Но мне говорили, что раньше никто…
— Снова наврали. Китайский врач Гэ Хун в своей книжке под названием, если на русский перевести, «Предписания по оказанию неотложной помощи», про это лекарство довольно подробно написал.
— А где этот врач находится? С ним можно нашим фармацевтам как-то связаться, уточнить…
— Это вряд ли. Товарищ Гэ помер тысячу шестьсот лет назад, а книжку свою написал в триста сороковом. Но за это время иероглифы практически не изменились, так что ее прочитать и сейчас несложно — ну, тем, кто китайский язык знает.
— А ты умеешь и по-китайски читать? — всерьез удивился Лаврентий Павлович.
— Я умею читать по-немецки, и этого мне хватило. А вот оборудования не хватило, я из травы лекарства извлек раза в три меньше, чем это технически возможно… очень жалко, потому что, по отчетам, присланным из Колхиды, там этим препаратом всего десяток человек вылечить смогли.
— А травой твоей было засажено два гектара… то есть в лучшем случае получается гектар полей для лечения пятнадцати человек. С хинином пожалуй подешевле выйдет.
— Нет, я только маленькую копну обработать успел. Говорю же: оборудования не хватает. А так на полный курс лечения одному человеку нужно два грамма, меньше даже, а из гектара полыни можно препарата извлечь килограмм пятьдесят. То есть тридцать-то наверняка, а пятьдесят — это если поля хорошо подготовить и за посадками правильно ухаживать…
— А оборудование тебе сильно дорогое нужно? На такое лекарство…
— Мне оно вообще не нужно, его в корпус опытной фабрики просто не втащить. Но на серьезную фабрику фармацевтическую… нет, не особо оно и дорогое, так и нужно-то… хорошо бы реактор высокого давления: там препарат из травы экстрактировать лучше всего углекислых газом под давлением в сотню атмосфер, да и дешевле других вариантов это будет раз в десять. Но пусть этим занимаются люди, которые на фармацевтов и учились, я этим точно заниматься не буду.
— Но ведь у нас миллионы малярией болеют, им же лекарства нужны — а ты уже его делать можешь!
— Я технологию экстракции в тетрадочке описал, там три странички всего — пусть специалисты прочитают и им этого вполне хватит. А я все равно пока оборудование не поступит много препарата сделать не смогу, так что смысла бросать учебу и заниматься ерундой я не вижу. Да, там много чистого углекислого газа потребуется, поэтому есть смысл фабрики по выпуску артемизинина ставить рядом с нынешними заводами азотных удобрений: там как раз из генераторного газа в электростанциях чистая углекислота получается и ее отдельно собирают, причем с большим запасом…
— Как ты назвал? Арти…
— Если препарат попросту вытаскивается из растения с названием «артемизия», то и название препарата как бы само образуется.
— Хорошо, сейчас зима скоро, малярия временно отступит… у тебя этого сена много?
— Думаю, еще килограмм шестьдесят-семьдесят экстракта извлечь получится.
— Мало, нужно будет поручить эту полынь… она же в диком виде много где растет?
— Не нужно ничего поручать, ее собирать нужно когда она цветет, а сейчас в соломе нужного вещества уже не осталось. А вот весной поля эй засеять огромные… если кому-то интересно мое мнение…
— Очень интересно, и не только мне. Говори!
— Вероятно лучше всего эти поля в степи в Нижнем Поволжье разбить. Правда, поливать придется, но там Волга рядом, можно и водопроводы от реки проложить…
— Ладно, ты прав: пусть этим занимаются люди, которые всему этому учились. А у тебя еще что-то интересное не придумано?
— Думаю пока: артемизинин в воде почти не растворяется. А если сделать водорастворимую форму, то в тяжелых случаях можно его и внутривенно использовать… но я пока именно думаю.
— Хорошо, думай дальше. Если тебе вдруг что-то потребуется, из оборудования или просто поесть чего-то вкусного и экзотического…
— Спасибо, буду иметь это в виду…
Иосиф Виссарионович, выслушав рассказ Лаврентия Павловича, заметил:
— Повезло нам, что у парня такая память… странная. Одно то, что он рассказал про углекислый газ… ведь теперь получать тот же кофеин в чистом виде обходится впятеро дешевле, а то, что из кок-сагыза каучук теперь выделяется более качественный и получается его процентов на десять больше, чем раньше…
— Это верно, но у него вроде мозги в норму уже приходят. И он это и сам, кстати, понимает: все, что где-то запомнил, записывает и, что особенно важно, записки свои передает тем, кто из них может что-то полезное извлечь. Недавно в ВИАМ принес написанный им справочник по сплавам, так там народ от счастья аж до потолка подпрыгивает! Только по материалам для реактивных двигателей он столько интересного в справочнике своем записал… товарищ Люлька, прочитав написанное, сказал, что если там не особо сильно наврали, то он через год мотор построит с тягой тонн в пять, если не больше. Правда, в ВИАМе так и не поняли, откуда дровишки… то есть никто и не слышал, что у немцев именно этими вопросами кто-то занимался. А если кто-то и занимался, то непонятно, почему сами они моторы реактивные такие… средненькие делали. Но если эта же информация ушла к американцам…
— У них пока вроде по бомбардировщикам заметных прорывов не замечено.
— Я о другом: товарищ Надирадзе в этом справочнике тоже очень много интересного нашел, а еще ему по почте другой документ кто-то прислал, там составы интересных порохов описаны были. Но того, кто это письмо ему отправил, товарищ Абакумов найти не смог…
— Думаешь…
— Практически убежден. Но доказательств-то ни малейших… впрочем, Абакумов руки не опускает, так что пока просто будем ждать результатов. И пользоваться тем, что получили.
Двадцатого октября было принято постановление Совмина СССР и ЦК партии, которое чуть позже, как помнил Алексей, назовут «Сталинским планом преобразования природы». И почему-то он, узнав об этом постановлении, сразу вспомнил о страшных засухах девяносто восьмого- девяносто девятого годов и «сельскохозяйственный кошмар» десятого, когда в довесок к засухе еще и нашествие саранчи произошло. И вместе с этим вспомнил и про тех, кто сталинский план сорвал. Причем первым на память пришло имя вовсе не Никиты Сергеевича…
Однако что-то предпринимать против Георгия Максимилиановича он пока не собирался: Маленков крупно стране гадить начал уже после смерти Сталина, а пока он был занят делами очень для Советского Союза полезными. Правда, чем он был занят с сорок седьмого по сорок девятый, для Алексея было покрыто мраком тайны — но по косвенным признакам именно он обеспечил победу коммунистов в Китае, и в Корее неплохо так отметился. Так что «попаданец» решил, что «пусть пока работает», а вот со многими другими «товарищами» следовало уже плотно поработать. Потому что то, что они натворили… то есть натворят… то есть не натворят, если об этом заранее позаботиться…
Так как «по первоначальному плану» Алексей Павлович собирался перейти в пятьдесят шестой-пятьдесят седьмой, то историю родной страны этих лет он изучил весьма подробно. И изучил даже то, о чем в учебниках не рассказывалось. И даже то, о чем тщательно умалчивали «перестройщики»: в девяностых и начале двухтысячных за зеленые бумажки, поставляемые в должных количествах, можно было из самых засекреченных архивов очень интересные документы извлечь. Конечно, архивы эти «кукурузником» и его соучастниками были изрядно подчищены — но зачищались-то в основном центральные архивы, а «на местах» очень много интересных бумажек сохранилось. А после начала перестройки с деньгами у Алексея проблем вообще не стало, Вирджилл по его просьбам на бирже периодически вообще чудеса творил. И не только на бирже: именно он сильно подтолкнул австрийский «Раффайзен» к открытию своих отделений в «перестроечной России» — хотя в самом банке об этом и не подозревали…